Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи
Шрифт:
— Вот и пришли.
Вышли к заросшему саду, в глубь которого вела еле заметная тропка.
— Не бзди, сявка, свои!
Михей покровительственно кивнул босоногому мальцу, сидевшему на поваленном заборе. Ясное дело, тот не просто так здесь сидел, а бдил, чтобы своих в случае опасности предупредить.
— Иди, б…ь, а то шмальну, — не отказал себе в удовольствие ткнуть бойца в спину. Прям рукояткой револьвера ткнул, от души, чтобы жизнь медом не казалась. А то идет, как по проспекту…
Через два десятка шагов показался большой бревенчатый дом с плотно закрытыми ставнями, из которых
— Михей, ты что ли? — дверь открылась и оттуда пахнуло ядреным запахом, в котором невообразимо смешивались и вонь пропотевших портянок, и запах крепкой сивухи, и аромат женских духов. — Братва, Михей причапал с добычей! Давай ему штрафную!
В ярко освещенной комнате (аж четыре керосинки по углам висели) на нем тут же повисла разбитная деваха и с причмокиванием впилась в его губы. Ее ручки шустро забегали по мужскому телу, не забывая заглядывать в карманы пиджака и рубашки. Катька Огонек даже в умат пьяная не забывала о своем воровском ремесле, норовя что-нибудь стащить.
— Катька-шалава, брысь от него! — вдруг раздался громкий голос с характерной грудной хрипотцой, и в комнате мигом воцарилась тишина. Только что гулявшая компания затихла. Деваха, оторопела пуча глаза, резко отпрянула от Михея. — А ты, Михей, про порядок забыл? Чего этого сюда привел? Сказано же было, что сначала в сарай.
Из угла комнаты с кресла поднялся крупный мужчина с густой черной бородой. В его широкой груди и немалом развороте плеч пряталась огромная сила, заметная и по ладоням с хорошую лопату. Такими руками запросто можно медяки и подковы гнуть.
— Обшмонал?
Михей дернулся было, но тут же сник головой.
— Да, не было на нем ничего, Гнат. Он все в сидор засунул, от патруля, наверное, прятал, — сидор, отобранный на перроне у бойца, положили на стол. — Пистолет был, консервы, — Михей начал класть найденное на стол. — Зажигалка немецкая и белье.
Пахан качнул головой и недовольно скривился. Улов, честно говоря, был так себе. Ни золота, ни нормальных трофеев. Пистолет еще куда ни шло. А на кой черт им сдались его чистые портянки?
— Я сейчас, Гнат, — засуетился Михей, понимая, что забыл обыскать бойца, и тем самым крупно подставился. — Сейчас его обшмонаю…
Начал с верха, шустро водя ладонями по гимнастерке сержанта. Особо останавливался на карманах, но не забывал и про подкладку. Вскоре появилась первая находка.
— Нож вот, — Михей виновато сгорбился, кладя на стол небольшой нож с узким лезвием. — А больше, считай и н…
Тут опять замолк, явно что-то нащупав.
— Еще один нож… На спине, паскуда, прятал.
Рядом с первой находкой легла вторая — эсесовская финка в красивых ножнах. Она, не в пример ножу, смотрелась богато, внушительно: строгие цвета — черный с серебром, четкие линии ножен, хищно выглядящая рукоять.
— Б…ь, а это еще что такое?
В рукаве сержанта Михей нащупал что-то твердое и продолговатое, оказавшееся странными ножнами для двух метательных клинков.
— Что это еще за ножи?
Клинки из ножен были тут же вытащены и выставлены на всеобщее обозрение. Их вид, как и эсесовского кинжала, тоже внушал
уважение. Они были прилизанными, с утолщением на лезвии, так и просились в руки.— А ну-ка, парни, обшмонайте-ка этого фраера, как следует! — пахан подошел к ним, и внимательно разглядывал метательные клинки. — Михей что-то устал.
Два угрюмых парня с синими от татуировок руками тут же оттеснили Михея в сторону и принялись со знанием дела обыскивать сержанта.
— А вы, че вылупились? — пахан рявкнул на остальных, с любопытством глазевших на происходящее. — Держите этого на мушке. Видели, сколько на нем железа?
Железа на бойце, и впрямь, оказалось столько, сколько не каждый взвод с собой в разведку таскает. Через секунду целый свинорез, железяка под пол локтя, нашлась сбоку. Причем ножны были очень хитро привязаны, рукоятью вниз. Одним движением выхватил и снизу вверху рубанул.
За ремнем прятался небольшой тыкач с плоской рукоятью и широким лезвием. Таким в драке резать хорошо, чтобы твой недруг от потери крови обессилил.
— Вот это, фраер, набрал железа, — кто-то восхищенно протянул, с интересом разглядывая растущую кучу ножей самых разных форм и размеров. За пять — шесть минут обыска уже больше десятка ножей набралось. А ведь это только с верхней части туловища. — В штанах поди еще столько же…
И оказалось, не ошибся. Через какое-то время горка железа чуть ли не в два раза выросла.
— Ты что за хрен такой?! — это уже пахан спросил, медленно перебирая ножи всевозможных размеров. — Из разведки что ли? — пальцами, похожими на сардельки, потрогал ордена и медаль. — Чего молчишь? С нами разговаривать в падлу? Ну-ну, — ухмыльнулся он, качая головой. — Раздеть его и в яму. Пусть немного освежится, а после я с ним потолкую… по душам.
Сержанта быстро раздели, оставив на нем лишь черные трусы. Отвели в другую комнату, где уже была открыта крышка погреба, и столкнули вниз.
— А вы, сворачивайтесь! Хватит гулять, — Гнат обвел всех тяжелым давящим взглядом. — Отдохнуть нужно. Завтра инкассаторов брать будем. Стволы сегодня проверьте, чтобы блестели, как у кота яйца. Не то худо будет…
Тишина стала совсем мертвая. Видно было, что Гнат в банде не уговорами свой авторитет заработал. Каждый, на кого он смотрел, тут же опускал голову и прятал глаза.
— … Брюхо вскрою и пчелами набью, чтобы потом красного медку попробовать. Сладкий, говорят, получается. Все попробовать хочу, да все случай не выпадает.
Одну из девах, прятавшейся за спинами бандитов, тут же переломило пополам. Плохо стало, выворачивать начало.
— Проверить оружие и спать, — повторил еще раз Гнат. — Че встали?
Узловая станция Лосиноостровская, в 12 км от Москвы.
Когда те двое подошли к нему на захолустной станции, Риивал вздохнул с облегчением. Ритуал Вызова был все еще слаб, оттого и требовал частых жертв. А где их в поезде взять? Не будешь же своих, да еще раненных, резать на алтаре? Недостойно это и может не понравиться Темной госпоже, гнев которой никому не понравится. Словом, эти двое бедолаг, корчивших из себя непойми кого, пришлись очень даже кстати.