Dream A Little Dream Of Me

Как под заказ Элла ткнула в него пакетом со льдом. Бедолага поежился, похоже, ни одна из женщин в его жизни не отличается добродушием, обе: и та, что из плоти и крови, и та, что возникла в его воображении с легкой руки не то Нью-Йорка, не то этой странной квартиры и взяла в руки сценарий его жизни так, будто он специально призывал ее вмешаться в процесс, знатные садистки. Кто-то обещал не драматизировать в духе классической британской драмы. Он забрал из рук Эллы оставшийся груз и пошел в кухню по мановению ее руки, слишком художественно, Том, она просто ткнула пальцем в нужную дверь, а сама исчезла в противоположном направлении.

Хиддлстон начал всерьез задумываться над криозаморозкой с последующим сохранением себя любимого для поколений будущего. А что? Бога скандинавского сыграл, короля английского тоже, а еще Фицджеральда и вампира. Чем не повод вписаться в историю? А еще Том с тоской и полным безнадеги взглядом посматривал на бутылку рома. По его скромным расчетам топлива едва ли хватит, чтобы заставить кровь циркулировать в пределах одной взрослой человеческой особи, а их-то двое. И он, как истинно английский джентльмен, просто обязан уступить девушке.

Тем временем девушка не сказать изящно, но нарисовалась в комнате. Причиной подкачавшей грации были два одеяла, которые она притащила из темных и непознанных глубин квартиры.

– Итак, вопрос был «почему»? – Элла без отлагательств решила перейти к главному, тем более что этого главного обещало подвалить по самое утро. – Можешь уточнить масштабы сего глобального вопроса, дорогой? Мы ведь можем всю ночь напролет проболтать о несовершенстве нашей несчастной планеты, так и не дойдя до сути.

Она достала из шкафчика единственный доступный им сервиз: все те же стеклянные банки из-под соуса. Бросила на дно лед, Том снова поежился, и прилила их остальными ингредиентами коктейля, который в нормальных условиях должен был называться «Мохито». Но то, что набултыхала Элла, язык не поворачивался назвать ни одним из известных классических напитков на основе «йо-хо-хо».

– Я жду.
– Она протянула ему странного вида жидкость, к которой Том тут же приложился и должен был признать, что вместе с одеялом действуют они весьма оттаивающе. – Спрашивай, мы же не на пресс-конференции, регламента и ограничения в вопросах нет.

Том будто непосильную ношу с себя сбросил. Новость о том, что у него к золотой рыбке неограниченный доступ, заставила сдвинуться с мертвой точки.

– Если ты влюблена на четверть, то чем заполнен остальной предоставленный эмоциям объем?

– Долго думал, как бы так лихо закрутить? – с издевкой произнесла она и задумалась. То ли подсчеты провозила, то ли ее привели в замешательство результаты. Укутанная в одеяло, вразвалочку, как пингвин, она прошествовала вдоль стола, забралась на него с ногами и уселась у бутылки огненной воды, как у племенного костра. Почти Покахонтас. Теперь, смотря на него с высоты стола, она чувствовала себя достаточно комфортно и уверенно, чтобы выдать: - Остальные три четверти заняты припадком бешенства с переменным успехом то на саму себя, то на тебя. А все из-за тех несчастных двадцати пяти процентов, которые пали ниц перед твоей смазливой мордашкой и плутоватым поведением.

Хиддлс засветился от таких сомнительных комплиментов, как сверхновая. Математические исчисления ван Руж были явно в его пользу.

– Значит, мы можем привлечь не определившиеся эмоции на правильную сторону? – Том даже не спрашивал, он, как увлеченный новой машинкой или солдатиками мальчонка, уже выстраивал фабулу истории, в которой Элла портит ему нервы исключительно из любви к искусству, а не изводит неизвестностью.

– Это не значит ровным счетом ничего, - разбила его идущие в близлежащее будущее планы девушка. – Ничего из того, что ты себе напредставлял. – Она нахохлилась и еще плотнее закуталась в одеяло. – Я выздоровею, особенно когда главный вирус покинет пределы США, и продолжу мирно сосуществовать со своими тараканами.

– Вирус? Спасибо, Элеонора. Переболеть не желаете?

– Не особо, у меня нулевой кредит доверия ко всяким бациллам. Особенно твоего типа. Был пренеприятнейший опыт общения с одним весьма харизматичным артистом песенного жанра.

– И теперь ты всех равняешь по эталону своей бурной молодости.

– Почти так, только я бы сказала наивной.

Том приподнял бровь от удивления, наивная Элла совершенно не вписывалась в образ сидящей перед ним…заразы. Да! Сама она такая.

– Это длинная история, - вздохнула она в ответ на вопросительный взгляд Хиддлса.

Он перебрался к ней на стол, тот опасно пошатнулся, напоминая о своем прямом назначении.

– Раз история длинная, надо слушать ее на равных, а то ведь шея затечет, смотреть на тебя, как на новое чудо света. – Элла возмущено посмотрела на Тома, он поспешно исправил положение. – Ты, конечно, чудо, но я не готов на жертвы в духе Микеланджело.

– Ладно, жертва, уговор есть уговор, но я бы пропустила длинную вступительную часть, в которой рассказываю непосвященным, что такое Луизиана. Если ты видел хоть один мало-мальски качественный фильм о Новом Орлеане, то уже имеешь представление о том, каково место, где я родилась. Оно волшебно и особенно хотя бы от того, сколько культур влилось в этот маленький кусочек рая, и как они причудливо сосуществуют, плавно перетекая друг в друга. Я жила в Лафайетте, в городе, куда каждый год стекаются туристы со всего мира, лишь бы поглазеть на креолов и каджунов. Лучше не придумаешь, чтобы вырастить маленькую belle, воспитать в лучших традициях и на самых разнообразных сказках. А когда в семье еще и двое братьев, которые всегда заступятся за девочку, то и мечтать больше не о чем.

– Футбол, небось, оттого, что маленькая Элла ни в чем не хотела отставать?

– А как еще заставить старшего брата не называть меня малявкой? Будто у нас младшего в семье не было, - она возмутилась детской обидой и улыбнулась тому, как же хорошо было тогда, когда состязание с Лиамом было самой большой проблемой ее жизни. Как он ей поддавался, как младший, Адам, пытался не отставать от них и цеплялся хвостиком каждый раз, когда они шли играть с другими ребятами или послушать, как играет на трубе дедушка Джеза, сам парень уже тогда уехал в НьюЙорк.

– Хотел бы я с ним познакомиться. Человек, способный приструнить Эдду ван Руж. У него есть, чему поучиться.

– Возможно, когда в следующий раз поедешь в Африку, встретишь. Ли закончил медицинский, упаковал вещи и уехал туда волонтером. Отец рвал и метал, такая неудачная инвестиция, а потом еще и я подкачала. Сначала слишком близко сошлась со всякой «голытьбой», которая только и умеет, что петь и пропивать жалкие крохи своего пособия, а потом заявила, что не вступлю ни в какие благотворительные общества с выпеканием кексов и не хочу учиться в Луизиане. А потом началась та глава, в которой Том Хиддлстон четко и по сути получит ответ на главное «почему». Это была моя первая влюбленность, хотя, оглядываясь назад, понимаю, что больше все походило на помутнение. Летом на каникулы к нам вернулся один блудный сын весьма уважаемой семьи, только вот сам он потерял это самое уважение, когда бросил учебу, сколотил группу и похерил все правила джентльменского Юга. Когда я впервые увидела его на сцене, всего такого овеянного ореолом бунтарства и свободы, конечно, я не могла не втрескаться до потери самоуважения. Я цвела и пахла, во мне зрели планы на будущее, которые он расписывал весьма красноречиво, и собственные мысли насчет красивого киношного побега в духе старых фильмов. Кое-что мне удалось, как видишь, я сбежала, правда, радовало это меня недолго. Когда сияющая звезда вернулся в родную среду обитания, он забыл, что в ответе за тех, кого приручил, появлялся дома все реже, а потом в один прекрасный день я увидела на пороге не его, а хозяина квартиры, который пообещал выставить меня за дверь, если я не начну выплачивать долг за квартиру. Этот гад сбежал, не заплатив за три месяца. Вот так и началась моя самостоятельная жизнь.

– А младший брат?

– Он последняя надежда родителей на то, что они нигде не сплоховали. Но Адам хочет в Калифорнию на литературное творчество, а не продолжать бизнес отца. Мы с Лиамом пытаемся отложить ему деньги хотя бы на несколько семестров, но, сам понимаешь, что финансист из меня никакой, как и из моего брата-врача.

– И где в твоей истории глава о том, как ты научилась так танцевать? – Он решил разбавить горькое послевкусие истории вопросом, который волновал его не меньше, чем остальные тайны.