Дождь в полынной пустоши

Лучше бы ты жил, - разглядывал и размышлял унгриец над погибшим.
– К живому меньше вопросов, чем к мертвому. Впрочем, какая разница, зачем он получил оставшиеся, если фактически окочурился от первого.

– И каково мнение?
– отвлекли Колина от осмотра.

А вот и домогатель гранд, - признал унгрийец Гусмара-младшего.

– Мое мнение ему слабо поможет.

– Зачем же тогда смотрел?
– приблизился на полшага белобрысый. Он не боялся. Он брезговал, как брезгую испачкать новую обувь о дерьмо.

– Любопытно.

– Чужая смерть?

– Чужая ловкость.

– Поверх клинка, - поделился Гусмар собственным наблюдением. Выгнул руку и продемонстрировал укол.
– Очень эффектно. Чувствуется школа. Но это не мэтр Жюдо.

С короткого расстояния альбинос неприятен. Гранде не позавидуешь. Круглолиц. Красноватые веки и глаза. Белесая поросль на голове. Усики будто макнутые в сметану. Бородка ей-ей выкрашена молоком. Невзрачен, что одуванчик у забора, но старается произвести впечатление. На кого?

Колин не обернулся поглядеть. Глаз уловил размытое отражение в надраенной бляхе виффера. Марика аф Натан? Лиадин аф Рий? Людвика....? Кто из них? Если конечно именно они цель гривуальных помыслов белобрысого. А как же гранда? Или же она ему нужна, как и он ей? Взаимное неприятие под давлением необходимости союза?

– Эта от меча, а остальное?
– не отстает Гусмар.

– Широкая скорее всего от даги.

– Я бы назвал гольбейн, - предложил альтернативу альбинос.

– Сойдет и он, - не стал спорить Колин.
– Эти две от дирка.

– Возможно.

– Проколы от шабера. Били на скорость и точность. Расположены рядом.

– Кто-то проверял сноровку.

– Разрез пустяшный. Скорее всего что-то не осторожно срезали с одежды.

– Уверен?

– Абсолютно бессмысленная рана. Но не исключу что у убийцы возобладали эмоции.

– Или убийца женщина.

– Про стилет и говорить нечего. Выше всяких похвал.

– Ты так оцениваешь удар?

– Именно. А общее впечатление, демонстрация приобретенных навыков.

Колин, действительно, так воспринимал увиденное. Иначе не объяснить бессмысленного тыканья. А уж спонтанное рождение эпатажной мысли вывернуть ситуацию с убийством Гарая в свою пользу, не объяснить вовсе. Утро не так безнадежно, как полагал унгриец.

Смотрины закончились и скары спеленали покойника. Приподняв, не волочить по полу и земле, унесли. Зал Арок, погудев какое-то время растревоженным ульем, опустел.

Унгриец вышел на воздух. Достаточно светло и морозно. Приятно глазу. Первый снежок бел и тонок. По снегу, уходила и возвращалась, тропинка от детских ног.

В такую рань?
– подумал Колин, сшагивая с первой ступеньки лестницы. Его ждал город и прорва разных дел.

– Саин Поллак, вас просят, - прокашлял за спиной слуга.

Приятного в миру не осталось.

– Кто?
– вырвался у Колина не то полу-стон, не то полу-хрип.

– Гранда Сатеник приглашает трапезовать в компании благородных эсм и саинов.

Это начинает входить в дежурную и обременительную обязанность, - Колину вспомнился скучающий Эсташ. Теперь он лучше понимал не проходящий сплин виласа.

Когда нет выбора, незачем его придумывать. Идти придется.

– Скажи-ка, а что у вас там, - Колин показал по направлению следов.

– Парк, саин.

– Понятно не рынок. Еще что?

– Посадки груш. Конюх расстарался.

– Лошадей кормить?

– Жеребят.

Янамари?
– гадал Колин, глядя на маленькие отпечатки.
– Побаловать любимого мула?

Не походила девочка на заядлую лошадницу. Тем более горбушка с солью предпочтительней фрукта.

Груши? В такую пору?
– усомнился Колин.

Вскоре унгриец опять присутствовал в комнате с розовым бархатом на стенах. Никаких изменений. Разве что прибавилась фрей Арлем. У монашки розовели щеки и нос. Она успела прогуляться по морозцу.

Расширенный состав трибунала, - мысленно поприветствовал Колин изысканное собрание любителей чая.
– А белобрысого-то опять не пригласили. Или он игнорирует приглашения. Или не вхож? Не допущен?

– Надеюсь, трагические обстоятельства не повлияли на ваш аппетит?
– спросил Гаус, полируя ногти специальной подушечкой.

– Я бы сказал наоборот, - проворчал Колин. Почему-то сегодня казаться милым особенно тяжко.

– Не знакомый город. Надо быть осмотрительным, - предостерег Лоу, сам не ведая кого и зачем.

– Для некоторых запоздалое предупреждение, - не желала Аннет слушать пространности.
– Вы уже отыскали вашу воровку?

– Об этом рано говорить, но кое-какие соображения у меня имеются.

– И чем они помогут, эти ваши соображения?

– Кое-какие...

– Новоявленный Жюз Сеньи да и только!
– посмеялся Лоу.

Колин запомнил и это имя. Коллекция помалу собиралась.

– Некудышние воровки грязны, потасканы и пахнут отбросами, - свободно рассуждал унгриец.
– Обычные прилагают усилия не выделяться из основной массы народа. Запросто примешь за швею, прачку или шлюху. Необычные умышленно подчеркнуть какую-либо деталь. В одежде - рваный воротник, заплаты по подолу, расползшийся рукав, цвет юбок. В речи часто присутствует картавость, гнусавость, заикание. В движениях - хромота, вихляние, суетливость. Все это направлено привлечь внимание, сосредоточить жертву на изъяне. Избавившись от характерных недостатков, они, прежде всего, избавляются от примет, по которым их ищут. Есть еще и очень необычные. Благоухают нероли, - кстати, припомнилось Колину название дорогих духов из парфюмерной лавки. Навязывали - не отбиться! Купил бы - разорился до шосс!

– Она не бедна!
– покачал головой Лоу, находя приведенный аргумент достаточно весомым.

– Вот именно. Сколько торговцев продают нероли? На Блохах один. А в городе с десяток.

– Очень возможно вы чего-то и добьетесь, - согласился заинтригованный Гаус. Он отоспался, отъелся и не выглядел замученным кроликом. Запах цветков горького померанца ему нравился. И нравились изгибы и складочки на теле любовницы, куда их щедро наносили.

– Я обещал эсм Сатеник.

Обещал?
– удивилась его словам гранда, оторвавшись от обычного созерцания пространства за спиной унгрийца.