Домби и сын

Теперь, по неисповдимымъ судьбамъ всесильнаго рока, оказалось такъ, что въ этотъ чреватый событіями день самъ капитанъ Куттль принималъ весьма дятельное участіе въ одномъ свадебномъ позд, гд онъ былъ дополнительнымъ, впрочемъ, довольно важнымъ, дйствующимъ лицомъ. Это произошло совершенно случайнымъ образомъ, вотъ какъ:

Повидавшись съ Флоренсой и взглянувъ съ невыразимымъ наслажденіемъ на ея ребенка, капитанъ, посл продолжительныхъ разговоровъ и совщаній съ Вальтеромъ Гэемъ, вышелъ погулять. Капитанъ шагалъ медленно, съ разстановкой и понуривъ лощеную шляпу, но какъ только передъ умственнымъ его взоромъ являлся младенецъ Флоренсы, въ одно мгновеніе онъ весь съ головы до ногъ проникался самымъ эксцентричнымъ восторгомъ, смялся на всю улицу и высоко бросалъ надъ головой свою лощеную шляпу, къ назиданію любопытныхъ пшеходовъ, которые останавливались невольно, чтобы полюбоваться, съ какою ловкостью помшанный чудакъ ловитъ на воздух свой головной уборъ. Быстрыя перемны свта и тни, которымъ подвергали капитана эти два противорчащихъ предмета глубокой думы, чрезвычайно расшевелили его жизненную дятельность, и черезъ нсколько минутъ онъ уже выступалъ самымъ скорымъ шагомъ, увренный, что вотъ теперь-то именно ему надобно погулять да погулять. Увлекаемый всесильнымъ вліяніемъ рока, капитанъ, самъ не зная какъ, выбралъ мстомъ для этой прогулки свой старый кварталъ, куда, внизъ по теченію Темзы, и направились его шаги мимо корабельныхъ мачтъ, веселъ, блоковъ, смоляныхъ бочекъ, доковъ, каналовъ, висячихъ мостовъ и такъ дале, все по направленію къ Корабельной площади.

Вс эти любопытные предметы, со включеніемъ каланчей и пожарныхъ трубъ, имли на капитана такое успокоительное дйствіе, что онъ мало-по-малу пришелъ совершенно въ нормальное состояніе и уже затянулъ, для препровожденія времени, отрывокъ изъ баллады "О любовныхъ похожденіяхъ Пегги", какъ вдругъ, при поворот за уголъ, онъ, совершенно неожиданно, наткнулся на тріумфальную процессію, которая шла прямо на него. Капитанъ обомллъ.

Во глав процессіи… да, да, капитанъ не ошибался… была безпардонная м-съ Макъ Стингеръ, и на чел м-съ Макъ Стингеръ явственными знаками была вычеканена самая неумолимая ршимость. На ея лон возлежали массивные серебряные часы, принадлежащіе — можете вообразить! — командиру Бенсби, ея шея была украшена длинною-предлинною бронзовою цпью. Эту даму велъ подъ руку не кто другой, какъ самь Бенсби, командиръ "Осторожной Клары", и лицо этого мудреца — можете представить! — было проникнуто совершеннымъ отчаяніемъ, какъ будто онъ попался къ дикимъ на неизвстный островъ, и его того и гляди изжарятъ на мелкомъ огн. За ними веселымъ хоромъ выступали маленькіе Макъ Стингеры, прискакивая и припрыгивая отъ полноты душевнаго восторга. За ними дв старыя леди, угрюмыя и черствыя, вели подъ руку коротенькаго джентльмена въ высокой шляп. Процессію заключалъ вертлявый юнга съ корабля Бенсби съ двумя огромными зонтиками подъ мышкой. Все, казалось, было устроено по обдуманному плану, и одинъ взглядъ на расфранченную компанію, независимо отъ безпардонной неустрашимости дамъ, достаточно убдилъ капитана Куттля, что это была процессія роковая, убійственная, и что обреченной жертвой былъ не кто иной, какъ самъ командиръ "Осторожной Клары".

Первымъ побужденіемъ капитана было — бжать со всхъ ногъ и безъ оглядки. Это же, казалось, было первымъ побужденіемъ и Бенсби; но вдругъ компанія огласила воздухъ радостнымъ крикомъ нечаяннаго свиданія, и Александръ Макъ Стингеръ подбжалъ къ капитану съ раскрытыми объятіями. Куттль приросъ къ земл.

— Вдь вотъ, подумаешь, человкъ съ человкомъ не то, что гора съ горой, всегда какъ-нибудь да столкнутся, — начала м-съ Макъ Стингеръ. — Здравствуйте, капитанъ! Какъ вы живетеможете? Я уже на васъ давно не сержусь, к_е_п_т_е_н_ъ Куттель, и, право, нечего вамъ меня робть. Я иду къ Божьему алтарю, и надюсь, вы поймете, въ эту минуту я простила всмъ своимъ лиходямъ. — Мой с_у_п_р_у_г_ъ, к_е_п_т_е_н_ъ Куттель! — заключила м-съ Макъ Стингеръ, указывая на обреченную жертву.

Безталанный Бенсби не смотрлъ ни на невсту, ни на друга, но его отчаянное око устремлено было въ безпредльный горизонтъ и не останавливалось ни на какомъ предмет въ особенности. Когда капитанъ протянулъ руку, Бенсби машинально протянулъ и свою, но ни слова не сказалъ въ отвтъ на дружеское привтствіе Куттля.

— Если вы, такъ же какъ и я, отложили вашу закоснлую вражду, — сказала м-съ Макъ Стингеръ, — и хотите при такомъ торжественномъ случа быть полезнымъ вашему единственному другу, то мы, к_е_п_т_е_н_ъ Куттль, готовы съ удовольствіемъ причислить васъ къ нашему обществу. Идите съ нами въ часовню. Вотъ эта леди, рекомендую, моя свадебная подруга и она съ удовольствіемъ принимаегъ покровительство капитана Куттля, — заключила м-съ Макъ Стингеръ, указывая на одну изъ храбрыхъ дамъ.

Капитанъ повиновался. Онъ сначала струсилъ собственно за свою неприкосновенную личность, подозрвая злой умыселъ женить его самого на м-съ Макъ Стингеръ; но, какъ разсудительный человкъ, онъ своевременно припомнилъ, что въ этихъ случаяхъ ршается судьба человка утвердительнымъ отвтомъ на вопросъ пастора: — "Согласенъ ли" и потому въ критическихъ обстоятельствахъ онъ заране ршился отвчать безъ околичностей: "Не хочу". Мало-по-малу это подозрніе, какъ ни на чемъ не основанное, совершенно исчезло, и добрый капитанъ уже исключительно боялся за командира "Осторожной Клары", до того боялся, что холодный потъ началъ пробиваться крупными каплями съ его чела, и онъ нкоторое время былъ ршительно неспособенъ внимать бойкимъ рчамъ своей прекрасной дамы. Успокоившись нсколько отъ душевной тревоги, капитанъ узналъ, что его леди — вдова нкоего м-ра Бокума, служившаго при таможн, что она, м-съ Бокумъ — закадычная пріятельница м-съ Макъ Стиніеръ, которую любитъ и уважаетъ, какъ совершеннйшую представительницу прекраснаго пола, дале, что она частенько слыхала о капитан Куттл и надется, что теперь почтенный капитанъ, безъ сомннія, оставилъ свою прежнюю одинокую жизнь; дале, что м-ръ Бенсби удостоивается теперь небеснаго благословенія, которое, впрочемъ, онъ едва ли оцнитъ надлежащимъ манеромъ, такъ какъ мужчины вообще народъ втрениый, и прочее, и прочее.

Капитанъ Куттль очень явственно замтилъ, что м-съ Бокумъ во все это время не спускала глазъ съ жениха, и всякій разъ, какъ свадебное общество проходило черезъ какой-нибудь сквозной дворъ или узкій переулокъ, представлявшій благопріятные случаи къ побгу, она вытягивалась во весь ростъ и ускоряла шаги, изъявляя очевидную готовность въ случа надобности задержать дезертира на первыхъ порахъ. Другая леди, такъ же какъ и ея супругь, коротенькій джентльменъ въ высокой шляп, держали, съ своей стороны, ухо востро и слдовали по пятамъ обреченной жертвы; притомъ, сама м-съ Макъ Стингеръ до того завладла командиромъ "Осторожной Клары", что всякая мысль о спасеніи посредствомъ бгства становилась ршительно невозможною. Вс эти штуки были очевидны даже для праздношатающихся уличныхъ звакъ, и они очень весело подтрунивали надъ храброй невстой, сопровождая весь кортежъ крикомъ и гвалтомъ. М-съ Макъ Стингеръ была убійственно равнодушна ко всему, a женихъ ея утратилъ, по-видимому, всякое сознаніе.

Капитанъ сдлалъ нсколько попытокъ передать философу свои мысли односложными звуками и сигналами, но безъ всякаго успха, такъ какъ подвижная гвардія слдила за каждымъ движеніемъ. Да и трудно было въ какое бы то ни было время пробудить вниманіе командира "Осторожной Клары", ибо онъ не имлъ привычки всматриваться въ ближайшіе предметы. Такимъ образомъ, они благополучно прибыли въ часовню, помщавшуюся въ довольно опрятномъ зданіи, которое недавно нанялъ достопочтенный Мельхиседекъ Гоулеръ, ярый представитель секты рентеровъ.

Между тмъ какъ достопочтенный Мельхиседекъ, ломаясь и кривляясь на каедр, импровизировалъ ученое свово, соотвтствующее важности случая, капитанъ воспользовался удобнымъ случаемъ присосдиться къ самому уху командира "Осторожной Клары".

— Дружище, — сказалъ онъ, — какъ идутъ дла?

— Прескверно! — отвчалъ м-ръ Бенсби, совершенно забывъ о присутствіи достопочтеннаго Мельхиседека, что, натурально, могло быть извинено только отчаяннымъ положеніемъ, въ какомъ онъ находился.

— Бенсби, — шепталъ капитанъ, — по своей ли ты вол на этомъ мст?

М-ръ Бенсби отвчалъ: "Нтъ!"

— Такъ зачмъ же ты причалилъ сюда, другъ ты мой, Бенсби? — спросилъ капитанъ неестественнымъ голосомъ.

Бенси, теперь, какъ и всегда, смотрвшій съ неподвижнымъ лицомъ на противоположный конецъ міра, не далъ никакого отвта.

— Отчалимъ, любезный! — сказалъ капитанъ.

— Что толку? — возразилъ удрученный мудрецъ. — Она меня настигнетъ y самыхъ полюсовъ.

— Ну да попытайся, любезный. Ободрись, и маршъ налво кругомъ. Еще есть время. Ну же, ну! Отчаливай Бенсби!

Но вмсто того, чтобы воспользоваться благимъ совтомъ, Бенсби пробормоталъ болзненнымъ шепотомъ:

— Все это началось съ твоего проклятаго сундука.

— Эхъ, окаянная баба! Подцпить человка съ твоими убжденіями!

М-ръ Бенсби испустилъ подавленный вздохъ.

— Ну же, любезный! — говорилъ капитанъ, толкая его локтемъ. — Пора! отчаливай живи, a я прикрою тебя сзади. Время летитъ. Бенсби, утекай! Вдь дло объ избавленіи, другъ ты мой милый! Ну, хочешь — разъ!

Бенсби оставался неподвиженъ.

— Да, слушай же команды, Бенсби! два!

Бенсби не шевелился.

— Объ избавленіи идетъ дло! Слушай, вотъ теб, три! Ну, ну, утекай! Теперь или никогда!

Однимъ изъ самыхъ страшныхъ обстоятельствъ этой церемоніи для капитана Куттля было необыкновенное участіе, которое принимала въ ней миссъ Юліана Макъ Стингеръ, вылитый портретикъ своей матушки. Она, по-видимому, сосредоточила вс свои способности на томъ, что совершалось передъ ея глазами, и капитанъ, съ замираніемъ сердца, видлъ въ ней плодовитый зародышъ безконечныхъ западней и ловушекъ, которыя, иостоянно, въ продолженіе цлыхъ поколній, на Корабельной площади разставлены для честныхъ моряковъ, лишенныхъ всякой способности защищать свою личность противъ сухопутнаго коварства. Зрлище поразительное и даже экстраординарное въ своемъ род, ибо миссъ Юліана Макъ Стингеръ затмевала собой и м-съ Бокумъ съ ея желзной волей, и коротенькаго джентльмена съ его высокой шляпой, и даже самое Макъ Стингеръ съ ея отчаянной и свирпой непреклонностью. Маленькіе Макъ Стингеры весьма не много смыслили въ этихъ длахъ, и главнйшимъ ихъ увеселеніемъ, въ продолженіе церемоніи, было — путешествовать по ногамъ джентльменовъ; но зато тмъ поразительне выставлялся кнтрастъ этихъ невинныхъ малютокъ съ миссъ Юліаной, воплощавшей въ себ будущую безпардонную даму со всми ея принадлежностями. "Какихъ-нибудь два, три года, — думалъ капитанъ, — и горе несчастному, который вздумаетъ пріютиться подъ одною кровлею съ этой двицей".