"Дракон и Принцесса" - 2 книга

– Да, я тебя поняла Мигель. Ты меня чертовски заинтриговал по поводу непристойного бандита, даже любопытно...
– ответила и подняв глаза от тарелки, игриво взглянув на Гаэтано.
– Гаэто, сделай вид, что ты счастлив меня видеть и слышать. Ну, улыбнись же мне, красавчик...

– Я чувствую его спинным мозгом, Аурэлис, - широко улыбаясь, ответил он.
– Будь осторожна.

– Буду, Гаэто. У меня от нервов весь обед провалился не понятно куда. Я сейчас снова есть захочу, мальчики, - кокетливо сказала она и тихо рассмеялась, а потом классически - нос, в сторону, на мужчину... И улыбка медленно погасла на её лице...

– О, Боги, Аурэлис! Что с тобой? Аурэлис?
– прошептал Гаэтано, пожирая её взглядом.
– Детка?

Несколько бесконечно долгих секунд они смотрели друг другу глаза в глаза. Он - пристально, а она, как заворожённая, не смея отвести от него взгляда. Его глаза испепеляли, яростно ненавидели и также страстно желали. Она задохнулась под их жаром. Целая вечность пронеслась между ними... "Какие у него глаза... Как у побитой собаки... Тоска и боль в них. Горечь и сожаления. Нет, господи, только не он. Сжалься надо мной, пожалуйста. Только не он... Я не вынесу ещё и его присутствия...Не могу больше...". Она на несколько секунд опустила веки, а когда подняла - он исчез, его не было. Как дуновение ветра... Как шелест травы... Как отблеск яркой мечты... Осталась лишь щемящая душу нежность... "Медвежонок..." - вспомнилось вдруг и она закрыла глаза.

– Детка?
– продолжал настаивать Гаэтано.
– Ты меня слышишь или нет?

– Да, Гаэто, слышу. Он уже ушёл. Нет повода для беспокойства.

– Я понял. Я его не чувствую больше. Кто это? Ты его знаешь? Аурэлис? Отвечай же, мать твою!

– Ты достал, Гаэто! Веди себя прилично, дьявол тебя забери! Не забывайся!
– рыкнула злобно.
– Это Влад. То есть... герцог Владислав-Стефан Пшемисл Драгомир. Хозяин Тарнаса. И он здесь... Впрочем, не удивительно...
– горько выдохнула Валерия.

– Он не оставит тебя в покое, детка, - глухо сказал Мигель.
– Он уже всё знает про тебя. Или скоро узнает всё досконально, вплоть до срока твоей беременности и цвета любимого нижнего белья. Я бы поступил так же на его месте. Разумеется, если бы был влюблён и желал тебя с такой же силой... И это единственно верный вариант, в его случае. Судя по его взгляду, все демоны преисподней, какой же это был взгляд, Гаэто!
– он настроен весьма решительно. Я знаю его историю. Но не знаю твою, моя донна. Я знаю многое и даже чуть-чуть больше. Я - Тень. Я должен знать. Но, я фактически ничего не знаю о тебе. Только на уровне больных фантазий и досужих сплетен слуг. А они весьма и весьма специфичны, Аурэлис...
– сипло выдохнул.
– Он будет отыгрываться. Он готов на всё и эта предвоенная трясучка, ему только на руку. Сочувствую Бласу. Но, соперники они достойные. А ты, оказывается, коварная искусительница!
– повернувшись к ней всем корпусом, странно сказал Мигель.
– В столицу сейчас съезжается весь цвет и все мало-мальски стоящие мужики. Сколько сюрпризов нам ещё ждать? Хотелось бы как-то уже определиться, детка.

– Не хами мне, Мигель. И не пытайся меня оскорбить и унизить. Я не позволю! Никому не позволю!
– хрипло прошептала.
– О себе я знаю всё, а то, что думаете вы - мне безразлично. Вы - мужчины. С вас и взятки гладки. А я всего лишь женщина, случайно оказавшаяся в этом сумасшедшем мужском свихнувшемся мире...
– она резко поднялась из-за стола.
– Мигель, идём. Гаэтано - расплатись с хозяином. Мигель, ты меня слышишь, я полагаю?

– Угомонись. И сядь. Сядь, я сказал. Ты привлекаешь к нам ненужное внимание, - его голос был резок.
– Я прошу тебя, Аурэлис, пожалуйста, сядь...
– уже мягче и нежнее. Его рука невесомо легла ей на талию и начала поглаживать, успокаивая.
– Глупышка, не придумывай ерунду. Ты мне настолько небезразлична, что я сам не позволю никому даже малейшей попытки тебя оскорбить или унизить. Ты сама по себе важна для меня, понимаешь?

– Понимаю, - осипшим голосом ответила Лера и села на место.

– Если ты по какой-то причине считаешь, что наши слова и манеры... нет, стоп - мои слова и манеры хамскими, унизительными и оскорбительными...
– придушено заговорил молчавший до этого Гаэтано.
– ... то это скорее от недостатка воспитания, от особенностей профессии и от большого беспокойства за тебя, Аурэлис. Только это. Ничего другого здесь не кроется. Мне так проще, быстрее, понятнее. Мигелю тоже. Уверяю тебя. Пойми меня и прости, если невольно чем-то тебя обидел. И возможно, обижу ещё не раз. Правда. Мир?
– и горящие, как угли глаза из-под чёрной спутанной чёлки.

– Мир, Гаэто. Мигель, мир. Я не могу на вас долго сердиться, потому что... просто не могу без вас...
– тихо, почти шёпотом.
– И это не первая наша ссора, и чувствует моё сердце - не последняя, но ... дьявол!
– как же тяжело быть в этом странном мире женщиной!

– горько добавила она.

– А быть женщиной вообще тяжело...
– словно извиняясь за свои дерзкие слова, ответил Мигель.
– Участь женщин в этом мире всегда страшнее и горше, чем участь мужчин. Особенно, когда попадаешь в плен или рабство. Вот тогда особенно. И только тогда человек принимает самые неожиданные, уродливые и странные решения в своей жизни. Кто-то для того чтобы выжить, а кто-то для того, чтобы умереть.

– И женщина - это всегда дьявольское искушение для мужчины...Для любого. Особенно, когда она всецело в его власти и зависима от него до мелочей. А ещё наиболее желанной, до невменяемости и дикой жажды, она становится тогда, когда принадлежит другому мужчине. Как навязчивая идея... Как ежедневная молитва... Нет ничего нового в этом мире, Аурэлис, все старо, как и он сам...
– тихим голосом продолжил Гаэтано, пряча свои демонские глаза.
– Женщина, это загадка, которую не могут разгадать, вот уже не одно тысячелетие... Но, женщина женщине рознь. Иногда появляются такие женщины, как кометы... По истине захватывающее зрелище и многие судьбы ломаются в пыль в их горящем на всё небо хвосте. Ты такая, Аурэлис. Ты настоящее искушение... И появилась ты здесь не случайно.

– Ты пугаешь меня, Гаэто...
– закусила губу и нервно затеребила золотую прядку на плече, выбившуюся из причёски.
– Меньше всего мне хотелось бы что-то ломать и рушить, прямо или косвенно. Тем более в чьих-то судьбах. Пусть этим занимаются боги, это их прямая обязанность и непосредственная работа. А моя единственная мечта и радость - уехать с Бласом в Калиакрие, жить спокойной жизнью, любить, наслаждаться этим, и родить здорового и сильного сына. Большего я и не хочу. Большего мне и не надо. Я хочу быть самой обыкновенной серой мышкой, курицей-наседкой, унылым серым платьем и самой обычной-преобычной женой, хозяйкой, мамочкой и не вмешиваться никуда дальше совместной с мужем собственности. Вот так. Всё банально и неинтересно. Моё счастье оно вот такое маленькое и уютное. Моё. Наше. Своё. Родное. Так, что Гаэто - это всё про какую-то другую женщину, точно не про меня. Пусть поищут кого-нибудь ещё. А Влад? Я хочу с ним встретиться и расставить все точки над "и". Я не допущу, чтобы с Бласом хоть что-то случилось. Любую мелочь по отношению к нему, я приму, как вызов. Но, войны между нами я не допущу. Переговоры! Да, решено. И вы мне в этом поможете, парни. Уже сегодня. Домом я ещё успею позаниматься и прислугой, кстати, тоже. Так что, валим отсюда. Пока мужа дома нет. Нас ждут великие дела!

– Что-о-о-о?

– Совсем охренела?

– Ну, вот опять, Гаэтано! Ладно. Здесь не время и не место. Валим домой, там всё и обсудим.

– Мышка, говоришь, серая?
– ехидно и нагло прошептал Мигель.

– Хо-хо, унылое серое платье и панталоны по колено?
– вульгарно хрюкнул Гаэтано.
– Ой, держите меня, сестра-хозяйка, жена-наседка. Ну-ну! А, что мне нравится! Всё очень эротично и возбуждающе.

– Гаэто, твою же мать!
– зашипела по-змеиному, мгновенно прикусила язык и распяла взглядом обоих теней. Так им и надо, мерзавцам! Ведь вынудили! Одни сплошные крайности с ними, не получаются полутона. С ними не получаются.

Натянув на глаза капюшон и плотнее запахнув плащ, Валерия еле слышно ступала по гулкой ночной улочке Кайсери. О том, что в столице обязательно и непременно должны быть такие узенькие тёмные улочки, и такие подозрительные кварталы, она догадывалась - это логично, но не представляла, что они будут настолько темны и подозрительны. Гаэтано скользил впереди бесшумной тенью, а Мигель - крался сзади, прикрывая спину - ничего нового. Их троица всегда так передвигалась. Впервые было то, что всё происходило тайком и обманом - через чёрный ход, пешком, с оружием и в отсутствии Бласа. Тени очень рисковали своей репутацией и гонораром, пойдя у неё на поводу, презрев законы Братства и клятву господину. Вообразить гнев маркиза на подобную выходку было просто страшно! Лера старалась об этом не думать вообще. Совсем не думать. Она сосредоточилась на неясных шорохах и еле уловимых звуках ночи. На запахах. На мыслях. На ощущениях. На чувствах...Она думала о том, как почти что довела Гаэто до приступа невменяемости, заставив его найти в кратчайшие сроки, местопребывание герцога Драгомира. Тень гневно испепелял её глазами и бешено раздувал ноздри, но нашёл... Вот за это она его любила, своего Гаэто. Умрёт, но сделает, если ей это надо. Безусловное доверие и понимание друг друга.