Домби и сын

Завтракъ кончился, и слуги удалились, кузенъ Фениксъ величаво подымается со своего мста и обращаетъ на себя всеобщіе взоры. Его манжеты блы, какъ снгъ; его щеки посл обильныхъ изліяній шипучей влаги рдютъ свжими розами. Кузенъ Фениксъ смотритъ настоящимъ лордомъ.

— Милостивые государыни и государь! — начинаетъ кузенъ Фениксъ. — Хотя, быть можетъ, въ дом частнаго джентльмена это есть вещь не совсмъ обыкновенная, однако, я долженъ просить позволенія напомнить вамъ, что приходитъ, наконецъ, пора предлагать то, что обыкновенно называется… словомъ сказать, предлагать тосты.

Майоръ аплодируетъ. М-ръ Каркеръ, выставивъ голову впередъ черезъ столъ по направленію къ особ кузена Феникса, улыбается и длаетъ одобрительные жесты.

— Это, смю вамъ напомнить, есть… словомъ сказать…

— Слушайте! слушайте! — восклицаетъ майоръ энергическимъ тономъ убжденія.

М-ръ Каркеръ слегка хлопаетъ руками и, опять, наклонившись впередъ черезъ столъ, улыбается и длаетъ самые одобрительные жесты, какъ будто онъ особенно былъ пораженъ этимъ послднимъ замчаніемъ и лично желалъ выразить оратору благодарность за доставленное удовольствіе.

— Это есть, милостивые государыни и государи, такой случай, когда, не опасаясь нарушенія общихъ приличій, можно и должно длать отступленія отъ обыкновенныхъ формъ и условій свтской жизни. Въ жизнь свою я не былъ ораторомъ и не отличался даромъ слова. Когда, какъ членъ палаты депутатовъ, я имлъ честь поддерживать адресъ и долженъ былъ при этомъ случа говорить рчь, то, сознавая въ себ свой природный недостатокъ, я принужденъ былъ на дв недли сдлаться больнымъ…

Майоръ и м-ръ Каркеръ пришли въ яростный восторгъ отъ этой черты изъ автобіографіи лорда. Поощренный ораторъ обращается теперь лично къ нимъ и продолжаетъ такимъ образомъ:

— И, словомъ сказать, несмотря на то, что я былъ дв недли чертовски боленъ, я чувствую, вы понимаете, на мн лежитъ обязанность. A какъ скоро англичанинъ чувствуетъ, что на немъ лежитъ обязанность, онъ долженъ, во что бы то ни стало, выполнить ее наивозможно лучшимъ способомъ, какой только ему извстенъ. Итакъ, джентльмены, сегодня благороднйшая британская фамилія имла удовольствіе соединиться въ лиц моей возлюбленнйшей и совершеннйшей родственницы, которую теперь я вижу присутствующею, словомъ сказать… присутствующею…

Общія рукоплесканія.

— Присутствующею вмст съ тмъ… словомъ сказать, съ человкомъ, на котораго никогда печать презрнія… словомъ сказать, присутствующею съ почтеннымъ моимъ другомъ Домби, если онъ позволитъ мн называть его этимъ именемъ.

Кузенъ Фениксъ кланяется м-ру Домби. М-ръ Домби торжественно кланяется кузену Фениксу. Вс счастливы и довольны. Ораторъ продолжаетъ:

— До сихъ поръ я не имлъ вожделнныхъ случаевъ наслаждаться личнымъ знакомствомъ друга моего Домби и еще не изучилъ тхъ высокихъ качествъ, которыя равномрно длаютъ честь его уму и… словомъ сказать, его сердцу, ибо я былъ подверженъ несчастію все это время находиться… словомъ сказать, находиться въ другомъ мст.

Майоръ свирпетъ отъ полноты восторга.

— Однако, джентльмены, я довольно знаю друга моего Домби, чтобы имть совершеннйшее понятіе о томъ, что онъ есть… словомъ сказать, выражаясь, нкоторымъ образомъ, вульгарнымъ слогомъ, что онъ есть негоціантъ, британскій негоціантъ и… словомъ сказать, и… человкъ. И хотя я нсколько лтъ сряду жилъ въ чужихъ краяхъ… мн весьма пріятно будетъ принять друга моего Домби въ Баденъ-Баден и воспользоваться честью представить его великому герцогу… и хотя я жилъ въ чужихъ краяхъ, однако, я довольно знаю и ласкаю себя надеждой, что моя возлюбленная и совершеннйшая родственница владетъ всми принадлежностями, чтобы сдлать своего мужа счастливымъ, и что ея супружескій союзъ съ другомъ моимъ Домби есть соединеніе нжныхъ наклонностей сердца съ обихъ сторонъ.

Улыбка и жесты м-ра Каркера принимаютъ чудовищные размры.

— Итакъ, я поздравляю благородную фамилію, которой имю счастье быть членомъ, съ пріобртеніемъ друга моего Домби. Поздравляю друга моего Домби отъ всей души и радуюсь его союзу съ моею совершеннйшею родственницею, которая владетъ всми средствами, чтобы сдлать счастливымъ своего мужа. Принимаю смлость, джентльмены, напомнить, что каждый изъ васъ обязанъ въ настоящемъ случа привтствовать какъ друга моего Домби, такъ и совершеннйшую мою родственницу.

Общія рукоплесканія. М-ръ Домби, принимая поздравленія, благодаритъ за себя и за м-съ Домби. Майоръ Багстокъ предлагаетъ, наконецъ, тостъ въ честь и славу м-съ Скьютонъ, и этимъ достойнымъ тостомъ оканчивается торжество. М-съ Домби уходитъ въ будуаръ и надваетъ дорожное платье.

Прислуга между тмъ завтракаетъ въ нижнемъ этаж. Шампанское льется черезъ край въ рюмкахъ и бокалахъ; жареныя курицы, жирные пироги, раковый салатъ, бифштексы, пуддинги — въ изобиліи. Высочайшій лакей чувствуетъ опять ужасную «м_и_ш_е_н_ь» и прислоняетъ головку къ стн. Глаза y его товарища прыгаютъ по всмъ сторонамъ и нигд не находятъ точки опоры. Дамы раскраснлись какъ свжія клюквы. М-съ Перчъ сіяетъ лучами радости, и вс заботы убгаютъ прочь изъ ея головы: если бы въ эту минуту спросили ее, куда дорога къ Чистымъ Прудамъ, гд скрыты ея заботы, м-съ Перчъ, безъ сомннія, пришла бы въ очевидное сомнніе относительно существованія чистыхъ или грязныхъ прудовъ. М-ръ Таулисонъ предлагаетъ тостъ за здравье и благоденствіе счастливой четы, и сребровласый буфетчикъ отъ полноты восторга пожимаетъ ему руку, ибо онъ дйствительно убжденъ въ эту минуту, что онъ — старый слуга семьи, и совершившіяся перемны слишкомъ близки его сердцу. Вся компанія, дамы въ особенности, чувствуетъ себя въ благодатномъ состояніи духа. Душа и сердце веселаго общества, кухарка м-ра Домби, озаренная счастливою идеей, предлагаетъ всмъ вмст отправиться въ театръ, и вс съ восторгомъ принимаютъ предложеніе, не исключая м-съ Перчъ и даже туземца, который поглощаетъ вино, и какъ тигръ пугаетъ всю компанію выкатывающимися гдазами. Легкая размолвка произошла только между горничной и м-ромъ Таулисономъ: она, основываясь на старинномъ изреченіи, доказывала, что браки заключаются на небесахъ; онъ, не основываясь ни на чемъ, утверждалъ, что въ аду. Главнйшимъ опроверженіемъ м-ра Таулисона было предположеніе, что горничная потому такъ думаетъ, что сама собирается замужъ, a она отвчала: "Боже сохрани! ужъ если и выйду, такъ не за васъ"! Въ этотъ споръ вмшался среброглавый буфетчикъ и, предлагая тостъ за здоровье м-ра Таулисона, остроумно замтилъ, что знать м-ра Таулисона — значитъ уважать его, a уважать м-ра Таулисона — значитъ желать ему всхъ благъ вмст съ его суженою, гд бы она ни была; здсь сребровласый буфетчикъ лукаво подмигнулъ возлюбленной м-ра Таулисона. На вс эти комплименты м-ръ Таулисонъ отвчаетъ съ достоинствомъ и чувствомъ. Рчь заходитъ, наконецъ, объ иностранцахъ, и м-ръ Таулисонъ ршительно того мннія, что вс они негодяи, хотя — случается иногда — умютъ пріобртать благосклонность въ такихъ головахъ, y которыхъ, по пословиц, длиненъ волосъ да умъ коротокъ. Одного желаетъ м-ръ Таулисонъ, чтобы не пришлось, напримръ, услышать о какомъ-нибудь француз, который бы, напримръ, обокралъ карету какого-нибудь путешественника. При этомъ взглядъ м-ра Таулисона принимаетъ такое свирпое выраженіе, что съ горничной длается истерика. Вдругъ распространилась всть, что молодая узжаетъ, и вся компанія выбгаетъ на лстницу, чтобы видть собственными глазами, какъ она узжаетъ.

Карета y воротъ. Молодая сходитъ въ залу, гд ее встрчаетъ м-ръ Домби въ дорожномъ костюм. Флоренса также готова къ отъзду, и миссъ Сусанна Нипперъ, занимавшая среднее положеніе между гостиной и кухней, собирается вмст съ нею. Выходитъ Эдиь, и Флоренса бросается къ ней съ прощальными объятіями.

Отчего же Эдиь дрожитъ въ этихъ объятіяхъ? Разв ей холодно? Или въ объятіяхъ Флоренсы заключена таинственная сила, распространяющая невольный трепетъ по прекраснымъ членамъ? Отчего, наконецъ, съ такою судорожною поспшностью Эдиь вырывается изъ этихъ объятій, выбгаетъ изъ залы и садится въ карету?

Ухала м-съ Домби, и не слышно боле шуму отъ колесъ дорожнаго экипажа. М-съ Скьютонъ, пораженная въ чувствительное сердце матери, сидитъ на соф въ положеніи Клеопатры и проливаетъ горькія слезы. Майоръ, выходя съ гостями изъ столовой, старается утшить ее; но вс усилія безполезны, и онъ оставляетъ неутшную мать. Кузенъ Фениксь также прощается съ Клеопатрой, и м-ръ Каркеръ слдуетъ его примру. Нтъ боле гостей. Оставшись одна, Клеопатра чувствуетъ легкое головокруженіе и, удалившись въ спальню, засыпаетъ крпкимъ сномъ.

Въ нижнемъ этаж y всхъ страшное головокруженіе. Высочайшій джентльменъ, страдающій «мишенью», по-видимому, приклеилъ свою голову къ столу и никакъ не можетъ ее оторвать. Бурный переворотъ совершился въ мозгу y м-съ Перчъ, и она, въ порыв негодованія противъ м-ра Перча, жалуется кухарк, что онъ уже не такъ привязанъ къ своей семь, какъ въ прежнее время, когда ихъ было только десятеро. У Таулисона звенитъ въ ушахъ, и около его головы кружится какое-то огромное колесо. Горничную мучитъ сомнніе, гршно или нтъ желать чьей-либо смерти.