Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

ПИСЬМО CLIV.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.

Въ Понедльникъ въ вечеру 1 Маія.

Въ сію минуту я оставила то непріятное общество, въ которое видла я себя привлеченною противъ моей воли. Но какъ я находила бы весьма мало удовольствія воспоминая подробность разговора; то будь довольна тмъ, что я сообщу токмо то изображеніе, которое г. Ловеласъ учинилъ мн вчерашняго дня о четырехъ своихъ друзьяхъ, и нкоторыя примчанія о собраніи, отъ котораго я по щастію освободилась.

Вотъ имена четырехъ Кавалеровъ: Белтонъ, Мовбре, Турвилль и Белфордъ. Гж. Синклеръ, двица Партиньіонъ, та богатая наслдница, о коей я теб говорила въ послднемъ моемъ письм. Г. Ловеласъ и я, составляли прочихъ собседниковъ.

Я уже теб описала двицу Партиньіонъ, съ хорошей стороны, по свидтельству гж. Синклеръ и ея племянницъ, а здсь присовокуплю нсколько собственныхъ моихъ наблюденій о поведеніи ея въ собраніи.

Можетъ быть въ лучшемъ сообществ, она бы казалась съ меньшею невыгодою, но не взирая на невинные ея взоры, кои г. Ловеласъ весьма похваляетъ, нтъ такого человка въ свт, ко мннію котораго я бы имла великую довренность касательно истинной кротости. По случаю нкоторыхъ разговоровъ, кои однако не столь были вольны, чтобъ заслуживали явное порицаніе, но которые заключали въ себ нчто непристойнаго въ разсужденіи благовоспитанныхъ особъ, я примтила что съ начала сія молодая двица изъявляла нкое замшательство: но потомъ улыбкою или взглядомъ, она ободряла скоре, нежели осуждала великое множество весьма странныхъ вольностей, естьли он ничего не значатъ, то такъ; но естьли он заключаютъ въ себ какой ни есть умыселъ, то должны казаться чрезвычайно обидными. По истинн я знала довольно женщинъ, о коихъ имю гораздо лучшее мнніе, нежели о гж. Синклеръ, которыя безъ малйшаго затрудненія прощали какъ мущинамъ такъ и самимъ себ таковыя вольности. Но я не понимаю, чтобъ столь великая благоувтливость могла соображаться съ честною кротостію, составляющею отличное свойство нашего пола. Естьли слова суть не что инное, какъ тло или оджда мыслей; то душа не можетъ ли быть познана по наружному сему одянію?

Что касается до четырехъ друзей г. Ловеласа; то я почитаю ихъ знатными людьми по праву ихъ предковъ; но впрочемъ я не примтила въ нихъ никакого благородства.

Г. Белтонъ воспитанъ въ Университет; потому что онъ назначенъ былъ къ штатской служб. Сей родъ жизни нимало не согласовался съ естественною его живостію; по смерти же его дяди, которой оставилъ ему весьма знатное наслдство, онъ вышелъ изъ штатской службы и похалъ въ городъ, въ коемъ онъ въ скоромъ времени научился свтскимъ обращеніямъ. Говорятъ, что онъ человкъ весьма разумной. Онъ одвается великолпно; но безъ всякой пріятности. Онъ чрезвычайно любитъ напитки. Неусыпенъ во всемъ, и въ томъ состоитъ его слава. Онъ великое иметъ пристрастіе къ карточной игр, которая разстроила вс его дла. Ему не боле тридцати лтъ.

Лицемъ онъ весьма красенъ и рябоватъ. Распутная его жизнь кажется угрожаетъ его кратковременнымъ бытіемъ на семъ свт; ибо онъ страждетъ сухимъ кашлемъ, по которому примтить можно, что его легкія не весьма здоровы; впрочемъ онъ смется съ притворствомъ и побуждаетъ къ тому же своихъ друзей, надъ сими угрожающими признаками болзни, которые должны бы его учинить гораздо разсудительнйшимъ.

Г. Мовбре много путешествовалъ. Онъ говоритъ многими языками, такъ какъ и г. Ловеласъ, но съ меншею однако удобностію. Онъ произходитъ отъ знатнаго дома; ему отъ роду тридцать три или тридцать четыре года. Станъ у него высокой и весьма складной, глаза исполнены живостію, взоръ величественный, его лобъ и правая щека весьма обезображены двумя широкими ранами. Онъ одвается съ великимъ вкусомъ. При немъ всегда находится довольно служителей, онъ безпрестанно ихъ къ себ призываетъ и обременяетъ ихъ какимъ ни есть безразсуднымъ дломъ, какъ я съ десять примровъ тому видла въ то короткое время, которое препроводила я въ семъ обществ. Они кажется въ точности наблюдали гордое движеніе глазъ его, дабы быть въ готовности бжать прежде, нежели выслушаютъ и половину его приказовъ, и я думаю по примчанію моему, что они служили ему съ трепетомъ. Впрочемъ сей человкъ кажется сносенъ съ равными себ. Онъ весьма хорошо говоритъ о зрлищахъ и публичныхъ веселостяхъ, наипаче произходящихъ въ иностранныхъ земляхъ. Но въ его вид и рчахъ заключается нчто романическаго; онъ часто увряетъ, и даже съ великою твердостію, о вещахъ никакого правдоподобія не имющихъ. Онъ ни о чемъ не сумнвается, выключая того, чему бы долженъ врить, то есть: онъ издвается надъ священными вещами, и ненавидитъ священниковъ, какого бы закона они ни были. Онъ весьма почитаетъ честность; сіе то онъ ежеминутно повторяетъ; но кажется что онъ не очень уважаетъ общественныя права и нравы.

Г. Турвилль оказалъ намъ, я не знаю по какому случаю, милость увдомивши насъ о своихъ лтахъ. Ему отъ роду токмо тридцать второй годъ. Онъ также произсходитъ отъ знатнаго рода; но по его виду и поведеніямъ въ немъ еще боле заключается того, что нын называютъ вертопрашествомъ нежели въ комъ другомъ изъ его товарищей. Онъ одвается весьма богато. Онъ желалъ бы, чтобъ его почитали за человка имющаго великой вкусъ во всемъ томъ, что токмо служитъ къ его украшенію; но я нашла въ томъ боле разточительности, нежели красоты. Онъ оказываетъ явно безъ всякаго затрудненія попеченіе, которое онъ принимаетъ о своей вншности и вниманіе прилагаемое имъ къ отличенію себя съ наружности; но о внутренности своей онъ нимало не помышляетъ. Г. Ловеласъ сказалъ, что онъ танцуетъ безподобно, что онъ играетъ отмнно на инструментахъ, и что пніе составляетъ главное его совершенство. Его просили что ни есть пропть. Онъ сплъ нсколько Италіанскихъ и Французскихъ арій; и дабы отдать ему справедливость, его пніе было весьма благопристойно. Все собраніе было тмъ довольно; но наиболе тому удивлялись гж. Синклеръ, двица Партиньіонъ и самъ онъ, что касается до меня; то я усмотрла, что онъ въ пніи много притворствуетъ.

Обращеніе и обхожденіе г. Турвилля наполнены тми жестокими оскорбленіями противъ благонравія нашего пола, которыя по употребленіи названы комплиментами, и котрыя почитаютъ знакомъ воспитанія, хотя они впрочемъ ничего другаго въ себ не содержатъ, кром великаго множества смшныхъ Иперболъ, свойственныхъ токмо къ изъявленію мыслей безсовстнымъ людямъ, и худаго мннія, которое они имютъ о женщинахъ. Онъ притворно вмшиваетъ въ своихъ разговорахъ Французскія и Италіанскія слова, и часто отвчаетъ по Французски на вопросъ предложенной ему по Англински; поелику онъ предпочитаетъ сей языкъ, какъ онъ говоритъ шепелянью своего народа. Но онъ и тогда находится принужденымъ переводить свой отвтъ на ненавидимый имъ языкъ своего государства, опасаясь по видимому, чтобъ его не подозрвали въ незнаніи того, что онъ сказалъ. Онъ любитъ разсказывать повсти. Онъ всегда общается разсказать хорошую исторію, прежде нежели начнетъ; но онъ никогда не приходитъ въ замшательство, хотя и не устоитъ въ своемъ слов. Онъ весьма рдко оканчивалъ до конца свою повсть, хотябъ его и со вниманіемъ слушали. Онъ прерываетъ ее самъ столь многими парентезами и новыми произшествіями, что теряетъ содержаніе своего разговора, и бываетъ довольнымъ хотя не докончивъ оставитъ свое повствованіе; но, естли пожелаетъ начать оное опять; то спрашиваетъ у собранія съ пріятнымъ видомъ, чортъ меня возьми, естьли я помню на чемъ остановился. Но сего описанія довольно и предовольно о г. Турвилл

Г. Белфордъ есть четвертый гость, которому, какъ кажется, г, Ловеласъ наиболе оказываетъ почтенія и любви. Я думаю, что етотъ человкъ долженъ быть весьма храбръ. Они сдлались друзьями по причин ссоры [можетъ быть за какую ни есть женщину] повстрчавшись на рысталищахъ въ Кенсингтон, гд какіе-то прохожіе ихъ примирили.

Я думаю, что г. Белфордъ не старе двадцати семи или двадцати осьми лтъ. Онъ самый младшій изъ пяти по г. Ловелас. Можетъ быть они оба зле всхъ; ибо они въ состояніи управлять тремя прочими по своему соизволенію. Г. Белфордъ столь же хорошо одтъ какъ и прочіе; но онъ не иметъ такого вида и красоты, какъ г. Ловеласъ. Однако его видъ изъявляетъ чловка знатнаго роду. Ему извстны славные древніе сочинители и лучше наши писатели. По сей то причин собседованіе его иногда было весьма пріятно; а я будучи почитаема ими гж. Ловеласъ, всячески старалась придать лучшій видъ моему состоянію, и тогда я присоединилась къ нимъ. Да и все собраніе свидтельствовало мн уваженіе на мои замчанія.

Г. Белфордъ, кажется человкъ вжливой, услужливой и хорошаго свойства. Хотя и очень онъ угождателенъ, но не простираетъ оной до такой степени какъ г. Турвилль. Онъ говоритъ весьма свободно и учтиво и я усмотрла основательное умословіе какъ въ его разум, такъ и въ разсужденіяхъ. Г. Белтонъ иметъ такія жъ качества. Они весьма спорили оба въ разсужденіи сего, смотря на насъ, какъ будто бы для того, дабы примтить, удивляемся ли мы ихъ знанію, когда они сами весьма тмъ были довольны. Но, имя боле проницательности и врности, г. Белфордъ явно одерживалъ побду, и восхищаяся тмъ преимуществомъ, онъ почелъ за удовольствіе защищать слабую сторону своими доказательствами.

Сколь мало ни имютъ склонности вообще къ тмъ предмтамъ, о коихъ въ сихъ случаяхъ разговариваютъ; но вступаютъ въ оныя столько, сколько благопристойность позволяетъ, и сколько относятся оныя къ другимъ намреніямъ: Я удобно могла примтить, колико г. Ловеласъ превосходилъ во всемъ четырехъ своихъ друзей, даже и въ томъ, что они почитали за главное свое знаніе. Чтожъ касается до разума и живости; то нтъ изъ нихъ ни одного ему подобнаго. Они во всемъ ему уступали, естьли онъ начиналъ говорить. Тогда гордый Мовбре увщевалъ Турвилля прекратить свои вздоры: онъ толкнулъ локтемъ Белтона, дабы слушалъ со вниманіемъ то, что г. Ловеласъ говоритъ, и когда онъ окончалъ рчь свою; то слова толико пленяющаго человка всми были повторяемы, отъ нкоего чрезвычайнаго удивленія, или можетъ быть отъ зависти. Дйствительно онъ толико имлъ прелести въ вид, въ рчахъ и обхожденіяхъ, что естьлибъ нимало не помышлялъ о самомъ себ, и не отличалъ бы истинну отъ лжи, то частобъ считали его за мчту.

,,Посмотрите на его къ столь многочисленномъ собраніи, сказалъ мн г. Белфордъ, никого съ толикимъ вниманіемъ не слушаютъ, какъ его.,, Сей Белфордъ, увидвши друга своего вышедшаго на нкоторое время воспользовался его отсудствіемъ и подошедши ко мн близко, говорилъ на ухо, съ видомъ фаворита, коему наша тайна была сообщена; онъ поздравлялъ меня мнимымъ моимъ бракомъ, увщевая меня не весьма долго настоять твердо на тхъ жестокихъ договорахъ, которые я предложила толико плнительному человку. Смущеніе, въ коемъ онъ меня примтилъ вскор принудило его оставить таковый предмтъ, и онъ началъ опять превозносить похвалами своего друга.

По истинн, дражайшая моя, справедливость требуетъ признаться, что г. Ловеласъ иметъ видъ оказывающій сродное ему достоинство, которое надмнность и наглость не токмо въ немъ длаетъ безполезными, но совершенно неизвинительными. И такъ сія обманчивая пріятность изъявляемая имъ въ улыбк, въ рчахъ и во всхъ его обращеніяхъ, покрайней мр тогда, когда онъ желаетъ нравиться, не ясно ли показываетъ, что онъ рожденъ съ невинными склонностями, и что по природ онъ не былъ толико жестокъ, толико стремителенъ, и толико наглъ, каковымъ статься можетъ отъ столь худаго сообщества сдлался? Ибо впрочемъ его физіономія показываетъ его простосердечіе, и могу сказать, честность. Не думаешь ли и ты такъ, дражайшая моя? И такъ на всхъ сихъ видимыхъ вроятностяхъ, я основываю наджду о его исправленіи.