Dreamboat 1

– Присутствие Троянова на переговорах покажет серьёзность и возможности подпольщиков.

– Может быть, да, а может быть, и нет, Пётр Петрович. В сущности, кто такой Троянов? Бывший заместитель председателя городской ЧК, один из руководителей подпольного комитета. Ну и что? Какие гарантии может дать Тимофееву Троянов? Какое светлое будущее лично капитану предложить?

– Высокую должность в Красной армии, например?

– Это не во власти Троянова. И думаю, не во власти никого из тех, кто остался в городе.

– Но пообещать-то можно. А Троянов - как гарантия серьёзности намерений и нешуточной ответственности.

– Можно, конечно, хотя и наивно. Поверит ли Тимофеев? Согласится ли? Синица в руке у него есть, что же касается журавля в небе, то он только обещан. Причем даже не тем, кто управляет полётом журавлей.

– То есть?

– Поставьте себя на место подпольщиков и попробуйте завербовать, к примеру, меня. Свой человек в контрразведке - это очень заманчиво, нет?

Пётр Петрович задумался. Если готовишь ловушку, мышеловку, то наживка должна быт весьма аппетитной. А что можно предложить капитану Марину? Действительно нечего, только обещать, причем обещания эти голословны, ничем не подкреплены.

– Вы уверены в нашей победе, Пётр Николаевич?
– спросил Никольский.
– Если будете работать на красных - то после того, как они возьмут верх, Вы станете председателем Новоелизаветинской чрезвычайной комиссии, а в случае особой полезности красному делу - Вас переведут в Москву, в центральный аппарат ВЧК. Вы ведь москвич? Вновь окажетесь в столице, в родном городе, причем весьма в высоких чинах. Если же откажетесь, то после победы большевиков Вас расстреляют.

Капитан Марин тяжело и устало вздохнул.

– Хорошо говорите, Пётр Петрович, заманчиво! Москва, как великолепно было бы вновь оказаться в родном городе, где все так знакомо и любимо... Только пугать зря принялись - всё ностальгическое настроение испортили.

– Не пугаю - предупреждаю.

– Всё зыбко, Пётр Петрович, расплывчато. Или - или. Кто верх в этой войне возьмёт - вилами на воде писано, большевики уверены в своей победе, мы в своей. Конкретики маловато, и никаких гарантий. Вы пытаетесь меня подкупить, прельстить высокой должностью и одновременно запугиваете. А должны убеждать, агитировать, заставлять изменить свое отношение к существующей власти, к существующему строю, причем сделать это так, чтобы я сам! свято уверовал в то, что Советская власть - самая лучшая и единственно правильная.

– Вы хотите, чтобы я повторял большевистские бредни про всеобщее счастье? И под впечатлением этого измените долгу и присяге?

– В Вашем исполнении это звучит дико и весьма глупо. Но как это прозвучит в устах большевика?

– Хорошо, - сказал Пётр Петрович весьма лукаво.
– А Вы смогли бы завербовать, например, самого себя? Только на обещании, на посулах?

– Разумеется! Видите ли, себя я знаю слишком хорошо, лучше всех на свете и знаю, за какие струны нужно дергать, чтобы искренне уверовать в большевистскую идею. Если также хорошо, как самого себя знать человека - возможно, завербовать совершенного любого.

Ладно, поживём - увидим. Возможно, большевики приведут более весомые аргументы, способствующие качественной вербовке. Как бы то ни было, что бы ни случилось - от капитана Тимофеева будет зависеть: продолжаем ли мы операцию, или захватываем переговорщика и всех, кто окажется на месте событий. Отсюда вопрос: знает ли Тимофеев Троянова в лицо? По каким признакам определит весомость и значимость оппонента?

Марин бил именно в те места, которые и самому подполковнику казались весьма уязвимыми. Пётр Петрович досадливо вздохнул.

– Словесный портрет Троянова у нас имеется.

– А других? Придет, допустим, человек совершенно никчёмный, властью и полномочиями не обладающий, зато умеющий превосходно болтать языком, представится руководителем городского подполья, скажем, товарищем Алексеем, попробуйте проверить. А то, что мы его не знаем - так он тщательно законспирирован, потому и неизвестен никому.

– Предлагаете операцию не форсировать, отпустить переговорщика и ждать?

– Не хочу быть категоричным, Пётр Петрович. Давайте пофантазируем. Итак, операция прошла успешно, и мы захватили Троянова, либо уничтожили. В случае пленения - он будет молчать. В этом я уверен категорически. Пытки применять к подобному типу бесполезно, он будет держаться до последнего. В результате: мы будем иметь лишь мертвого Троянова, все остальные останутся на свободе. Конечно, мы лишим подпольщиков их флага, коим, безусловно, является товарищ Троянов, но и только. Возможно, его героический конец лишь подвигнет колеблющихся к более активным действиям.

Пётр Петрович Никольский укоризненно покачал головой.

– Вас послушать, Пётр Николаевич, так вообще бороться с большевистским подпольем дело вредное и бесперспективное.

– Бороться надо, Пётр Петрович, однако, я желал бы ликвидировать всё целиком, чем отщипывать по кусочку. Даже весьма аппетитному и сладкому.

– Здесь я с Вами совершенно солидарен, однако, это лишь сладкие мечты, приходится же исходить из суровой реальности.

– Понимаю, господин подполковник. Вы хотели спросить ещё что-то?

– Да! Посоветоваться по поводу технических вопросов. Первый, кого отрядить в наблюдение? Вы, как старый сыщик, должны в этом знать особый толк.

Марин картинно прижал ладонь правой руки к груди.

– Покорнейше благодарю за комплимент, Пётр Петрович. Мыслю же так: работать должны профессионалы, дилетантам в серьёзном деле не место!

– То есть?

– Вохминцев и его бригада. И только! Иван Савватеевич - профессионал, сработает великолепно, в любую щель просочится. Причём, весьма скрытно и незаметно. Любая помощь только повредит ему. Равных ему по умению у нас нет. Кого Вы сможете выставить, господ офицеров, ряженых пролетариями? Штатских в котелках и костюмчиках? Вся эта публика весьма комично будет смотреться где-нибудь в Дозоровке, и всю операцию сорвет мгновенно. Чтобы быть незаметными - нужны рабочие, которых у нас с Вами нет. Увы, Пётр Петрович!

– Что ж, согласен, - кивнул Никольский.
– Дальше.

– Захват предлагаю поручить казакам Зубатова. После боёв в Дозоровке у них свои счеты к чекистам должны иметься. А главное, они мобильны. Итак, предлагаю следующее: несколько групп рассаживаем в трактирах. В разных частях города. Казачки лошадей привязывают и, ни от кого не таясь, совершенно открыто пируют. Что-либо празднуют. Только спиртным не увлекаться, а лучше и вовсе не употреблять, хоть это и подозрительно будет. Пусть в маскировочных целях по стаканчику примут на грудь, но ни в коем случае не более. В случае сигнала на захват от Тимофеева, вохминцевские помощники добираются до пирующих казаков, те на лошадях мгновенно преодолевают расстояние до места встречи и захватывают представителей подполья. Здесь, я считаю, главное - скорость прибытия. Быстрее зубатовских никто не сможет. И в вопросах силового задержания они более подготовлены, чем наши солдатики.

Петру Петровичу оставалось лишь подивиться простоте и, в то же время, эффективности маринского замысла. И всё же он попробовал усомниться.

– Справятся ли зубатовские казаки?

– Честно говоря, не знаю, Пётр Петрович. Но для намеченных нами целей - они подходят более остальных, лучше не найдем. Солдаты сработают не в пример хуже. Разумеется, казаков следует отобрать самых надёжных и до последнего момента не сообщать о целях операции. Просто перестраховаться, дабы информация не утекла к подпольщикам.