Дорога в Тридесятое царство

Князь на пиру не узнает Илью – богатырь стар и сед, – поэтому Герой серчает и стреляет «по большим церквам», «по чудным крестам», которые были снесены в «царев кабак» и пропиты вместе с «голями кабацкими»³⁵. Главные атрибуты стольного града – то есть Эго-комплекса – обесценены. Одержимость старого богатыря угрожает захватить Эго. Если бы Добрыня Никитич, более мудрый богатырь, не утихомирил Илью Муромца, тот бы «иначе выстрелом из лука в гридню убил бы князя с княгинею»³⁶. Князь сажает Илью Муромца «в глубок погреб», чтоб там он умер с голоду. Это означает то, что Сознание не желает более поддерживать героический мотив. Но Забава Путятишна, символ пусть и не ассимилированной Анимы, но все-таки феминного принципа, новых, молодых чувств, втайне подкармливает Илью. И когда на Киев нападает Калин Царь, она признается Князю, что Герой жив. Князь выпускает богатыря и просит о помощи – в случае опасности извне устаревшей Эго-установке нужен Герой как воплощение Воли, о которой мы говорили в начале главы. Илья Муромец говорит, что готов идти на врага «за Землю Русскую», «за вдов, за сирот, за бедных людей, за Забаву», но не «для собаки-то князя Владимира»³⁷. Богатырь побивает татар (в самой ранней версии – еще печенегов), предает смерти царя Калина, заставляет врагов платить дань. И опять все становится на Земле Русской, как и было прежде.

Эта былина – последняя в Киевском цикле. Далее в разных версиях рассказывается о смерти богатыря.

Старый богатырь на перепутье трех дорог видит камень с надписью:

В первую дороженьку ехати – убиту быть,В другую дороженьку ехать – женату быть,Третью дороженьку ехать – богату быть³⁸.

Илья Муромец рассуждает:

Начто я поеду в ту дороженьку, да где богату быть?Нету у меня да молодой жены,И молодой жены, да любимой семьи,Некому держать-тощить да золотой казны…Но начто мне в ту дорожку ехать, где женату быть?Ведь прошла моя теперь вся молодость.Как молоденьку ведь взять, да то чужа корысть.А как старую-то взять, дак на печи лежать,На печи лежать да киселем кормить.Разве поеду я ведь, добрый молодец,А и во тую дороженьку, где убиту быть³⁹.

Он едет по третьей дороженьке, где его поджидают разбойники, но он побеждает их (калики перехожие напророчили ему, что от оружия Илье не умереть) и возвращается на распутье [21] . Выбирает вторую дорогу, где суждено «женату быть». Там его встречает Королевишна, угощает за столом, а потом ведет в опочивальню с расписной кроватью, но Богатырь догадывается, что кровать «с хитростью» (довериться феминному нельзя); он бросает Королевишну на ложе, раскрывается погреб каменный, куда она и падает (Анима снова отвержена). И снова возвращается богатырь на распутье, идет по третьей дороженьке, где «богату быть». Там он находит богатства несметные, которые по возвращении раздает вдовам и сиротам, а сам уходит в монастырь – в лоно Матушки-Церкви.

21

В отличие от Героя предыдущей главы, с выбором этой дороги Илья все равно не может перестать отождествлять себя с архетипом богатыря: все другие пути для него, увы, закрыты.

Окончание этого героического эпоса вызывает глубокое чувство печали. Герой прожил жизнь, полную великих свершений, но в результате все осталось неизменным, как будто и не было никогда его на земле. Эта печаль понятна – она вызвана тщетностью попыток вернуться в период беззаботного детства, в матриархальную стадию, в которой ребенок живет в атмосфере идентичности с Доброй Матерью. Как ни стараются богатыри заслужить и вернуть любовь Земли-Матушки, возврат в детство более невозможен. Если переход от уроборической стадии (стадии Рода в яйце, предсознательного периода, когда еще вовсе не существует противоположностей) перешел у славян к стадии матриархальной естественно и своевременно, то на матриархальной стадии произошла депривация. Славянский этнос был слишком рано вынут из языческой колыбели. Поэтому не нужна богатырям ни Анима – Забава Путятишна, ни воцарение – обретение целостности, не хотят они вовсе служить Сознанию – «собаке Князю», а безуспешно пытаются вернуть любовь Хорошей Матери.

Глава книги, посвященная Герою, первоначально была написана в качестве доклада, который я читала на конференции по аналитической психологии. Один мой коллега, выслушав это выступление, помнится, сказал следующее: «Господи, я теперь, кажется, понимаю, почему у нас пьют! Безнадега такая, что напиться – единственное желание». Еще бы! А как же иначе, когда самое сокровенное, движущее всеми поступками желание заведомо неосуществимо – сколь ни вопи: «Мама, роди меня обратно», это невозможно. Невозможно вернуться в младенческое состояние, в досознательное существование, в жизнь в Эдемском саду, где все малейшие желания осуществляются Всемогущей Матерью, стоит лишь пискнуть.

Но и это еще лишь полбеды! Ведь, ко всему прочему, любая попытка взрослеющего Эго отделиться от Материнского комплекса (от коллективной нормы, от «здесь так принято») вызывает чувство парализующего страха и всеобъемлющей вины. Разговор о Материнском комплексе, о возможности перерезать удушающую пуповину, о том, как уверовать в то, что мы, выбирающие жизнь, имеем на это право, пойдет в соответствующей главе. Здесь же я пока предлагаю поверить в возможность обретения свободы на слово и вернуться к нашему «нетипичному» Герою. Уже не к Никите Кожемяке и Илье Муромцу, а к Герою в нашей душе.

Да, русский богатырь, архетипический славянский Герой не желает, как мы выяснили, работать на Сознание, не имеет желания обогащать и усиливать Эго. И это было бы действительно невыразимо печально… если бы мы не знали, что личность сама может развивать и обогащать архетип! Былины об Илье Муромце, сказка о Никите Кожемяке были созданы в те времена, когда травма отрыва от языческой Матери была еще слишком свежа. Но сейчас этническое Эго повзрослело и окрепло. У русского народа есть все шансы «дописать» собственные героические сказания до счастливого конца. И более того, этот процесс уже идет. Древняя архетипическая тема вдруг снова вызвала творческий интерес. В последнее десятилетие были созданы мультфильмы обо всех самых известных русских богатырях. Причем, что наиболее важно и обнадеживающе, это не просто экранизация старинных фольклорных произведений, чем занималась, например, советская мультипликация, а именно прогрессивное развитие архетипических сюжетов. В этих «досказанных» сказках каждый богатырь обретает и славу, и богатство, и семейное счастье. Кроме того, богатырской теме посвятил одно из своих последних произведений мэтр современной художественной литературы Борис Акунин. А любой творец, как известно, является лишь глашатаем коллективной Самости. Следовательно, мы, как этнос, доросли до «нормализации» Героя. В нас есть силы, а главное, желание поставить Волю на службу Сознания!

Однако, как известно, «хочешь изменить мир – начни с себя». Поэтому я предлагаю сейчас переместиться с общенационального уровня на индивидуальный. Давайте снарядим собственного Героя, нашу волюшку вольную, сиречь освободившиеся душевные силы, в путь-дорогу к Тридесятому царству. Чтобы проделать эту работу, достаточно будет вдумчиво ответить на некоторые вопросы:

• Что говорят вам собственные «калики перехожие», те самые «чужие», которые не верят в вашу недееспособность, страх, болезнь, неумение и т. д?

Под «каликами» подразумеваются любые проявления здравых сомнений, подают ли они порой свой слабый голос из глубины вашей собственной души или же являются извне, в виде тех самых «чужих» – то есть людей, которые не впутаны в ваши невротические паттерны, не имеют отношения к родительско-детским комплексам. Это те, кто способен увидеть и отзеркалить грани вашей души, личностные, уникальные проявления, подвергнутые «родительскому проклятию», то есть по какой-то причине не вписавшиеся в понятие «нормы» ближайшего окружения. «Калики» – это те, кто говорит примерно следующее: «Прекрати Ваньку валять! Какой же ты больной, слабый, неспособный, никчемный и т. п.? Ты все прекрасно сможешь! Вставай уже и иди!»

Поверить «каликам», конечно, сложно: а вдруг лгут?! Что ж, риски есть всегда. Но, во-первых, в нашей цивилизованной современной жизни практически невозможно совершить ничего такого, что привело бы к летальному исходу или к катастрофе. Ну, право, что такого вы можете сделать, чтобы умереть голодной смертью или провести остаток жизни в сибирской ссылке? А во-вторых и в главных, пока вы не рискнете, вы так и не узнаете, на что способны. Самый страшный риск – это… оставить все как есть! Ибо, если пролежать на печи дольше положенного срока, все закончится гангреной от пролежней.

Так что же говорят вам ваши собственные «калики перехожие»? На какие слова тех самых важных и видящих чужих пора обратить внимание? Куда пора немедля встать и пойти?

• Какие страхи, тревоги, опасения являются на самом деле всего лишь «Соловьиным свистом»?

В детстве одного моего клиента, назовем его Михаилом, случилось страшное – переезд. Когда маленький, добродушный Миша впервые вышел гулять в новый двор, он запросто подошел к компании ребят своего возраста и приветливо сказал: «Давайте дружить!» Ответ мальчиков, как взрослый Михаил выразился сам, без преувеличения, подкосил на долгие годы его веру в человечество: «Ты нам не нужен! Мы играем в мушкетеров. У нас уже все четыре есть». Те самые мальчишки со временем все же стали его приятелями, но, несмотря ни на что, самым жутким страхом маленького, а потом и юного, и даже взрослого Михаила стал переход в новый коллектив. Например, его неоднократно звали на повышение в центральный офис, но каждый раз что-то срывалось по вине самого Михаила. И неудивительно, ведь стоило ему только представить смену коллектива, как в его бессознательном раздавался душераздирающий свист Травматического Защитника – Соловья-разбойника: «Ты нам не нужен! У нас уже все есть!» К счастью, повзрослевшему Михаилу хватило одной-единственной сессии, чтобы разобраться с этой проблемой. Достаточно было лишь осознать, что свист и есть свист – вранье и обман.