Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Но возвратимся опять къ тому, о чемъ мы говорили; не остается ни малйшаго сумннія въ упорств ихъ благопріятствовать презрительному Сольмсу, и въ надяніи ихъ на твою снисходительность и послушливость для ихъ дружбы, и для собственной твоей славы. Теперь утверждаю я еще боле прежніе мои теб совты, чтобы ты сохраняла вс твои права, на данную теб ддомъ твоимъ землю. Естьли бы ты меня послушала, то покрайнй мр сохранила бы въ нихъ къ себ хотя наружное уваженіе; и они скрывали бы въ себ всю свою зависть и недоброжелательство, не обнаруживая то такъ ясно.

Но поговоримъ о семъ обстоятельне. Не примчаешь ли ты, что братъ твой иметъ противъ тебя гораздо больше власти, а особливо когда получилъ во власть свою знатное имніе, и когда ты произвела въ нкоторыхъ изъ нихъ желаніе удержать за собою обладаніе твоей вотчины, естьли ты не повинуешься ихъ вол и желаніямъ? Знаю все то что есть похвальное въ побудительныхъ твоихъ причинахъ? Но естьли ^ы ты имла землю ту въ на^тоя-щемъ твоемъ владніи, естьли бы основала въ ней твое жилище съ вр-ною твоею Нортоною, которая была теб покровительницею въ дтскихъ твоихъ лтахъ; то не ужели дума-еть, что братъ пощадилъ бы тогда тебя боле^…^ теб говорила не да-вно, что искутенія твои соразмр-ны съ твоимъ благоразуміемъ; но естьли ты отъ того освободиться, то превзойдешь всхъ женщинъ. По истинн, ты можешь кончить все то однимъ разомъ; люди будутъ удивляться слпому твоему повиновенію, ежели ты ршиться учиниться госпожею Сольмшею.

Съ не малымъ удовольствіемъ читала я описаніе твое, съ какою снисходительностію поступаетъ г. Ловеласъ со своими откупщиками, и какой учинилъ откупщику твоего дяди небольшой подарокъ. Госпожа Фортескю удостоиваетъ его названіемъ наилучшаго господина. Могла бы я то теб сказать ежели бы почитала за нужное внушить въ тебя нсколько больше къ нему почтенія. Однимъ словомъ, случаются многія такія качествы, которые могутъ учинить человка сноснымъ когда ему еще нтъ пятидесяти лтъ; но до сего возраста сожалю я о той женщин, которой онъ достанется удломъ; надюсь что до того времяни уморитъ онъ можетъ быть цлую дюжину женщинъ. Но не станемъ отступать отъ начатой нами матеріи. Вришь ли ты, чтобы откупщикъ твоего дяди не заслуживалъ похвалы, ежели то правда, что получа отъ г. Ловеласа дв Гинеи заплатилъ изъ нихъ тотчасъ, чемъ долженъ былъ своему господину? Но что должно думать о господин, которой имлъ духъ то взять, хотя и зналъ очень твердо, что у откупщика его не было ни копйки, и которой по отъзд г. Ловеласа былъ столько безстыденъ, что не преминулъ хвалить его честность? Естьли сіи справедливо, и естьли бы господинъ тотъ не былъ столь блискою роднею моей пріятельниц, то назвала бы я его гнуснйшимъ подлецомъ на свт. Однакожъ можетъ быть обстоятельствы т увеличены слишкомъ больше, нежели они въ самомъ дл. Весь свтъ расположенъ противу скупыхъ очень неблагосклонно; и они не заслуживаютъ ни какихъ другихъ чувствій, по тому что ни о чемъ больше не стараются, какъ только сохранять съ великою рачительностію то, что предпочитаютъ всему свту.

Ожидаю перьваго твоего письма съ великою нетерпливостію. Здлай милость не поскучай никакими подробностями. Я мыслями моими и чувствами ни чемъ кром тебя не занимаюсь, и безпокоюсь чрезвычайно о всемъ томъ что только до тебя касается.

Анна Гове.

Письмо XVI.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ. *

* Кларисса посланнаго къ ней письма еще не получала.

Въ пятницу 3 Марта.

Ахъ! любезной другъ! что мн надобно было вытерпть, и что я претерпла? Опытъ на опыт, совтъ сверьхъ совта, переговоры на переговорахъ. Но естьли такіе права и законы, которые бы могли утверждать какое нибудь постановленіе и уврительность для человка вразсужденіи сердца имющаго къ нему ненависть и презрніе?

Надюсь еще, что мать моя успетъ сколько нибудь въ мою пользу. Но теб должна описать вс мои мученія и напасти. Употребила я уже на то всю ночь; ибо о многомъ надобно тебя увдомить; а при томъ желаю то исполнить со всею подробностію.

Въ послднемъ моемъ письм предварила я теб мои страхи; они основаны были на одномъ бывшемъ у матери моей съ теткою моею разговор, которой Анна нашла способъ подслушать. Безполезно будетъ разсказывать теб вс млкія подробности, по тому что они обнаружилися сами собою въ словахъ моей матери, съ которою я за нсколько предъ симъ часовъ говорила.

Сего утра сошла я къ завтраку, имя сердце угнтенное всмъ тмъ, что мн Анна разсказывала вчерашняго дня посл обда. Надялась я найти случай говорить о томъ моей матери, ласкаясь внушить въ нее къ себ нсколько жалости; и для того намрена была итти за нею въ ея горницу. Но несчастію несносной Сольмсъ сидлъ между ею и моею сестрою съ нкоторымъ видомъ уврительности, которая взглядами его тронула меня чрезвычайно и показалась обидною. Ты знаешь, любезная пріятельница, что ни что въ отвратительномъ человк не можетъ быть пріятно.

Естьли бы остался онъ на своемъ мст, то все бы прошло спокойно; но гнусное то животное вздумало вставши пойти къ тому стулу, которой Стоялъ подл того мста, гд я сидла; я старалася его отъ себя удалить, подъ видомъ будто бы очищала мсто для себя, и сла показывая великую досаду и неудовольствіе. Ни что остановить его было не въ состояніи, человкъ сей увренъ въ себ съ лишкомъ много; смлъ и дерзокъ. Я удивилась и ужаснулась видя его подвигающаго свой стулъ ко мн ближе, и помщая на немъ гнусную свою особу. Все слышанное мною представилось тогда моему воображенію; и поступокъ сей столько мн былъ несносенъ, что я пересла на другой стулъ. Признаюсь, что ни какъ не могла скрыть въ себ моей досады; а симъ подала брату моему и сестр великія выгоды надъ собою, чемъ они воспользоваться и не преминули. Однакожъ проступокъ сей учиненъ противъ моей воли, и я иначе не могла ничего сдлать; или лучше сказать, не знала сама что длала.

Примтила я, что братъ мой въ великомъ находится сердце. Когда онъ бываетъ сердитъ, то всякому сіе изъ лица его примтно. Кларисса! сказалъ онъ мн жестокимъ голосомъ. Братецъ, отвчала я поклонясь ему съ великою учтивостію. Я трепетала. Перьвое мое движеніе состояло въ томъ, что подвинула я свой стулъ къ зеркалу гораздо ближе, и на него сла. Лице мое тогда въ чрезвычайномъ огн пылало.

Раздавай чай, сказала мн мать моя; сядь подл меня, любезная дочь, и потчивай насъ чаемъ.

Съ великою охотою пошла я на тотъ стулъ, которой былъ оставленъ презрительнымъ тмъ человкомъ. Ласковость матери моей привела меня нсколько въ себя и успокоила. Во время завтрака сказала я г. Сольмсу слова два единственно въ угодность моему отцу. И гордыя души бываютъ иногда снисходительны, сказала мн сестра моя тихимъ голосомъ показывая видъ торжества и презрнія; но я притворилась, будто бы словъ ея не слыхала.

Мать моя была самая благосклонность. Я спрашивала ее: нравится ли ей чай? она отвчала мн на то съ ласковостію, называя любезною своею дочерью. Такое ободреніе нсколько меня возгордило; я ласкала себя, что отъ отца моего не будетъ мн никакихъ предложеній; по тому что и онъ говорилъ со мною ласково и благосклонно. Теперь остановлюсь я при нкоторыхъ небольшихъ подробностяхъ, которыя однакожъ доведутъ насъ и до большихъ, какъ ты то сама увидишь.

Передъ окончаніемъ завтрака отецъ мой вышелъ, вызвавъ за собою мою мать, сказывая ей, что сообщитъ ей нчто нужное. Сестра моя и тетка оставшись нсколько времяни съ нами также изъ глазъ нашихъ скрылись.

Братъ мой сказалъ мн презрительнымъ голосомъ вставая со своего стула; постой сестрица! я покажу теб одну рдкость за которою теперь схожу. Выговоря сіе вышелъ и заперъ дверь за собою…

Начинала я понимать, къ чему вс сіи пріуготовленія клонились. Я встала; мерзавецъ стараясь произнести нсколько словъ всталъ также, и началъ приводить въ движеніе кривыя свои ноги, чтобы подойти ко мн по ближе. Признаюсь, любезная пріятельница, что все для меня въ немъ противно и несносно. Пойду сказала я ему, избавить брата моего отъ труда принести мн свою рдкость; прощайте, государь мой! онъ стоялъ разинувъ ротъ и старался меня оставить; однакожъ я вышла за моимъ братомъ, котораго увидла идущаго съ моею сестрою въ садъ, хотя время было и очень дурно.

Едва только вошла я въ свой покой, какъ думала послать Анну къ моей матери, просить позволенія притти къ ней для нкотораго съ нею переговора; и спустя нсколько минутъ горничная ея двушка Хорея пришла за мною проводить меня въ ея кабинетъ. Анна сказала мн притомъ, что отецъ мой лишь только теперь отъ нее вышелъ съ лицемъ гнвнымъ и сердитымъ. Тогда почувствовала я въ себ отъ посщенія сего столько же страха и опасенія сколько прежде имла на то желанія.

Между тмъ я сошла, и подходила къ горниц моей матери съ великимъ трепетомъ и дрожаніемъ сердца.