Домби и сын

— Ну, моя милая, вы непремнно овладете сердцемъ моего брата, поздравляю васъ! — сказала однажды м-съ Чиккъ.

М-съ Токсъ поблднла.

— Малютка съ каждымъ днемъ все больше походитъ на отца, — продолжала м-съ Чиккъ.

Миссь Токсъ вмсто отвта взяла на руки маленькаго Павла и расцловала.

— Похожъ ли онъ, моя милая, сколько-нибудь на свою мать, съ которой вамъ не удалось меня познакомить? — спросила миссъ Токсъ.

— Нимало, — отвчала Луиза.

— Она, я думаю, была очень хороша? — пролепетала миссъ Токсъ.

— Ну да, бдная Фанни была интересна, — сказала м-съ Чиккъ посл нкотораго размышленія, — конечно, интересна. Но въ ней не было этой возвышенности, этого величаваго, повелительнаго вида, котораго слдовало бы ожидать отъ жены моего брата, и притомъ она вовсе не имла этой твердости духа, этой силы характера, какая необходима для такого мужа.

Миссъ Токсъ испустила глубокій вздохъ.

— Впрочемъ, она была любезна, — сказала м-съ Чиккъ, — чрезвычайно любезна. И притомъ она была добра, ахъ! — какъ добра была бдная Фанни!

— Ангельчикъ ты мой! милашечка! — вскричала миссъ Токсъ, цлуя маленькаго Павла. Вылитый портретикъ своего папашеньки!

Если бы майоръ зналъ, сколько надеждъ, желаній, плановъ носилось надъ этой младенческой головой, если бы онъ видлъ, какъ роились и парили они въ своихъ разнородныхъ элементахъ надъ измятой шапочкой безсознательнаго маленькаго Павла… впрочемъ, что-жъ такое? майоръ опять бы выпучилъ глаза! Но тогда, по крайней мр, онъ увидлъ бы въ хаотической толп этихъ мечтаній нкоторые живительные лучи, озаряющіе душу миссъ Токсъ, и тогда онъ понялъ бы, какая непобдимая сила влечетъ эту женщину къ торговому дому подъ фирмой: Домби и Сынъ!

Если бы самъ младенецъ, среди глубокой полночи, пробудился отъ сна, и увидлъ, какъ на занавсяхъ его люльки отражаются таинственныя виднія нкоторыхъ думъ, они испугали бы его, эти виднія, и не безъ причины. Но онъ спалъ, невинный младенецъ, спалъ спокойно, вовсе не зная о пріятныхъ мечтаніяхъ миссъ Токсъ, объ изумленіи майора, о преждевременной грусти своей сестры, о важныхъ планахъ и разсчетахъ отца, и даже не подозрвая, что есть на свт клочекъ земли, на которомъ существуетъ Домби и Сынъ.

Глава VIII Дальнйшіе успхи Павла; его возрастаніе и характеръ

Подъ вліяніемъ неусыпныхъ и всегда внимательныхъ очей времени, сны Павла постепеино измнялись. Разсвтъ сознанія неотразимо проникалъ въ младенческую душу; ея виднія прояснились: предметы и впечатлнія въ безчисленномъ множеств зароились вокругъ новаго жителя міра, растревожили его покой, и такимъ образомъ наслдникъ знаменитаго дома незамтно перешелъ отъ младенческаго возраста къ дтскому и сдлался говорящимъ, ходящимъ, удивляющимся Домби.

Посл опалы и позорнаго изгнанія Ричардсъ дтскій департаментъ, въ хозяйственномъ министерств м-ра Домби, поступилъ въ завдываніе временнаго комитета, котораго главными членами, разумется, назначены были м-съ Чиккъ и миссъ Токсъ. Эти особы съ такимъ изумительнымъ усердіемъ принялись за исправленіе своихъ новыхъ должностей, что майоръ Багстокъ съ каждымъ днемъ долженъ былъ убждаться въ своей ршительной опал, между тмъ какъ м-ръ Чиккъ, лишенный домашняго надзора, очертя голову бросился въ большой свтъ, обдалъ въ клубахъ и кофейныхъ домахъ, два-три раза курилъ трубку наперекоръ строжайшему запрещенію своей сожительницы, разъзжалъ по театрамъ, и словомъ, какъ выразилась однажды м-съ Чиккъ, безсовстно ослабилъ вс общественныя узы и нравственныя обязательства.

При всемъ томъ маленькій Павелъ, несмотря на неусыпную заботливость и материнскія попеченія, развивался какъ-то очень туго. Посл изгнанія кормилицы, онъ вдругъ ни съ того ни сего, или можетъ быть отъ природной слабости, началъ тосковать, сохнуть, чахнуть, и долго, казалось, отыскивалъ свою потерянную мать, далеко не удовлетворяемый нжностями своихъ надзирательницъ. Кое-какъ прошелъ онъ самыя трудныя ступени на пути къ юношескому возрасту, но и дальнйшее путешествіе казалось для него чрезвычайно опаснымъ, какъ на скачкахъ для отчаяннаго жокея, который, перескакивая черезъ рытвины и овраги, рискуетъ каждую минуту сломить себ шею. Каждый вновь пробивающійся зубъ былъ для него страшнымъ барьеромъ, каждый прыщикъ во время кори — каменной стной, черезъ которую надо было перепрыгивать не иначе, какъ съ большой опасностью. Немощный всадникъ онъ, сваливался наповалъ при каждомъ припадк коклюша и тутъ безъ пощады давила его цлая стая дтскихъ болзней, долго мшавшихъ ему подняться на ноги.

Ознобъ посл крещенія, по-видимому, поразилъ младенца въ самую чувствительную часть его организма, и онъ уже никогда не могъ оправиться подъ холодной кровлей родительскаго дома. Вообще это былъ самый несчастный ребенокъ, и это мнніе о немъ не разъ высказывала даже м-съ Виккемъ.

М-съ Виккемъ была женою трактирнаго слуги, то есть, другими словами, она была вдовою живого мужа, и такъ какъ она не имла ни дтей, ни родственниковъ, то ее очень благосклонно приняли къ м-ру Домби, гд она, спустя два или три дня посл мучительнаго отнятія Павла отъ груди, вступила въ должность няньки. М-съ Виккемъ была женщина смирная, съ блднымъ цвтомъ лица, съ глазами всегда поднятыми къ верху, съ головой всегда опущенной внизъ. Она настроила себя наиудивительнйшимъ образомъ къ соболзнованіямъ всякаго рода: безпрестанно жаловалась на собственную горестную судьбу, сострадала о несчастіяхъ ближнихъ и съ трогательной благодарностыо принимала соболзнованія о себ самой. Вообще, природа въ высокой степени наградила эту женщину чудной способносгью смотрть на вс предметы въ самомъ жалобномъ свт, и она, по-видимому, находила величайшее утшеніе совершенствовать этотъ талантъ, представляя поразительно страшныя доказательства въ защиту своихъ могильныхъ мыслеи.

Почти нтъ надобности говорить, что м-ръ Домби ршительно иичего не зналъ о необыкновенномъ настроеніи духа новой няньки. Да и какъ ему знать? Ни одна душа въ дом — не исключая самой м-сь Чиккъ или миссъ Токсъ — не смла передъ нимъ заикнуться насчетъ какихъ-нибудь неудобствъ въ отношеніи къ маленькому Павлу. Онъ ршилъ самъ въ себ, что ребенокъ необходимо долженъ проходить по всмъ этимъ мытарствамъ дтскихъ недуговъ, и чмъ скоре онъ пройдетъ ихъ, тмъ лучше. Если бы онъ могъ откупить отъ нихъ своего сына или поставить вмсто него наемщика, какъ это бываетъ при рекрутскихъ наборахъ, то онъ былъ бы очень радъ воспользоваться такимъ средствомъ на самыхъ щедрыхъ условіяхъ. Но такъ какъ этого, очевидно, сдлать было невозможно, то онъ ограничился только тмъ, что обнаруживалъ по временамъ гордое изумленіе насчетъ непостижимыхъ распоряженій природы и утшался мыслью, что вотъ еще благополучно пройденъ верстовой столбъ на трудной дорог жизни, и великая цль путешествія становится все ближе и ближе. Господствующимъ чувствомъ его души, постепенно принимавшимъ огромнйшіе размры по мр возрастанія Павла, было нетерпніе дождаться, наконецъ, того вожделннаго времени, когда торжественнымъ образомъ будутъ приведены въ исполненіе его блистательныя надежды.

Нкоторые философы утверждаютъ, что эгоизмъ есть корень благороднйшихъ привязанностей и наклонностей сердца. Юный сынъ м-ра Домби съ самаго начала въ такой степени сдлался для него важнымъ, какъ часть его собственнаго величія, или, что все равно, величія Домби и Сына, что привычные глаза съ величайшей ясностью могли видть основаніе этой родительской привязанности. Однако-жъ онъ любилъ своего сына, какъ только могъ любить. Если оставалось еще теплое мстечко въ этомъ ледяномъ сердц, оно принадлежало сыну: если на затвердлой его поверхности могло отражаться впечатлніе чьего-нибудь образа, то это былъ образь его сына, — не младенца сына и не отрока, a взрослаго сына, представителя фирмы. Воть почему онъ торопился скоре пробжать первыя страницы его исторіи и съ нетерпніемъ заглядывалъ въ отдаленную будущность. Вотъ почему также, при всей своей любви, онъ мало или вовсе не заботился о ребенк, разсчитывая, что, такъ или иначе, ребенокъ н_е_п_р_е_м__н_н_о сдлается м_y_ж_е_м_ъ, для котораго онь каждый день строилъ новые планы и проекты, какъ будто передъ нимъ лицомъ къ лицу стоялъ благородный представитель торговаго дома въ полномъ цвт молодости и красоты.

Наконецъ Павлу минуло около пяти лтъ. Онь былъ вообще очень красивый мальчикъ; но на его блдномъ худощавомъ лиц отражалась какая-то болзненная задумчивость, такъ что м-съ Виккемь, посматривая на него, многозначительно качала головой и вздыхала отъ глубины сердца. По нкоторымъ признакамъ безошибочно можно было заключить, что характеръ его будетъ гордый и повелительиый: онъ уже начиналъ понимать свое собственное величіе и сознавалъ съ удовлетворительною ясностью, что вс другія вещи и лица сотворены исключительно для него. По временамъ угрюмость его проходила, и онъ рзвился какъ другія дти; но зато иной разъ задумчиво сидлъ онъ на своихъ миніатюрныхъ креслахъ и мечталъ очень глубокомысленно, какъ столтній старичекъ, утомленный мірскою суетой. Случалось иногда, игралъ онъ въ дтской съ Флоренсой или погонялъ хлыстикомъ миссъ Токсъ, которая служила для него лошадкой; но потомъ вдругъ совершенно неожиданно овладвало имъ какое-то уныніе, и онъ жаловался на чрезвычайную усталость. Но всешо чаще находила на него эта хандра вечеромъ посл обда, когда по обыкновенію маленькія кресла перетаскивали въ гостиную, гд онъ сидлъ вмст съ отцомъ подл камина. Это была самая странная чета, какую когда-либо освщалъ каминный огонь. М-ръ Домби, не покидая важной осанки, величаво взиралъ на яркое пламя; a маленькій портретъ его созерцалъ это красное явленіе съ напряженнымъ вниманіемъ мудреца. М-ръ Домби обдумывэпъ въ глубин души многосложные мірскіе планы и предположенія; a маленькій портретъ его питалъ въ душ какія-то дикія мечты, полузрлыя мысли и безсвязныя умозрнія. М-ръ Домби неподвижно держалъ голову вверхъ отъ гордости и отъ накрахмаленнаго галстука: маленькій портретъ его сохранялъ такую же позу по наслдству и по безсознательному подражанію. Оба были удивительно похожи другъ на друга, и въ то же время чудовищно противоположны одинъ другому.