Дорога в Небо. Книга третья. Работа над облаками

Похоже, года на два его младше, хотя, у девочек-подростков трудно возраст определить.

Лицо округлое с мягкими крупными чертами. Слегка курносый нос, пухлогубый рот. Серо-голубые очень добрые и внимательно-заботливые глаза. На грудь спадает толстая светло-русая коса.

– Ты царевна? – неожиданно для самого себя спросил Андрей.

Девушка смущенно отвела взгляд, щеки ощутимо зарумянились. Она быстрым, но осторожным движением руки поправила не его лбу холодный компресс.

Встала, затеребила кончик косы, что свисал почти до пояса.

А Андрей уверился, что, то ли спит, то ли попал в русскую сказку.

Девушка оказалась довольно рослая, округлого, но крепкого телосложения. Наверное, покрупнее самого Андрея. Впрочем, это не сложно с его-то полу-японской внешностью и 169 сантиметрами роста.

И вот это сочетание: взрослого, отнюдь не субтильного тела и полудетского лица, пробудило в русской половинке юноши какое-то особое тихое восхищение.

То есть, он об этом тогда не думал, а просто лежал и смотрел на нее. И от этого, как будто вливался в его тело свет и покой.

– Очухался, камрад? – раздался надтреснутый скрипучий голос.

И рядом с девушкой появился давешний старик.

– Голова бо-бо?

– Э… – Андрей прислушался к ощущениям. – Да, болит.

Пошевелил руками-ногами. Они отозвались болью, особенно левый локоть. Но не слишком сильной.

– Да все у тебя тип-топ, – успокоил дед. – Переломов нет, я проверил. Хорошо, между корнями свалился. Везунчик.

– Вы меня отнесли?

– Ну да, дотащил. В тебе весу-то, мелочь пузатая.

– Спасибо, – Андрей все еще пребывал в полушоковом состоянии. Эти двое – как будто действительно из русской сказки.

«Красавица и чу… чудак, скажем», – подумал Андрей и невольно улыбнулся.

И красавица отразила его улыбку.

– Так, Феофания! Иди, дитятка, печь истопи да баньку приготовь для гостя заморского! – солидным тоном распорядился дед. И совсем другим голосом пояснил: – Заморский, это от «заморыша».

Девушка негромко рассмеялась и, мотнув косой, вышла из комнаты.

Андрей во все глаза смотрел на старика.

Ехидное круглое лицо с глубокими морщинами и седой щетиной. Взлохмаченные густые волосы, какого-то сизого с проседью цвета. Ярко-синие глазки под прищуренными веками.

– Это называется: шокотерапия, – пояснил дед. – Не волнуйся, в тридевятое царство ты не угодил. И в дурдом тоже. Хотя, это под вопросом. А внучку зовут Ленкой. Она в девятый класс перешла. Так что, это… Возраст согласия у нее уже есть, но, если что, пришибу и прикопаю. Усек?

– Ага, – подтвердил Андрей.

– Вот и хорошо. Теперь у нас два вопроса на повестке дня. И первый – вызывать вертушку, чтобы тебя болезного в больницу отвезла, али нет?

– А можно: нет? – тихонько попросил Андрей. Ему почему-то очень не захотелось отсюда улетать. Да и возвращаться вот так с позором было стыдно. Ну и тетю Настю волновать не хотелось.

– Можно и нет, – кивнул дедок. – У тебя сотрясение мозга, но не слишком сильное. Куча ушибов. На левом предплечье, возможно, трещина, но ничего такого, что угрожает жизни, нет. Отлежишься, откормишься и будешь как новенький. Я-то понимаю, что уйти с маршрута на вертолете – не круто. А так будешь хвастаться пацанам и девчонкам, как целую стаю волков голыми руками задушил.

– Не буду, – смущенно ответил Андрей.

– А зря! Я бы хвастался. Ладно, парень, давай-ка я тебе помогу встать, и мы все-таки до баньки доползем. А то ты там, пока сову изображал, провонял основательно. Штаны, когда с тебя стянул, так вообще проще выбросить было, чем отстирывать.

Андрей почувствовал, что краснеет. Уши запылали.

– Вы только… Лене не говорите, пожалуйста… – смущенно попросил он.

– У меня была идея отправить ее тебя в баньке отмывать, – задумчиво ответил старик. – Но я отмел эти мысли, как неадекватные ситуации и чреватые последствиями. Ну-ка хватайся за меня, помогу подняться.

Баня, кстати, была самая настоящая. Бревенчатый такой сарай, с дровяной печкой и широкими тщательно выструганными полками.

Лесовик не стал ее протапливать особенно сильно, чтобы не перегревать и без того болящую и кружащуюся голову паренька. Но и без жара отмокнуть и отмякнуть было удивительно приятно.

А потом распаренного юношу усадили за стол. И Елена, тихая и непередаваемо домашняя, чуть разрумянившаяся от смущения, выставила перед Андреем тарелку ароматного борща с обильно плавающими в нем кусками мяса, выложила на блюдо нарезанный крупными ломтями еще теплый хлеб.

– Все посконное и аутентичное! – отрекламировал еду старик. – Хлеб, правда, в хлебопечке делаем, и плита у нас електричиская, от солнечных батарей запитанная. Но и настоящая печь для куража есть. Я ее зимой топлю.

Андрей только сейчас понял, насколько ему хочется есть. Но... не так, как должно быть после суток голодания.

– Вы меня кормили? Пока я без сознания был? – смущенно спросил он.

– Нет, вколол внутривенно энергосмесь с антибиотиками. У меня такие коктейли на всякий подобный случай имеются. И напоил тебя концентратом.

– Спасибо, – поблагодарил юноша и, уже не в состоянии удерживаться, накинулся на горячую и невероятно вкусную пищу.

– Вот, Ленок, смотри, какая лепота, когда мужик твою еду наворачивает, – наставительно прокомментировал дед. – Путь к сердцу мужскому через желудок проходит. Там, от пищевода, всего пара сантиметров в сторону. А ты ешь и не фыркай! Внучка самолично борщ готовила под моим чутким руководством.

Когда тарелка опустела, и Андрей откинулся на спинку стула, дед осведомился:

– Ты, кстати, почему без оружия-то был?

– Ну, – Андрей смущенно засопел, вздохнул. – Я не могу в зверей стрелять. Мне их жалко.

– Ну и дурак, – спокойно констатировал старик. – Волкам вот тебя не жалко нисколечки было. И лисе зайца не жалко придушить. Экология называется.

– Я понимаю, но все равно не могу…

– Так ты веган? – поднял бровь дедок. – А вон как оленятинку в борще уписывал.

– Нет, я не вегетарианец, – все так же смущенно, тихо ответил Андрей, и поймал на себе внимательный взгляд Лены. – То есть, я сам бы может и не стал мясо есть. Но у нас в семье… в семьях… все мясоеды. Особенно папа и тетя Настя. Не готовить же еду специально для меня. И потом… Зверей домашних специально выращивают для еды. Уже тысячи лет. Но диких убивать просто так, для удовольствия, нельзя!