Dream A Little Dream Of Me

– Тебе можно, а мне нельзя? – Элла надулась и отодвинулась так, что чуть не слетела с его колен, Том только и успел сильнее сжать руки на ее бедрах, о чем тут же пожалел. Она, спасаясь от падения, схватила его за плечо, Том пожалел дважды. Чуть ниже, на лопатке расцвел светло-фиолетовый синяк после столкновения с Эвансом.

– Можно-нельзя, - пробормотал Хиддлс. – Что-то я запутался.

– Когда я дотронулась к твоим драгоценным волосам, ты возопил «Опять ты за свое», напугал, а потом нагло перенял инициативу, - кратко изложила конфликт интересов Элла.

– Ты об этом? – он облегченно вздохнул. – Я имел в виду твое пение, а нежная заботливая Элла мне весьма по вкусу, - он поцеловал ее в шею, слегка прикусывая кожу, девушка шумно втянула воздух. – Так мне определенно нравится еще больше.

– Том принялся расстегивать пуговицы на ее рубашке. – А то звезды, Алабама, пф, - хмыкнул он, увлеченный процессом. Пуговица за пуговицей, он не спеша расправлялся с давно уже лишней рубашкой и целовал шею, ключицы и дальше шаг за шагом каждый новый открывавшийся сантиметр кожи.

– Звезды очень даже не «пф», - Элла прервала его, когда он справился с последней пуговицей. Том положил руки на плечи девушки и хотел было снять рубашку, но замер, когда она положила свои ладони ему на грудь, шепнула: «Расслабься», и толкнула на кровать. Он даже не успел изобразить уже фирменное недовольство, залегающее в морщинке на лбу. Она так же медленно поцеловала все его синяки и ссадины, убрала со лба непослушные кудри и опустила голову ему на грудь.

– Теперь я понимаю твою странную зацикленность на этой песне.
– Том потянул девушку на себя, она послушно подвинулась ближе, так, что их бедра соприкоснулись, и начал играть ее волосами. – Это выглядит…

– Волшебно, - прошептала Элла. – Единственное место в этом каменном мусорном мешке, где можно лежать, любуясь звездным небом, так, будто я до сих пор дома. В тепле и безопасности. Не думать о том, появятся ли на крыше наркоторговцы или грабители. Собственное окно в Луизиану.

– Эй, все в порядке? – Том поцеловал ее в макушку. Она поцеловала его в плечо и коснулась запястья, успокаивая, все хорошо. И опять ушла в себя. Любое воспоминание о доме погружало ее в пучину памяти, она отдалялась, казалось, окружающий мир переставал существовать. Эти моментальные перепады настроения вводили его ступор. Он не знал, что с ними делать. – Может, расскажешь мне, что с тобой происходит?

– Мне казалось, что у нас есть более интересные планы на сегодня, - голос Эллы звучал бодро и веселело. Опять молниеносная смена курса, хорошо, что не так как во время спора с Дауни, его-то она убить хотела, не иначе. – Я не хочу, чтобы меня обвинили в преждевременных морщинах британского секс-символа, - она поцеловала его наморщенный лоб. – Продолжим с того, на чем ты закончил? – Рубашка упала за кроватью.

Легкие мимолетные прикосновения заставляли изнывать от предвкушения. Чувственность на кончиках пальцев, обещание в каждом нежном, почти целомудренном поцелуе, наслаждение в каждом движении, терпкое, сладкое, полное истомы. Неспешно, испытующе, грациозно, как джазовая импровизация. Всегда близко, но не переходя черту. Как рефрен, в котором незаконченные фразы остаются наполненными музыкой, ощущением, чувством.

Дело ли в звездах над Нью-Йорком или в более прозаичном желании избежать болевых ощущений после жесткой игры на поле, но в постели их тела договорились о более мягких правилах. Ласковые поцелуи и скользящий шелк прикосновений обостряли восприятие, доводили до бессилия, чтобы вновь побуждать к движению друг навстречу другу, к исследованию пределов. Неторопливо, плавно, податливо, шаг за шагом они играли один из самых лиричных и магнетических джазовых стандартов. Один из богатых звучанием, изящных в своем великолепии, терпких дуэтов.

Элла долго смотрела на Тома, его милую и трогательную улыбку, гладила его волосы, от чего он еще крепче сжимал подушку, на которой лежал. Она склонилась к нему, поцеловала в висок, поправила сбитое одеяло и встала с кровати, чтобы отступить, пока не поздно.

На столе осталась открытка из китайского ресторана с аккуратными завитками буков на обороте: «Девушка, которая чувствует, что в ней нуждаются, уже на четверть влюблена», - Джон Фаулз», - и ниже: «Ты выиграл».

Комментарий к Nearness Of You

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #DaLDoM_Nearness

========== Learnin’ The Blues ==========

Элла как можно тише прокралась в комнату, Джей еще спала, а если этот пришибленный жаворонок еще в постели, значит, вчера ее засранец-парень опять устроил несчастной моральный секс в лучших традициях органов дознания. Ее организм требует восстановления сил, и будить Джей – садизм высшей меры, на какой ван Руж просто неспособна. Она посмотрела на бедняжку, обнимающую подушку, пора бы уже этому Митчеллу доходчиво объяснить, как называют тех, кто ведет себя подобным образом с девушкой. Элла улыбнулась в предчувствии маленького скандальчика в Колумбии, должно неплохо отвлечь от нападок хандры.

Она набросала записку с просьбой не стесняться в силе физического насилия, в случае если проспит до обеда. Лучший будильник – живой будильник. Несмотря на выходной, ей придется подналечь на учебу и обсудить дипломный проект с руководителем. Девяносто процентов времени ее радовала дотошность Гордона, его заинтересованность в работе студентов, остальные же десять процентов она хотела оставить за собой и распоряжаться ими в свое удовольствие. Но, как и в это воскресенье, проклиная все и вся, ей предстоит тащиться с ним на встречу, выслушивать о необходимости четко структурировать мысли в теоретической части, беситься до готовности вылить очередной кофе ему на голову. И в этот момент на грани срыва он кардинальным образом менял бы течение разговора в сторону практических изысканий Эллы. Ей ничего не оставалось, как признать себя облапошенной и глупо улыбаться от похвал. Стандартный сценарий.

Она и сейчас, скрываясь за дверцей шкафа в поисках одежды, не могла сдержать детскую улыбку. Профессор Гордон – гнусный манипулятор, заставляющий студентов работать, забыв о халтуре. Действительно, как мог он так поступать. Элла бросила футболку на кровать и пожалела, что сама не может преодолеть несколько шагов, длинных и изнурительных, таким же образом. Она зазевалась и, закрывая шкаф, зацепилась шнуром за ручку, когда отходила, наушник вырвался из ее уха, хлестнул по ноге и шмякнулся о дерево. Девушка прошипела наилучшие пожелания шкафу и себе растяпе, с беспокойством посмотрела на подругу, та, похоже, не услышала маленького погрома. Вот и славно. Когда же она приземлилась на кровати и растянулась на всю длину, предвкушая нездоровый, зато необходимый и любимый дневной сон, с кровати напротив послышалось:

– Элла, все в порядке? Ты рано.

Девушка нехотя повернулась, на нее смотрели изучающие серые глаза. И как Джей так умеет смотреть, так, будто наперед знает, когда собеседник собирается лукавить, а, сталкиваясь с этим взглядом, только и остается выдать все, как есть.

– Меня больше интересует, что с тобой. – В кармане у ван Руж все же было несколько фокусов, способных если не отменить, то отсрочить исповедь.

– Митч, ты прекрасно знаешь. Видела, как ты хищно улыбалась желанию расправиться с моими проблемами. Не смей, ван Руж! И рассказывай, что случилось с прекрасным принцем. Неужели в постели он превратился в жабу?