Дорога в Тридесятое царство

Илья справляется с заданием. Происходит диалог богатыря с конем, который навсегда определяет их отношения: Илья просит его служить ему «верою-правдою», конь предлагает испытание – готов ли богатырь владеть таким скакуном. Илья садится на коня, и тот сразу же признает в нем своего хозяина. В интрапсихическом смысле это является метафорой обуздания инстинкта, его направления в созидательное русло.

Есть и другая версия, более приближенная к человеческой реальности, ибо «услышать волю богов» – задание архисложное даже для архетипического Героя. Согласно этой версии, Илье советуют вырастить себе боевого коня из самого невзрачного, слабого жеребенка: такой жеребенок – нечто совсем на первый взгляд непригодное, неподобающее богатырю. Так ведь и сам Илья, не имеющий «во ногах хожденьица», на Героя не был похож. Так что речь, безусловно, идет о принятии теневых инстинктивных аспектов, которые кажутся столь непригодными и неподобающими выпестованной все теми же родительскими комплексами Персоне.

Существует также параллельная версия об обретении Героем богатырского меча, согласно которой Илья получил его от древнейшего русского богатыря Святогора. Меч – символ воинственности, героического начала, силы, правосудия. Подобно оружию других видов, он отражает символику власти. Также связывается с разумом, проницательностью, светом, истиной, мудростью. «Меч являлся атрибутом римского бога Марса, выступающего в качестве охранителя мирного труда. В мифологии и фольклоре меч-кладенец олицетворяет некое сокровище либо наследство, долженствующее быть обретенным (восстановленным) героем в ходе трудных испытаний»³².

Илья Муромец получает меч именно в наследство – от самого могучего и древнего богатыря Святогора. Это необычный богатырь – величественный, суровый и одновременно жалкий, трагический. Он фантастически силен, во много раз сильнее Ильи Муромца, «но силушка в нем какая-то бесполезная», как утверждает миф. Не совершает этот богатырь подвигов, как Илья Муромец, ради своей родной земли, не сокрушает врагов ее, не борется со злом. Нет у него ни отца, ни матери, ни друзей. Даже земля родная, как сказано в былине, его «не носит», не выдерживает. Не ездит он ни в чисто поле, как другие богатыри, ни в Киев-град. Живет, как великан-отшельник, один в горах и сам напоминает грозную неподвижную скалу.

Святогор – древнейшая хтоническая сила. В космогонических мифах горы предстают как первозданная суша, явившаяся из воды. «Самый важный аспект образа горы связан с тем, что она может выступать в качестве структуры, соединяющей различные сферы бытия (небо, землю и подземный мир). Священная гора в различных традициях рассматривается как центр мира и представляет мировую ось: подземный мир – гора – Полярная звезда. Мировая гора – это место, где сходятся небо и земля»³³.

Святогор, богатырь-гора, является стражем на границе земли и неба – божественного и человеческого. Столь сильно выраженная дихотомия (разделение на части, не связанные между собой) всегда чревата опасными последствиями для психики. В одной из былин, чувствуя в себе колоссальные силы, Святогор похвалился, что если б было кольцо в небе, а другое в земле, то он перевернул бы небо и землю (те же самые слова произнес и сам Илья Муромец, когда получил чрезмерную силу от калик перехожих, но те вовремя избавили его от ненужных излишков). Это Святогорово бахвальство услышал Микула Селянинович (былинный богатырь-пахарь) и бросил на землю сумочку, в которой была заключена «вся тягость земная». Поднять ее мог лишь сам пахарь (о символическом значении пахаря мы будем говорить в следующих главах книги). Святогор тщетно пытается сдвинуть сумочку, сидя на коне, а затем, спешившись и взявшись за нее обеими руками, уходит в землю по колени и здесь, не одолев «тяги земной», заключавшейся в сумочке, кончает свою жизнь³⁴. Таким образом, чрезмерно оторвавшись от Матери Земли, он был ею и поглощен.

Что же такое «вся тягость земная»? На что покушается Святогор? Это, думается мне, весь человеческий опыт, который не может быть осилен и воплощен одним человеком; лишь великан – огромный, раздутый (та самая Мана-личность) – может посягать на всемогущество.

Но нам более интересна версия о взаимодействии Святогора с Ильей Муромцем. Согласно ей, Илья, устав в пути, решает отдохнуть и находит под дубом богатырскую постель длиной в десять саженей и шириной в шесть [20] (уже здесь прослеживается мотив Мана-личности). Он засыпает на великанском ложе на три дня.

20

Сажень – старая русская мера длины, равная трем аршинам (2,134 м).

На третий день, как рассказывается в былине, с северной стороны послышался шум; конь разбудил Илью и посоветовал спрятаться, взобравшись на дерево (инстинкт предупреждает об опасности). Явился Святогор на коне, держа на плечах хрустальный ларец, в котором находилась его жена-красавица. Святогор – великан, а его жена – обыкновенная женщина, поэтому она находится в хрустальном ларце, чтобы супруг невзначай не раздавил ее. Этот мотив присутствует и в европейских сказках – хрустальный гроб и спящая в нем беспробудным сном Анима, с которой невозможен сознательный контакт. Пока Святогор спит, жена его соблазняет Илью и затем сажает любовника в карман мужа.

Анима, как чувственный душевный компонент, может быть весьма опасной и зловещей в том случае, если она являет собой ложные чувства, исходящие из одержимости Мана-личностью. Ведь человек, опьяненный скоростью, который мчится по шоссе под двести километров в час, именно «чувствует», что можно еще поддать газу, прежде чем попадает в аварию. Мелкий воришка, одурманенный первым успехом, тем, что кража сошла ему с рук, также «чувствует», что ему благоволит судьба, на этой волне совершает более крупную кражу, за что и садится в тюрьму.

Итак, Илья, одурманенный злокачественной Анимой – женой Святогора, попадает к великану в карман. Надо ли говорить, что это оказывается ловушкой! В пути конь жалуется великану, что ему тяжело: до сих пор он возил одного богатыря с женой, теперь же везет целых двух богатырей. Святогор находит Илью и, расспросив, как он попал в карман, убивает неверную супругу: связь с феминным – с какими-либо вообще чувствами – более невозможна. С Ильей же великан вступает в братство.

Быть братьями означает быть одной крови, быть идентичными – вот и «заразился» муромский богатырь одержимостью. На пути «братья» встречают гроб с надписью: «Кому суждено в гробу лежать, тот в него и ляжет». Гроб оказался велик для Ильи, а за Святогором захлопнулась крышка, и все попытки великана выбраться оттуда оказались тщетными. Святогор приказал Илье рубить крышку гроба, но с каждым ударом деревянная домовина покрывалась железными обручами. Тогда он решил покориться судьбе, передал часть своей великой силы и богатырский меч «младшему брату» и возвратился-таки в лоно Матери Земли.

Итак, процесс архетипической инфляции запущен. Калики предупреждали Илью о том, что ему дано ровно столько силы, сколько требуется богатырю, они даже забрали у него «излишки». Но Илья все-таки умудрился нарушить меру. Отныне речь идет уже не просто о героическом паттерне, а об одержимости архетипом Героя. Илья Муромец также одержим архетипом Великой Матери, впрочем, как и другие богатыри, которые видят свое предназначение только в служении Матушке Земле Русской. Они воюют даже не за Киевское княжество, находятся не на защите Сознания, а на службе Материнского комплекса.

Русский героический миф не ведет к трансформации: все былины заканчиваются тем, что после подвигов богатырских «люди зажили на Руси, как встарь» (как до прихода опасности извне). Защита Матушки Сырой Земли (нужно отметить, что «сырой» Земля была до того, как ее в мифе начал месить Сварог, когда только достал из Океана, до ее разделения на низ и верх, на Явь и Навь) – это желание вернуться в симбиотическую бессознательную стадию, где еще не произошло разделение на «плохую» и «хорошую» маму, где есть только бесконечное блаженство, потерянный Рай. Поиски этого Рая важнее для богатырей, чем трансформация, чем любая награда. Еще в начале Киевского цикла говорится о том, что жили в старину на Руси богатыри, которые ни казны себе не нажили, ни семей не завели, а только верой и правдою служили Земле Русской.

Одержимость архетипом Героя-спасителя Матери проявляется, когда Илья Муромец ссорится на пиру с Князем Владимиром. Герой, который около шестидесяти лет стоит на страже Земли Русской, решает напомнить о себе Князю. Нужно сказать, что в граде Киевском за это время так ничего и не изменилось, потомства у княжеской семьи не появилось, Забава Путятишна по-прежнему не выдана замуж ни за одного из богатырей, которые ее не раз спасали то от Змея, то от Идолища, но свататься так и не решились. То есть Анима остается все так же бесплодной для Сознания. Да и о какой женитьбе (создании собственной, отдельной от родителей семье) может идти речь, пока главной женщиной в жизни остается Мать?!