"Дракон и Принцесса" - 2 книга

– Ну, что случилось? Скажи?

– Сама не знаю. Как-то на душе тревожно и муторно. Да и на сердце не спокойно. Бласа жду. Извелась уже вся. Сегодня должен приехать. Так за него переживаю. Даже не знаю почему. Поехали домой, Мигель. Домой хочу!

– Со мной поедешь или сама? Подумай. Бледная ты очень. Выспаться тебе надо.

– Думаешь не справлюсь?

– Справишься. Быть такого не может, чтоб не справилась. Не гони только сильно, ладно?
– сказал и поцеловал в макушку.
– А мы рядом поедем.

– Да, конечно, - кивнула головой и тут же была отпущена. Мигель довёл её до лошади, уже привычно прикрывая своим телом со стороны опасных гор. - Гаэтано?
– тихо позвала она.
– Гаэто? Ну, не злись. Слышишь? У меня наверное ПМС, вот на всех и кидаюсь, как пантера. Ну, посмотри на меня, Гаэто?
– мрачный взгляд из под чёрных спутанных волос. Не взглянул - к месту пригвоздил.

– Хочешь, к матушке моей съездим в горы? Она тебя любит. Поворожит, погадает, успокоит сердце твоё.

– Хочу, - просияла в ответ.
– Правда, хочу. Хорошо у неё. Спокойно. Мне всегда нравилось. Давай съездим, вот только Бласа увижу и съездим, - простил, подошёл и за руку взял, переплетая пальцы.

– Дурная же ты, ох и дурная... Кровь твоя бешенная покоя тебе не даёт, с ума тебя сводит и на части рвёт. Что тебя мучает? Чего тебе не хватает? Скажи?

– Ох, не спрашивай меня, Гаэто. Не спрашивай... Всё равно не поймёшь. Дурная я, как есть дурная, - вырвала руку и к нему прижалась. Конечно, тут же обнял и крепче притянул, носом в волосы зарылся и замер.
– Себя я прекрасно понимаю, и давным-давно уже ни других, ни себя не осуждаю. Зачем? Мы обычные люди. А у обычных людей чего только в жизни не бывает. Верно? Просто сердце иногда от этого так болит и кровоточит, что хоть в петлю лезь. Умом всё понимаю, а сделать ничего не могу. Дурная, правда?

– Да, уж, - горько выдохнул Гаэто.
– А тебя все стервой считают бездушной, змеюкой подколодной и эгоисткой.

– Пусть считают, мне так жить легче. Блас меня любит. А больше мне ничего здесь и не надо. Только он один и знает какая я на самом деле. Только Блас да вы с Мигелем, - грустно улыбнулась она.
– Тревожно мне сегодня, Гаэто. Поедем домой. Будь со мной рядом. Я привыкла, что ты всегда слева, у сердца. Ноздря в ноздрю.

– Поедем уже. Не нравишься ты мне сегодня. С кем угодно будь сильной, а со мной не надо. Не выношу в тебе этого. А ещё лучше - будь сильной завтра, а сегодня - иди к Бласу. Он лучше всех знает, как тебя в узде держать, - сказал и поцеловал в макушку.

Маркиза старалась сильно не гнать, очень старалась. Но к нему ей хотелось сильнее. Очень. Невозможно хотелось. Ветер свистел в ушах, растрёпанные волосы летели следом золотым плащом, переливаясь на солнце, на щеках то ли слёзы, то ли брызги. Вот и мост подвесной, привычно кивнула страже, пришпорила коня и галопом к крыльцу. Спешилась сама, бросила поводья Мигелю, раздражённо отмахиваясь от него, от Гаэто и от внезапно набежавших слуг. "Господи, ну, что такое могло случиться у всех разом и именно сейчас? Ну, спасу нет! Или правда что-то случилось? Блас? Блас!" Сердце сжало стальным обручем. Тёмная тень закрыла глаза. Внутри всё похолодело.

– Миледи?
– подхватил на лету, глаза страшные, чёрные и голос, как у чёрта.
– Что? Что с тобой?
– зашептал в самое ухо.

– Гаэто, подожди. Дай выдохнуть. Всё хорошо. Голова просто закружилась.

– Да какого дьявола хорошо? Я же вижу, что нет, - яростный шёпот и мрачный взгляд.

– Пусти Гаэто. Пусти меня. Оставь, слышишь? Умоляю...
– отпустил, провожая холодными глазами.

– Оставьте. Всё потом. Потом...
– неслось следом.

Горной ланью пронеслась по широкой лестнице, с шумом открывая двери и стуча каблуками по гулким коридорам. Пугая слуг своей стремительностью и бледным лицом, никого и ничего не замечая, маркиза уже неслась бегом в покои мужа. "Вот эти чёртовы двери! Наконец-то!" На секунду замерла, переводя дыхание и держась рукой за сердце. "Сейчас! Я справлюсь... Сейчас..." Вдруг двери распахнулись.

– О, Боги, детка? Что? Что случилось, родная?

– Блаааас...
– обхватила родное лицо дрожащими руками и завыла в голос.

Побледневший маркиз рывком притянул её к себе и сжал так, что не стало никакой возможности дышать. Осыпая её поцелуями, глотая её солёные слёзы, он шептал ей что-то нежное-нежное и ласковое до невозможности. Сказать, что он испугался, увидев её в таком состоянии - это ничего не сказать. Он убил бы без раздумья всякого за её слёзы. А тут... А сам... Вот ведь, дьявол! "Милая моя... Моя девочка... Моя! Моя! Вся моя..." - подхватил под затылок, зарывшись рукой в волосы, приподнял её и наклонился к шее. Её чувствительная шея под его губами всегда творила чудеса во истину невозможные. Хриплый стон и волна сладострастной дрожи по позвоночнику, влажные губы, кошачьи глаза с поволокой и запах сумасшедшего желания - вот она его маркиза, вот она его демоница, его жизнь и смерть, его любовь и боль, кто он без неё? Да никто. Мёртвый, пустой, поломанный и жестокий до бесчеловечности. Она держит его мир в своих тонких пальчиках и даже не догадывается насколько всё в его жизни подчинено лишь ей, её желаниям, её прихотям и её слезам.

– Хочу тебя... Сейчас...
– еле выдохнула.

– Душа моя... Сколько хочешь...
– подхватил на руки такую сладкую... желанную... свою... родную...

Она спала, как ребёнок. Блас любовался ею, боясь невзначай потревожить и разбудить, зная какой у неё чуткий сон, и как плохо и мало она спит в последнее время. Аккуратно, на цыпочках, совсем не дыша он прокрался в кабинет, прихватив халат по дороге и молясь всем знакомым Богам, ювелирно закрыл двери. Прислушался. Выдохнул. Пусть спит. Он сел за огромный стол. Дела, бумаги, прошения, разбирательства... Надо поработать. М-да. Поездка в Кайсери всё очень-очень осложнила. И как быть он ещё не знал. Но, он мужчина, муж, воин, мозгами Боги не обидели, поэтому решение будет найдено. И не одно. Отец всегда учил его, что у каждой проблемы должно быть, как минимум пять вариантов ее решения. И они будут найдены или он не маркиз Блас Фернандес-Очоа де Альмодовар, первый паладин Имперского легиона Объединённых Королевств.

Больше всего на свете Блас терпеть не мог, когда его отвлекали от мыслительного процесса именно в тот потрясающий момент, где всё вдруг становилось до банальности понятным и решения просто выскакивали на поверхность. Нужно было изловчиться и вовремя их поймать. Вот этой ловлей он и занимался на протяжении м-м-м где-то часов трёх-четырёх. Но весь последний час, его порядком начал бесить и выводить из себя бесконечный стук в дверь, и маниакальное желание настырных слуг всех мастей и ипостасей видеть миледи. Миледи им видите ли хочется? Перебьётесь. Он тоже ждёт, когда проснётся миледи, потому что без неё ему даже обедать одному не хочется. Он ждёт. Вот и они подождут. Сначала Блас спокойно отвечал, что миледи изволят почивать и будить её он никому не позволит. Затем, он потихоньку начал звереть не понимая, зачем и ради какого демона, он держит в замке такую прорвищу слуг, причём далеко не глупых, которые без миледи не могут решить элементарных вопросов? И как так могло получиться, что за полгода присутствия миледи в Калиакрие все вдруг ну, натурально перестали представлять, что делать и за что браться? Ведь раньше же как-то обходились без неё? Хм... А сам-то ты представляешь сейчас, что ты будешь делать без неё? И как же ты раньше-то без неё жил? Вот! Вот и чего ты тогда злишься на прислугу? Эх! Ладно. Далее, они выбесили его окончательно и бесповоротно, нагло заявив, что возникла крайне острая нужда присутствия миледи на кухне замка, потому что то ли кухарки там чего-то спалили, то ли из конюшни кто-то сбежал. Блас так толком ничего и не понял. И, что они желают разбудить его любимую жену, чтобы она бегала кого-то из конюшни ловила что ли? Ну, охренели они там все совсем! Ну, полный беспредел! Страх напрочь потеряли! Всё же успокоился и взял себя в руки. Но вот мысль, которую тщательно пестовал последние двадцать минут однозначно потерялась. Вот тогда его накрыло по полной! Он набрал полные лёгкие воздуха... и вовремя остановился, вспомнив о спящей в соседней комнате жене. Тогда он решительно шагнув за дверь кабинета в коридор, толкнул вперёд себя несчастного мажордома, и очень тихо закрыл за собой дверь. Ну, просто очень тихо. Вот здесь, в коридоре, маркиз не отказал уж себе ни в чём! Его страшный голос, как Иерихонская труба сотрясал до основания стены старинного замка, простоявшего более ста лет, но в данный момент готового рассыпаться до последнего камушка. Он бушевал, как тысяча разъярённых демонов, он грозил всеми карами небесными и земными. Земные кары казались всем несчастным, возжелавшим разбудить миледи слугам, гораздо страшнее, потому что глаза у маркиза в этот момент были глазами смерти. Причём очень мучительной и болезненной. Он мог бы ещё много чего сказать и уже снова глубоко вдохнул, как вдруг тихонько приоткрылась дверь его кабинета и любимые руки невозможно нежно обняли его сзади, и хриплый спросонья голос попросил:

– Давай пообедаем?

– Давай, - улыбнулся, мгновенно забыв, что по умолчанию для всех присутствующих здесь, он страшный и ужасный.

– Эмилио, - так ласково сказала мажордому, появляясь из-за спины Бласа в васильковом халатике, - вели подать обед в кабинет через десять минут. После обеда я спущусь.

– Слушаюсь, миледи.

– И попрошу во время обеда нас не беспокоить.

– Непременно, миледи. Лично прослежу. Как почивали, миледи, осмелюсь спросить?

– Великолепно, Эмилио. Спасибо.

– О, миледи! Не стоит благодарностей, - поклонился он и попятился назад, захватывая своим тыловым отступлением, уже приободрённых одним видом проснувшейся миледи, слуг.

– Что это было, родной? Ты кричал на слуг? Или мне послышалось спросонья?
– и сладкий поцелуй в нос.

– Послышалось, радость моя.

– Ммм...
– и ещё поцелуй, в упрямый подбородок.
– Я так и подумала.

Глава 9.