Другие грабли. Том 3
Шрифт:
Мироздание неплохо постаралось, вписывая меня в текущую реальность, но непонятно было, благодарность это или месть. Благодаря моему складу ума, я склонялся ко второму.
В кабинете стоял компьютер, но мне не хотелось его включать. Здесь наверняка уже придумали какой-нибудь аналог интернета, чтение которого позволит мне получше узнать мир, в котором я оказался, но я не испытывал по этому поводу любопытства. Ну, мир и мир.
Никто пока не пытается меня убить, уже хорошо. Посмотрим, сколько такое продолжится.
Прошлые чуваки любили предпринимать свои попытки сразу
Может быть, в новой основной линии машину времени вообще никто не изобретал.
В холодильнике обнаружилось несколько бутылок пива марки «Янтарная Москва». Я прихватил одну, скрутил крышку и вернулся на диван.
Пиво было отличное, наверное, одно из лучших, что мне доводилось пробовать. Спасибо, мироздание, хоть здесь ты не подвело.
Но настроение все равно не улучшилось. Пиво — это хорошо, но в отрыве от всего остального даже оно не работает. Хотя бы потому, что пить его не с кем.
Но я все равно пил.
На середине третьей бутылки я услышал характерный звук, с которым ключ поворачивается в замке. Звук доносился от входной двери. Кто-то пытался войти в дом, а у меня даже оружия нет.
Я поставил бутылку и бросился в кухонную часть помещения, где до этого видел стойку с ножами. Там были шеф-нож и длинный тонкий разделочный, и я взял его и почувствовал себя полным идиотом, когда дверь открылась и я услышал стук каблуков.
— Вася? — голос был женский. — Вася, ты здесь?
Я аккуратно положил нож на столешницу и вышел в прихожую.
Это была не Ирина.
Впрочем, я еще по голосу понял.
Девушка лет двадцати пяти, в легком летнем платье, брюнетка, с минимумом косметики, ну, или настолько умелая, что я этой косметики просто не заметил, и с выражением искреннего беспокойства на лице. Увидев меня, она испытала такое же искреннее облегчение.
— Слава богу, ты тут, — сказала она, вешаясь мне на шею. — Я была в командировке, звонила, а ты не отвечал, а в милиции сказали, что тебя сильно избили…
Я ответил на объятия, потому что она этого ждала, и не хотелось ее разочаровывать вот так сразу.
Она отстранилась, сделала шаг назад, смерила меня взглядом.
— Похоже, что не так уж и сильно. Всегда подозревала, что в милиции работают одни паникеры.
— На мне все заживает, как на собаке, ты же знаешь, — сказал я.
— В больнице мне сказали то же самое, только в более научной формулировке, — сказала она. — Но зачем ты оттуда ушел? А если у тебя внутренние повреждение или какая-нибудь рана откроется?
— Не откроется, — сказал я.
— Твой врач мне сказал, что тебе нужен покой и диета, — она принюхалась. — Вижу, вопрос с диетой ты уже решил. Ты что, не знаешь, что нельзя пить алкоголь при черепно-мозговых?
— Да что может случиться? — спросил я. — Кость она и есть кость.
— Вечно ты со своими солдафонскими шуточками, — сказала она. —
Что случилось-то? Кто на тебя напал и в каком они морге?Я пожал плечами. Придумывать для нее новую версию не было никакого смысла.
— Не помню. Тут помню, тут не помню, ромашка какая-то.
— Что еще ты забыл?
— Как я могу об этом знать, если забыл?
— Но ты помнишь, что в этом году мы решили пожениться?
Да? А почему у меня дома нет никаких ее вещей, ни тапок, ни косметики, ни даже зубной щетки? Разве она не должна была пометить территорию? И похоже было, что эти сомнения отразились на моем лице.
— Скотина ты, Вася, — сказала она беззлобно. — Садись на диван и отдыхай, суп тебе сварю.
— Я не люблю суп, — сказал я. Не может быть, чтобы я любил супы даже в этой версии мироздания.
— Ничего не знаю. Больные должны есть суп, это аксиома.
— Я уже принял достаточно жидкости.
— Это была неправильная жидкость. Но на второе, так и быть, могу тебе картошки пожарить.
Уступив ее напору, я все-таки сел на диван, она принялась суетиться на кухне. А я ведь даже не знаю, как ее зовут, и в голове нет ни одного варианта, как это выяснить, смертельно ее при этом не обидев. Телефон разбит, в записной книжке имя не подсмотреть…
Хорошая, но не моя.
Чтобы не обедать в неловком молчании, я поинтересовался, как прошла ее командировка и следующие полчаса слушал рассказ о поездке, знакомстве с новыми коллегами, обмене опытом и интересных находках в области тяжелого машиностроения, о котором мне было известно чуть меньше, чем ничего. Моя девушка — инженер.
Имя ее в ходе рассказа так и не всплыло, а я очень на это надеялся.
После обеда она поставила посуду в посудомойку, заявила, что мне нужны покой, тишина и постельный режим, и засобиралась домой. Причем, совершенно серьезно. Это не была попытка заставить меня уговаривать ее остаться, ей нужно было домой, и она ушла, поцеловав меня на прощание.
После ее визита мне стало еще тоскливее, но не потому, что он закончился. Она была красивая, умная, веселая, хорошо готовила, испытывала ко мне теплые чувства, и мне совершенно не хотелось ее обманывать. Разбивать ей сердце, как бы пафосно это ни прозвучало, мне тоже не хотелось, но на самом деле у меня был выбор только из этих двух вариантов.
Либо расставаться, либо врать.
А врать я не люблю.
Я решил, что подумаю об этом завтра. Не только о ней, но обо всем об этом.
Идти смотреть полуфинал Кубка Союза мне не хотелось, но пришлось. Сосед сам за мной пришел минут за двадцать до начала матча, и я не стал его расстраивать. Тем более, что он просто сосед, вряд ли мы хорошо знакомы, и он заметит странности в моем поведении, а я в разговоре могу узнать хоть что-то о времени и о себе.
План сработал, мне даже удалось выяснить имя девушки. Оксана. («Оксана днем заходила? Я уж думал, она останется и тебе не до футбола будет, но все-таки решил зайти». — «У нее дела». — «Молодежь. У вас всегда дела. Только у нас, пенсионеров, никаких дел нет»)