Дорога в Небо. Книга третья. Работа над облаками
Шрифт:
А корабль все ближе к Марсу. Его плоское днище начинает ощущать сопротивление разреженной, но очень протяженной атмосферы. Но его недостаточно, чтобы остановить двадцатитонный корабль за один заход.
И Славик щелкает массивным и тугим тумблером парашютной системы.
Пиропатрон выстреливает сложенный купол назад, и микромоторчики, подергивая за стропы, добиваются раскрытия трех огромных полотнищ. По началу они очень вялые. Молекулы углекислоты слишком редки на этой высоте.
Значит, пора помочь.
И Станислав опять включает двигатели. Очень и очень плавненько,
Но мастер пилотирования провел сотни часов в виртуалке, имитируя этот полет и учась выходить из возможных нештатных ситуаций.
Славик сжал зубы так, что на щеках появились желваки. И медленно-медленно принялся увеличивать тягу.
В шлемофоне пропели тревожные ноты.
Новороссец быстро взглянул на монитор, чуть ускорил набор мощности.
Приятная музыкальная фраза была ему наградой.
Купола над длинным и закругленным в вершине конусом планетарного корабля наполнились невидимым газом, расправились, обретая упругую круглую форму.
А внизу буровато-красная, изрезанная горами и кратерами, поверхность Марса.
Она разворачивается, распахивается, становится из сферической плоской.
А парашюты всерьез натянулись.
Теперь они сами прекрасно тормозят корабль.
Славик выключает двигатели. Они ему еще понадобятся, но значительно позже.
Постепенно увеличивается сила тяжести.
Она уже почти как на Земле. Скорость, отображаемая на навигационном экране, все заметнее падает. Уже только километр в секунду. Все равно гигантская, но ведь и до поверхности еще лететь и лететь.
И все-таки, какими бы не были большими купола парашютов, но затормозить в атмосфере в десятки раз менее плотной, чем земная – невозможно.
Когда до поверхности осталось меньше километра, а скорость падения уменьшилась до ста восьмидесяти метров в секунду, Славик вновь включил двигатели.
И тут же услышал тревожный и бодрящий звуковой сигнал.
«Чуть поторопился», – подумал пилот.
Но, совсем чуть-чуть, и автоматика его не поправила. Все в пределах допуска.
Весь напружинившись, как тогда в пилотском кресле ведущего бой КА-59, Славик плавно, но быстро увеличил тягу.
Мельком взглянул на состояние парашютов – все в норме. Не погасли, но натяжение строп ослабло. Еще немножко…
Пора!
Еще один тугой тумблер. Чтобы случайно не нажать.
И парашюты отстрелены.
Резкий толчок, ослабление тяжести. Станислав дает кораблю упасть, оторваться от неторопливо опускающихся куполов.
Боковой маневр, и он увел кораблик из-под тонких полотнищ.
И сразу же увеличил тягу посадочных двигателей.
Неумолимая сила вдавливает его в ложемент.
Ничего, это ненадолго.
Теперь для Славика существует две стремительно меняющиеся цифры: высота до поверхности и скорость. Нет, экран заполнен еще кучей информации, вроде координат точки посадки, скорости ветра и прочего, но эти две цифры важнее всего.
И пилот выводит их почти в ноль.
Несильный толчок – это спружинили выдвинувшиеся опоры. И тишина.
Ужасно хочется вытереть вспотевший лоб.
Но шлем защелкнут.А потом был первый месяц на Марсе. Самый интересный и трудный. Когда все в новинку, тело еще не привыкло к уменьшенному в три раза весу, а надо как можно скорее освоиться на новом рабочем месте. Полностью разобраться с оборудованием, тщательно изученным на Земле в аудиториях и на макете станции, располагавшемся на Таймыре. Совсем рядом с тем стареньким «Куполом-П», где до сих пор парни и девушки проходят самую волнующую в жизни практику.
И где когда-то…
Они так и не сказали друг другу ни слова за все бесконечные два часа пути.
Сначала молчание было наэлектризовано и буквально жгло изнутри, потом…
Потом в какой-то момент Славик осознал, что ему хорошо вот так ехать вдвоем. Чувствовать, что Элен на расстоянии вытянутой руки.
И… может быть правильно, что они молчат? Куда хуже было бы вываливать упреки, накопившиеся за долгие двадцать лет.
За то, что он так и не приехал к ней в гости. За то, что она не ждала его, когда Славик прорывался из окружения в горах Анголы, а вместо этого вышла замуж за другого. За то, что он так никогда ей даже не позвонил. За то, что она не захотела встретиться с ним в Дели, сбежала, как только узнала, что может с ним пересечься.
И множество-множество подобных «за то».
А так у Славика есть хотя бы иллюзия, что они просто так молчат. И вместе глядят на Марс, о котором так долго мечтали.
А потом как-то стремительно выросли строения российской базы.
Космонавты вдвоем нырнули в тамбур.
Дождались смены атмосферы, выбрались из скафандров.
И одновременно протянули руки к сенсору двери.
Соприкоснулись и застыли так на долгие два удара сердца.
Но дверь открылась, и Элен, стараясь не смотреть на своего спутника, резко и с наигранной жизнерадостностью спросила у встречающей их Виктории Сытниковой – инженера и второго врача экспедиции:
– Где мой больной есть?
– Пойдемте! – обрадовалась Вика. И невольно похвалила: – Вы так хорошо говорите по-русски!
– Раньше лучше, – сообщила Элен и бросила быстрый взгляд на Славика. Сразу же отвернулась: – Была практика!
Они ушли, а Славик привалился к стене. Опустил плечи:
– Устал? – сочувственно спросил Роман – начальник экспедиции.
– Немного, – отрешенно согласился Станислав.
– Знаешь что, Славик, – в мягком голосе командира послышалась твердая сталь. – Ты мне не нравишься. Совсем. Давай-ка говори, что случилось.
Станислав глубоко вздохнул. Играть в тайны с людьми, с которыми предстоит прожить два года на крошечной станции, нельзя.
– Элен, – сообщил он. – Мы с ней… дружили в юности. Вместе провели смену на макете этой базы. И… вот…
В глазах Романа промелькнуло понимание. И он, вот умница, сразу же постарался увести разговор в новое русло:
– В «Куполе-Д»?
– Нет, в «Пэ»! – даже с легким негодованием поправил Славик.
– А ты, когда там был?
– В тридцать шестом. Осенняя смена, – сообщил Славик.