Другая Золушка, или Четыре Часа До Полуночи
Шрифт:
– Да, - кивнула женщина.
– Вы хотите увидеть мою дочь...
– Не совсем так, - едко поправил ее Луи.
– Я хочу увидеть девушку, с которой познакомился на балу. И если это ваша дочь...
– В любом случае, лишнее знакомство не повредит, милорд, - уклончиво отозвалась Катрин.
– Вопрос кому...
– пробормотал себе под нос друг принца.
– Вашей дочери, разумеется, не повредит знакомство с будущим королем...
Катрин поджала губы и ничего не ответила. Все складывалось не совсем так, как она ожидала...
– Прошу следовать за мной, господа. Моя дочь ждет вас...
9g
Он давно не видел своего царственного друга в таком состоянии. Точнее сказать, не видел никогда... Луи стал угрюмым и задумчивым, полностью утратив былую легкомысленность. Даже любимые развлечения, охота и карты, казалось, потеряли для него всяческую прелесть. Но больше всего Генриха удивляла причина столь разительной перемены. Ну, кто бы мог подумать, что принц всерьез увлечется представительницей той половины человечества, которую в недавнем прошлом совершенно не уважал и не принимал в расчет?! Поэтому сын герцога буквально сгорал от нетерпения, мечтая увидеть девушку, заставившую Его Высочество потерять голову... неужто настолько хороша собой?!
Отчасти из желания воочию лицезреть подобную красотку Генрих и напросился с Луи к некоей мадам Катрин, по утверждению Энрикеса - матери загадочной Златы. И теперь был откровенно разочарован...
И это - та роковая Злата, из-за которой Луи не спал последние ночи?! Что, что он в ней нашел?!
Именно так думал Генрих, с удивлением глядя на худенькую темноволосую девушку с постным лицом, которая неуверенно и совершенно неубедительно улыбалась им. В ней не было ничего, ну совершенно ничего интересного! Она не обладала ни яркой внешностью, ни шармом... просто молодая девица, одна из многих.
Генрих недоуменно покосился на Луи, однако, заметив, с каким выражением тот хмурит брови, немного успокоился и тихо спросил:
– Это не она, верно?
– Да, не она!
– не потрудился понизить голос Луи, испепеляя взглядом сначала лже-Злату, а после поочередно ее мать и Энрикеса. И если последний выглядел несколько смущенным, то Катрин старательно изобразила удивление.
– Вы уверены, милорд?
– с видом оскорбленной невинности осведомилась женщина.
– Я настаиваю, что это именно она!
– Да неужели?
– язвительно протянул сын короля, обернувшись к ней. Его сузившиеся глаза метали молнии, и Генрих хорошо знал, что это значит... Луи был не просто зол - разъярен! Хотя догадаться о ярости принца мог лишь человек, хорошо его знавший.
– Моя дочь была на этом балу, - твердо произнесла Катрин.
– Танцевала с вами.
– Я танцевал со многими девушками, - возразил принц, презрительно кривя губы.
– Но ищу-то только одну!
– Мою дочь, полагаю!
– настаивала женщина, держа спину идеально прямой и высоко подняв подбородок - должно быть, стараясь таким образом придать себе уверенный вид.
– Однозначно нет!
– сердито отрезал Луи и снова обернулся к дочери Катрин, которая вся съежилась в своем кресле и выглядела донельзя смущенной. По губам принца скользнула довольная улыбка, и он торжествующе
– последнюю фразу молодой человек процедил сквозь зубы и с нарочитой издевкой, окинув девушку еще одним цепким критическим взглядом.
И Катрин, и ее дочь покраснели, причем если последняя - от смущения, то мать в краску вогнали совсем другие чувства.
– При всем уважении, милорд, я попрошу Вас не оскорблять мою дочь!
– холодно проговорила она, горделиво откинув голову. - Вы видели ее на балу, вы танцевали с ней, вы ее почти соблазнили... а теперь решили отступить?!
– Вы забываетесь!
– повысил голос принц, выпрямляясь.
– Я могу заставить ответить вас за эти слова!
– Как охотно мужчины проявляют свою властность!
– едко обронила Катрин. Ее дочь испуганно охнула, однако женщина не обратила на этот сдавленный полувздох-полустон внимания и убежденно продолжала: - Угрожать слабым женщинам всегда просто...
– Вы не кажетесь такой уж слабой, - парировал Луи, понемногу остывая. Глубоко вдохнув, чтобы привести чувства в порядок, он хмуро улыбнулся и приподнял крышку картонки, которую все это время держал в руках, после чего продемонстрировал присутствовавшим ее содержимое, а именно - туфельку Златы. Насмешливо глянув на помрачневшую Катрин, принц ехидно спросил: - Узнаете, мадам?
Женщина напряглась и спешно отвела взгляд от злополучной туфельки.
– Кажется, да, - немного напряженно сказала она, пожимая плечами.
– Принесите вторую.
– Вторую... кого... или что?
– отлично понимая, о чем речь, протянулась хозяйка дома.
– Вторую туфельку!
– иронично конкретизировал принц.
– Ну, же. Я жду...
– Я не помню, куда девала ее...
– уклончиво откликнулась женщина, натянуто улыбаясь.
– Я была так зла, что моя дочь умудрилась лишиться обуви... так зла...
– Ах, вот как!
– усмехнулся принц.
– Что ж, больше мне сказать нечего...
– и брошенный им на детектива красноречивый взгляд лучше всяких слов говорил, кого именно Луи обвиняет в столь неудачной встрече. Понял это и сам Энрикес...
– Прошу меня простить, Ваше Высочество, - не согласился с подобной трактовкой ситуации он.
– Но я совершенно уверен, что девушка, с которой вы общались, живет тут!
– Ага, вот видите!
– восторжествовала Катрин, благодарно улыбнувшись сыщику. Тот лишь насупился в ответ, не отвечая на эту многообещающую улыбку. Сейчас на карте стояло куда больше, чем возможность интрижки с красивой женщиной...
– Вы издеваетесь?!
– рассвирепел принц, переводя возмущенный взгляд с Катрин на Энрикеса и обратно.
– Вы что же, думаете, я не помню, с кем целовался в саду?!
Впервые он произнес вслух, что именно произошло между ним и таинственной Златой, и это фривольное признание прогремело, словно взрыв. Все присутствующие на мгновение замерли, немало пораженные: Линда густо покраснела, ее мать грозно нахмурилась, а Генрих спрятал понимающую улыбку и насмешливо покачал головой. Да и сам принц притих, сообразив, что сказал лишнее.