Дракон в её теле

— Что вы такого сделали, что моя бедная крошка вынуждена была защищаться подсвечником? — с угрозой проговорила сьерра О'нил, упирая кулаки в крутые бока.

«Крошка» при этом гордо вскинула голову и, выпростав всего один палец из-под одеяла, показала мне весьма неприличный жест, совершенно не вяжущийся с образом воспитанной эры. Вот дрянь!

— Зря вы на меня накинулись, — сказал я гувернантке, — вообще-то, это мне пришлось убегать от вашей воспитанницы, потому что она, услышав, кто перед ней, захотела показать мне некое сердечко на теле и принялась раздвигать…

— Что?!

— … полы халата!

— Мэделин! — Гувернантку тряхнуло. От разочарования и досады она даже растерялась на миг, соображая, как быть дальше.

— Наглая провокация! — подала голос эра Айгари. — Это все клевета и попытка меня скомпрометировать!

— Да? И откуда я тогда знаю про родимое пятно? — спросил, заломив бровь. — Но вы не вините девушку слишком сильно: многие в моем обществе теряют голову.

— Как бы и вам ее не потерять, когда мой отец встретится с вашим… — прорычала Мэделин, но сьерра не дала ей договорить.

— Пожалуй, с меня хватит! — заявила гувернантка. — И действительно, пусть дальше все выясняет эр Айгари! Завтра я напишу ему подробный рассказ о том, как застала вас в комнате наедине! И будете лично ему объяснять все и отчитываться. А я — всего лишь слабая женщина…

— Давайте не будем горячиться! — Я прижал руку к груди и с удивлением почувствовал приятную упругую округлость. Инстинкты сработали сами собой: рука сжалась на полушарии, а с губ слетел довольный смешок. Посмотрев вниз, хотел оценить картинку и визуально, но сразу получил удар по плечу. Теперь болели оба.

— Негодяй! Как вам не совестно! — Сьерра О'нил нервно покосилась по сторонам, будто убеждаясь, что вокруг еще не собралась толпа сплетниц, и снова принялась меня отчитывать: — Я немедленно сдам вас его величеству и потребую вызвать эра Айгари! Так больше продолжаться не может!

— А давайте! — кивнул я, потирая уже второе ушибленное плечо и быстро соображая над тем, что даже эту бесстрашную женщину пугает огласка, порочащая репутацию ее девочек. — Папа обожает розыгрыши. Да и остальные придворные будут приятно удивлены и с удовольствием обсудят новость года: Марианна Айгари решила, что в ней поселился принц. А что еще ждать от проклятой девицы?

— Закройте свой рот! Посмотрите на него! Тоже мне, манна небесная!

Мэделин вскинула руку, тыча мою сторону слегка подрагивающим от злости указательным пальцем. Одеяло принялось соскальзывать с нее, оголяя весьма привлекательный верх, но ей, в отличие от меня, было не до него.

— Вы бесчувственный, наглый, циничный, порочный…

— Ничего себе, сколько обо мне выводов за два дня знакомства! — я присвистнул. — Что еще?

— Жулик и вор!

— Это еще почему?

— Притворялись моей сестрой! И украли ее тело!

— Позаимствовал… надеюсь. И вообще, меня не спрашивали, когда его всучили, даже права выбора не дали.

— Мари спасла вас! И что взамен? Она вынуждена скитаться где-то в этом… в вашем распущенном теле!

— Почему это распущенном? — не понял я.

— Потому что вы — развратник!

— Кто сказал?

— Да все говорят!

— Злые языки, — я обезоруживающе улыбнулся, — такие сволочи, скажу вам по секрету. Так и норовят испортить беззащитному юноше репутацию.

— Вы-то юноша? — Мэделин расхохоталась. — У вас уже седина пробивается на висках!

— Это тело вашей сестрицы, — напомнил я, ехидно усмехнувшись, — и седина не удивляет, учитывая, что она с вами под одной крышей росла. Ну а что касается моего собственного тела и его волос — я о стране много думаю, волнуюсь! Тяжела и неказиста участь единственного сына короля.

— Паяц!

— Благодарю! Сколько интересного вы обо мне рассказали! — Терпение лопнуло, а улыбка медленно сползла с губ. Я поднял руки и несколько раз размеренно хлопнул в ладоши.

Мне перестало быть смешно еще на развратнике, и теперь с каждым ее словом, ударившим по самолюбию плетью, ярость разгоралась внутри все сильнее.

— Продолжайте, милая, воспитанная, утонченная эра Мэделин, — попросил я. — Безукоризненная, безупречная и так тонко чувствующая, что даже нахождение рядом со мной ее угнетает!

— Ваше высочество, — мне показалось, что голос сьерры, вновь вставшей передо мной, дрогнул, — она — всего лишь неразумное дитя, волнующееся за единственную сестру.

— А я — всего лишь паяц, жулик и вор!

Гнев разрастался, душил изнутри, заставляя клокотать и направляя к цели, огромные карие глаза которой смотрели на меня не мигая. Волны холодного озноба пробегали по телу одна за другой несколько раз, прежде чем я остановился, приглушая вспышку слепого бездумного напора и прислушиваясь к ощущениям.

Так странно! Я даже не сразу понял, почему передернул плечами. Это не злость, а настоящая прохлада! Даже холод. Потомки драконов такого никогда не ощущают. Разве что путешествуя на дальнем севере… Удивительно.

Слегка прикрыв глаза, я пошевелил пальцами, призывая родную стихию. В Мари она также была, однако отзывалась странно. Будто в моем настоящем теле жил прирученный огонь, а в ее — хищник из леса, которого она выкормила с детства и отпустила на волю. Такому вроде и можно довериться, но страшно, что без руки останешься, попытавшись погладить…

— Шиихас-ситаши… — проговорил я, глядя на свою ладонь.

Ее родное пламя оказалось нежно голубым, что абсолютно не радовало.

— Черт, — сказал вслух, продолжая осторожно шевелить пальцами и наблюдая за танцующим в руке огоньком, — быть не может.

— Что? — моментально отозвалась сестра Марианны, подбегая ближе и мгновенно забыв, что минуту назад мы едва не стали смертельными врагами.

Ее остановила сьерра О'нил, молча покачав головой и уставившись на меня в ожидании ответа.

— Мое родное пламя — красное, — пояснил я. — Горячее, живое.

— Да, — закивала Мэделин, — у сестры оно синее. Хотя раньше тоже было красное. Дома. А здесь посинело. Странно, правда? Это из-за ритуала?

Я нехотя отвел взгляд от огня и посмотрел на Мэделин Айгари, ощущая, как оптимизм медленно переваривается в желудке, превращаясь в очень нехорошее предчувствие. Даже замутило слегка.

— Что не так? — сьерра О'нил смотрела испуганно.

Мэделин рядом с ней даже рот приоткрыла от предвкушения шокирующих новостей. Напугать их своими домыслами? Пожалуй, не стоит — это прерогатива старшего советника, не моя. Тряхнув головой, я сжал ладонь, глядя, как голубые искорки тают в воздухе, и нагло солгал: