Домби и сын

Соломонъ Гильсъ разгорлся не мене племянника, когда началъ хлопотать и возиться около неожиданной гостьи. Онъ гладилъ Флоренсу по голов, вытиралъ ея ноги своимъ платкомъ, нагртымъ y камина, готовилъ для нея обдъ, просилъ ее кушать, пить, и въ то же время слдилъ глазами за взбалмошнымъ Вальтеромъ, который, какъ бшенный, метался изъ угла въ уголъ, кричалъ, стучалъ, вдругъ принимался за двадцать длъ и не длалъ ничего.

— Вотъ что, дядя! — сказалъ онъ наконецъ, схвативъ свчу, — ты погоди минуточку, a я сбгаю на чердакъ, перемню куртку, и — маршъ! Вдь вотъ оно, какія чудеса: неправда ли?

— Дружочекъ мой, — началъ Соломонъ, который съ очками на носу и большими часами въ карман безпрестанно колебался между Флоренсой на соф, и племянникомъ во всхъ углахъ комнаты, — это такое необыкновенное…

— Ничего, ничего, дядя Соль! Вы кушайте, миссъ Флоренса, пожалуйста кушайте.

— Ахъ да, да, да! — вскричалъ Соломонъ, подавая огромную ногу баранины, какъ будто угощалъ богатыря. — Я ужъ похлопочу о ней, Валли! Бдняжечка! Какъ она голодна, я думаю! A ты ступай, и будь готовъ. Господи, твоя воля! Сэръ Ричардъ Виттингтонъ три раза лордъ-мэръ города Лондона!

Вальтеръ очень недолго бгалъ на чердакъ, a между тмъ въ его отсутствіе усталая гостья задремала y камина. Въ томъ промежутк времени, продолжавшемся не боле пяти минутъ, Соломонъ Гильсъ, начавшій понемногу приходилъ въ себя, затвориль комнату и заслонилъ ршеткою каминъ, чтобы огонь не безпокоилъ ребенка. Такимъ образомъ, когда мальчикъ воротился, Флоренса почивала очень спокойно.

— Славно, дядя, славно! — шепталъ онъ, схватывая Соломона въ охапку, такъ что y того караска выступила на лиц. — Теперь я иду! Только надо взять съ собою корку хлба: я ужасно голоденъ. Ты смотри, не разбуди ее, дядюшка Соль!

— Нтъ, нтъ не разбужу, — говорилъ Соломонъ. — Прехорошенькая двочка;

— Еще бы! — сказалъ Вальтеръ, — я въ жизнь не видалъ такого личика! Такъ то, дядюшка Соль. Ну, теперь я иду!

— Пора, пора! Ступай! — проговорилъ Соломонъ. Дядюшка! а, дядюшка! — вскричалъ Вальтеръ, выглядывая изъ-за дверей.

— Ты еще не ушелъ? — сказалъ Соломонъ.

— Здорова ли она?

— Совершенно здорова.

— Ну, славу Богу. Теперь я иду.

— Теперь, конечно, уйдешь, — сказалъ про себя Саломонъ.

— Эй! дядя Соль! — вскричалъ Вальтеръ, выставляя голову изъ-за дверей.

— Ты еще не ушелъ? — сказалъ Соломонъ.

— Вотъ что, дядюшка Соломонъ. Съ нами встртился на улиц м-ръ Каркеръ младшій, чудакъ такой, что Боже упаси! — Прощай, говоритъ, Вальтеръ, прощай: мн пора домой! — Только я оглядываюсь, — a онъ идетъ за нами, и ужъ когда мы дошли до магазина, онъ все шелъ за ними, какъ слуга или врная собака за своимъ господиномъ. Такой чудакъ! Ну, a какъ она теперь?

— Совершенно спокойна и счастлива, Валли. Ступай!

— Теперь пойду, пойду!

И на этотъ разъ онъ дйствительно пошелъ. Соломонъ Гильсъ, потерявъ аппетитъ, услся по другую сторону камина и, внимательно наблюдая спящую Флоренсу, началъ строить великолпные воздушные замки самой фантастической архитектуры, прозрвая въ туманную даль чрезъ магическія стекла своихъ инструментовъ. Въ этомъ положеніи онъ, въ своемъ валлійскомъ парик и кофейномъ камзол, былъ очень похожъ на таинственнаго волшебника, который держалъ молодую двушку въ очарованномъ сн.

Вальтеръ между тмъ помчался во всю прыть къ дому м-ра Домби, безпрестанно высовывая изъ кареты голову, чтобы заставить извозчика хать скорй. Когда, наконецъ, лошади остановились y подъзда, онъ мгновенно выскочилъ изь наемнаго экипажа и, доложивъ о своемъ приход, прямо побжалъ въ библіотеку, гд господствовало въ эту минуту великое смшеніе языковъ, и куда собрались на общее совщаніе: м-ръ Домби, его сестра, миссъ Токсъ_, Ричардсъ и Сусанна Нипперъ.

— Прошу извинить, милостивый государь, — сказалъ Вальтеръ, быстро вбгая въ комиату, — мн очень пріятно извстить васъ, что бды нтъ никакой. Миссъ Домби нашлась.

Когда м-ръ Домби величественно повернулся къ вошедшему встнику на своихъ огромныхъ креслахъ, особа его представила совершеннйшій контрастъ съ этимъ живымъ, запыхавшимся мальчикомъ, который, по-видимому, весь проникнуть былъ необыкновеннымъ восторгомъ и одушевленіемъ.

— Я говорилъ теб, Луиза, что она непремнно найдется, — сказалъ м-ръ Домби, небрежно оборачивая чрезъ плечо голову къ м-съ Чиккъ, которая заливалась горючими слезами вмст съ своей неразіучной подругой, миссъ Токсъ. — Сказать слугамъ, чтобы прекратили поиски. Мальчика я знаю: это молодой Гэй изъ конторы. Говорите любезный, какимъ образомъ нашалась моя дочь? Мн извстно, какъ ее потеряли.

Тутъ м-ръ Домби величественно посмотрлъ на бдную Полли.

— Но какъ она нашлась? — продолжалъ онъ, — и кто ее нашелъ? Это теперь необходимо знать.

— Мн сдается, милостивый государь, — скромно отвчалъ Вальтеръ, — что я нашелъ миссъ Домби. То есть не то, чтобы я могъ вмнить себ въ заслугу, что я дйствительно ее нашелъ, милостивый государь, но я имлъ только чсоть сдлаться счастливымъ орудіемъ ея…

— Это что значитъ? — сурово прервалъ м-ръ Домби, которому, по-видимому, крайне не нравилось, что мальчикъ гордился своимъ участіемъ въ этомъ дл, — не то, чтобы вы дйствительно нашли мою дочь, a были только счастливымъ орудіемъ?… Говорите ясне и послдовательне.

Но быть послдовательнымъ Вальтеръ никакъ не могъ. Онъ кое-какъ объяснилъ весь ходъ дла и сказалъ, почему миссъ Домби осталась y его дяди.

— Слышишь, двочка? — сказалъ м-ръ Домби, обращаясь къ Сусанн. — Возьми все, что нужно, ступай съ этимъ молодымъ человкомь, и привези миссъ Флоренсу домой. A вы, любезный, завтра получите награду.

— Вы слишкомъ добры, милостивый государы — сказалъ Вальтеръ. — Увряю васъ, я н думалъ ни о какой наград.

— Вы еще слишкомъ молоды, Вальтеръ Гэй, — сказалъ м-ръ Домби почти съ сердцемъ, — нтъ надобности знать, о чемъ вы думали, или не думали. Вы вели себя хорошо, и этого довольно. Скромность тутъ неумстна. Луиза, вели дать ему вина.

Взоръ м-ра Домби очень неблагосклонно слдилъ за Вальтеромъ, когда тотъ, въ сопровожденіи м-съ Чиккъ, выходилъ изъ комнаты, и нтъ сомннія, умственныя очи его выражали еще большую неблагосклонность, когда услужливый мальчикъ халъ къ своему дяд вмст сь Сусанною Нипперъ.

Между тмъ Флоренса въ этотъ промежутокъ успла отдохнуть, пообдать, и тснйшимъ образомъ подружиться съ дядюшкой Соломономъ, съ которымъ она съ полной откровенностью, начала разговаривать о всякой всячин. За этой бсдой застала ее черноглазая нянька, которую, впрочемъ, теперь можно было назвать красноглазою, — такъ много плакала она ныншній день! Не говоря ни слова, не сдлавъ ни малйшаго выговора, она заключила свою воспитанницу въ объятія и была, по-видимому, совершенно счастлива этимъ свиданіемъ. Превративъ маленькую контору въ дамскую уборную, она съ большимъ стараніемъ одла Флоренсу въ ея собственное платье, и черезъ нсколько минутъ гостепріимные хозяева увидли передъ собой настоящую миссъ Домби.