Домби и сын

— Что это значитъ? — спросила Флоренса. — Кто здсь живетъ?

Вальтеръ не отвчалъ ничего и только пожалъ ея руки.

Обводя взоромъ фасадъ, Флоренса увидла, что окна во всхъ этажахъ закрыты наглухо, какъ будто домъ былъ необитаемъ. Между тмъ, кузенъ Фениксъ вышелъ изъ кареты и предложилъ ей руку.

— Ты не выйдешь, Вальтеръ?

— Нтъ, я останусь здсь. Не бойся, мой другъ, сейчасъ ты увидишь, что страхъ твой напрасенъ.

— Знаю, Вальтеръ, бояться мн нечего, когда ты такъ близко, но…

Дверь тихонько отворилась, безъ стуку и безъ звонка, и кузенъ Фениксъ вошелъ съ своей спутницей въ душный и скучный домъ. Казалось, онъ ни разу не отворялся со времени несчастной свадьбы и служилъ съ того времени постояннымъ пріютомъ для мрака затхлой атмосферы.

Флоренса не безъ страха взошла наверхъ по темной лстниц и остановилась подл гостиной. Кузенъ Фениксъ отворилъ дверь и, не говоря ни слова, сдлалъ знакъ, чтобы она вошла и попросилъ ее идти впередъ, между тмъ какъ онъ останется за дверью. Флоренса повиновалась.

Въ углубленіи комнаты, за столомъ, при тускломъ свт лампы, сидла какая-то леди, вся въ черномъ, съ перомъ или карандашомъ въ рук. Флоренса нершительными шагами подвигалась впередъ и вдругъ остановилась, какъ будто прикованная къ мсту. Леди поворотила свою голову.

— Великій Боже! — сказала она. — Что это значитъ!

— Нтъ, нтъ! Не подходите!.. — вскричала Флоренса, отскакивая назадъ, когда леди встала съ своего мста. — Маменька!

Он об были неподвижны, съ глазами, устремленными другъ на друга. Гнвъ и гордость избороздили лицо этой особы; но все же она — Эдиь, прекрасная и величественная теперь, какъ и всегда. Лицо Флоренсы, изумленное и робкое, выражало сожалніе, грусть, благодарную нжную память. На томъ и другомъ лиц въ живйшихъ краскахъ изображались удивленіе и страхъ. Об женщины, неподвижныя и безмолвныя, смотрли одна на другую черезъ мрачную пропасть непреложныхъ событій пройденной жизни.

Флоренса измнилась первая. Слезы градомъ полились изъ ея глазъ, и она сказала отъ полноты сердца:

— О, мама, милая мама! зачмъ мы встрчаемся такъ? зачмъ вы были всегда такъ добры ко мн, когда еще ничмъ не подготовлялась эта встрча!

Эдиь стояла передъ ней безъ движенія и безъ словъ. Ея глаза были устремлены на ея лицо.

— Я не смю объ этомъ думать, — говорила Флоренса, — я только что оставила болзненный одръ своего отца. Мы теперь неразлучны и впередъ не разлучимся никогда. Если вы хотите, милая мама, чтобы я просила за васъ прощеніе, — я буду просить и почти уврена, что онъ не откажетъ въ просьб своей дочери. Богъ пошлетъ утшеніе вашей страждущей душ!

Эдиь не отвчала.

— Вальтеръ… я замужемъ, и y насъ есть ребенокъ, — сказала Флоренса робкимъ голосомъ, — Вальтеръ y воротъ, и я пріхала съ нимъ. Я скажу своему мужу, что вы перемнились, — продолжала Флоренса, бросивъ на нее грустный взоръ, — и Вальтеръ, я уврена, будетъ говорить вмст со мною нашему отцу. Хотите, чтобы я это сдлала?

Эдиь, неподвижно, какъ статуя, прервала молчаніе глухимъ, тихимъ, но выразительнымъ голосомъ:

— Пятно на вашемъ имени, пятно на имени вашего мужа, вашего ребенка! Разв это прощаютъ, Флоренса?

— Врьте намъ, милая мама, что мы все забыли, останемся неразлучными съ вами, и это для всхъ насъ будетъ утшеніемъ. Но вы ничего… ничего не говорите о моемъ отц, — лепетала Флоренса, — значитъ ли это, вы хотите, чтобы я просила за васъ? Ну да, конечно, конечно!

Эдиь не отвчала.

— И я буду просить усердно, чтобы онъ простилъ мою милую маму, и добрый отецъ мой не откажетъ въ просьб своей дочери, и я принесу вамъ слово примиренія, и тогда, можетъ быть, мы разстанемся совсмъ не такъ, какъ встртились теперь… О! уполномочьте, ради Бога, уполномочьте меня на это ходатайство! Я отступила отъ васъ, милая мама, совсмъ не потому, что боюсь васъ, и совсмъ не потому, что не надюсь на вашу благосклонность: нтъ! я желаю только выполнить свою обязанность по отношенію къ моему отцу. Онъ меня любитъ, и я его люблю отъ всего моего сердца. Но я никогда не могу забыть, что вы были такъ добры ко мн. О, молитесь Богу, — воскликнула Флоренса, падая на ея грудь, — молитесь Богу, чтобы онъ простилъ вамъ весь этотъ грхъ, и простилъ бы мн, если я не могу забыть…

Рыданія заглушили ея слова. Эдиь, какъ будто подавленная тяжестью ея прикосновенія, упала на колни и обвилась руками вокругъ ея шеи.

— Флоренса, ангелъ благодатный! Прежде чмъ я опять сойду съ ума, прежде, чмъ гордость и упрямство опять поразятъ нмотой мой языкъ, врь мн, Флоренса, я невиниа, клянусь теб въ этомъ моею душою!

— Маменька!

— Преступна во многомъ — такъ! и вчная преграда будетъ раздлять меня отъ всего, что есть чистаго и невиннаго въ жизни, раздлять отъ васъ, отъ всей земли…

На колняхъ передъ ней, она подняла свои об руки и клялась.

— Флоренса, врь мн, я невинна! врь въ этомъ женщин, которая видитъ въ теб чистйшее и благороднйшее изъ земныхъ созданій и которая никогда бы не упала въ эту бездну, если бы твое присутствіе охраняло цвтущіе годы ея жизни! Позволь мн еще разъ, послдній разъ, прижать твою милую голову къ этому истерзанному и сокрушенному сердцу!

Она плакала, и ея грудь сильно волновалась. Какъ была бы она счастлива теперь, если бы такія сцены чаще повторялись въ ея старые дни!

— Ничто въ свт не могло бы вырвать отъ меня этого признанія и этой клятвы, — ни любовь, ни ненависть, никакія надежды, никакія угрозы. Я сказала: умру въ пытк и не произнесу ни одного слова, не сдлаю никакого знака, и это было бы такъ, a не иначе, если бы мы не встртились съ тобою, Флоренса.

— Надюсь, — сказалъ кузенъ Фениксъ, длая въ дверяхъ довольно неправильные зигзаги, такъ какъ его своевольныя ноги обнаруживали очевидное намреніе оставаться за порогомъ, — надюсь, моя любезнйшая и совершеннйшая родственница извинитъ маленькую стратагему, которою я воспользовался, чтобы устроить эту встрчу. Не могу сказать, что до сихъ поръ я отвергалъ ршительнымъ и настоятельнымъ образомъ возможность несчастнаго соединенія моей любезнйшей и совершеннйшей родственницы съ этимъ блозубымъ покойникомъ, ибо замчено издавна, что случаются въ этомъ мір весьма странныя и непостижимыя сочетанія этого сорта, превышающія, такъ сказать, всякія соображенія и разсчеты въ экономическомъ смысл. При всемъ томъ, я имлъ честь напоминать другу моему Домби, чтобы онъ, въ нкоторомъ род, не отваживался обвинять мою любезнйшую и совершеннйшую родственницу до тхъ поръ, пока криминальность ея поступковъ не будетъ утверждена на юридическомъ основаніи. Моя тетка была живучая женщина, это извстно всмъ, но, можетъ быть, не всякій знаетъ, что она не совсмъ хорошо выполняла свои обязанности, раздляя, вроятно, въ этомъ отношеніи общую участь всей нашей фамиліи, которая, словомъ сказать, не отличалась яснымъ сознаніемъ своего долга. Поэтому было бы, въ нкоторомъ род, безразсудно и даже, такъ сказать, безсовстно, если бы, въ настоящемъ случа, мы не обратили своей посильной заботливости на нашу любезнйшую и совершеннйшую родственницу, которая, думалъ я, должна быть поставлена въ непріятное положеніе посл того, какъ этотъ зубастый джентльменъ былъ, такъ сказать, растиснутъ ужаснымъ манеромъ. Вотъ почему я счелъ своей обязанностью отыскать во Франціи свою любезнйшую и совершеннйшую родственницу и предложить ей свое слишкомъ, такъ сказать, скромное и незавидное покровительство. Тмъ больше мн пріятно было услышать отъ моей любезнйшей и совершеннйшей родственницы, что она считаетъ меня, въ своемъ род, добрымъ малымъ и потому безусловно поручаетъ себя моему покровительству. Я всегда обязанъ вспоминать не иначе, какъ съ удовольствіемъ, о ея усердной заботливости обо мн въ т минуты, когда сотрясеніе всхъ моихъ членовъ доходило, словомъ сказать, до безпримрнаго градаціона.

Эдиь, сидвшая съ Флоренсой на соф, сдлала нетерпливое движеніе.

— Моя любезная и совершеннйшая родственница, — продолжалъ кузенъ Фениксъ, выдлывая въ дверяхъ свои обычные зигзаги, — надюсь, извинитъ меня, если я, для моего и ея удовольствія, равно какъ для удовольствія м-ра Домби и его любезнйшей и совершеннйшей дочери, которой несравненнымъ талантамъ мы всегда удивлялись и… словомъ сказать, я полагаю, что я могу, для общаго нашего удовольствія, дополнить окончательно эту длинную нить моихъ наблюденій. Прошу обратить вниманіе на то, что ни она, ни я, со времени нашего свиданія, никогда не заикались о предмет ея страннаго и загадочнаго похищенія. Я всегда держался мысли, что была, вроятно, въ этомъ дл такая тайна, которую объяснитъ она сама, если захочетъ. Но моя любезнйшая и совершеннйшая родственница иметъ, въ нкоторой пропорціи, непонятно-упрямый и ршительный характеръ, и потому, съ теченіемъ времени, я основательно убдился, что отъ нея, такъ сказать, никакое краснорчіе не вырветъ ни одного слова. Впослдствіи однако я усмотрлъ, что она весьма охотно распространялась на счетъ своей необыкновенной нжности къ совершеннйшей дочери друга моего Домби, и потому, по естественному совокупленію идей, пришло мн въ голову, что если бы этакъ, словомъ сказать, устроить свиданіе, неожиданное съ обихъ сторонъ, дло могло бы повести къ весьма счастливымъ результатамъ. Проживая теперь въ Лондон, совершенно, такъ сказать на приватной ног, я ршился открыть мстопребываніе друга моего Гэя — прекрасный молодой человкъ, откровенный и внушающій уваженіе: моя любезнйшая и совершеннйшая родственница, вроятно, съ нимъ знакома — и мн удалось имть счастье привезти сюда его милую и любезную супругу. Скоро мы отправляемся въ южную Италію, чтобы поселиться тамъ на вчныя времена, или, правильне, до тхъ поръ, пока не наступитъ роковой часъ удалиться въ т вчныя жилища, которыя… словомъ сказать, это пробуждаетъ весьма непріятныя мысли въ людяхъ съ разумной и чувствительной душой. Стало быть, — заключилъ кузенъ Фениксъ съ истиннымъ одушевленіемъ, — теперь-то, или никогда, я долженъ умолять свою любезнйшую и совершеннйшую родственницу не останавливаться на половин дороги, a исправить, по-возможности, все то, что ею испорчено, — не потому, что этого требуетъ ея фамилія, ея собственная репутація, или какія-нибудь изъ тхъ свтскихъ отношеній, которыя уже боле, такъ сказать, не существуютъ, — очаровательная мысль для человка съ чувствомъ! — но потому, что благородный человкъ всегда обязанъ уничтожать зло.

Съ этими словами кузенъ Фениксъ сдлалъ джентльменскій поклонъ и вышелъ изъ дверей, побдивъ не безъ труда упрямство своихъ ногъ.

Нсколько минутъ об дамы сидли безмолвно, одна подл другой. Наконецъ, Эдиь, снимая съ груди запечатанный пакетъ, прервала молчаніе, тихимъ, но трогательнымъ голосомъ:

— Я могла умереть скоропостижно или вслдствіе какихъ-нибудь непредвиднныхъ обстоятельствъ; тайна въ такомъ случа была бы унесена въ могилу, и никто бы ея не открылъ изъ живущихъ на земл. Этого я не хотла, милая Флоренса, не хотла для васъ. Возьмите этотъ пакетъ: для васъ онъ написанъ и для васъ изложены въ немъ вс подробности моей тайны.