Другой Владимир Высоцкий

Тем временем в феврале на Одесской киностудии режиссер Станислав Говорухин готовится к съемкам телесериала «Место встречи изменить нельзя». Причем инициатором этой постановки выступил его друг Владимир Высоцкий. Это он два года назад запоем прочитал книгу братьев Аркадия и Георгия Вайнеров «Эра милосердия» и буквально загорелся идеей перенести перипетии этого романа на экран. Причем себе в этой экранизации он выбрал самую выигрышную роль — начальника отдела по борьбе с бандитизмом МУРа Глеба Жеглова. Роль была главная, чего с Высоцким не случалось вот уже три года (со съемок в «Арапе»).

Отметим, что кое у кого наверху вызвала возражение кандидатура Высоцкого, но эту проблему достаточно быстро разрешили: телевидение в ту пору уже активно «окучивалось» либералами, было основательно ими унавожено, и поэтому «пробить» Высоцкого было не сложно. Поэтому следом за «Местом…» его затем включат и в другой телепроект — «Маленькие трагедии» режиссера Михаила Швейцера.

Весной Высоцкий в поте лица трудится на концертной ниве — гастролирует как в России (Сумская, Белгородская и Вологодская области), так и за ее пределами — в Украине (Днепропетровская область). Как и заведено, дает в день по нескольку концертов. Белгородские гастроли барда (а во время них он дал 9 сольных концертов и два сборных) не на шутку переполошат тамошние власти. С их подачи, вскоре после того как Высоцкий уедет, в местной газете «Ленинская смена» появится статья под названием «Левые радости». В ней Высоцкого объявят рвачом, погнавшимся за длинным рублем: мол, давая в день по несколько концертов, он не о зрителях заботился, а хотел исключительно одного — заработать «сумасшедшие» деньги. Достанется на орехи и тому, кто пробил на белгородском радио выход передачи «Портрет» с Высоцким: его вызовут в обком и хорошенько пропесочат, а человека, который разрешил выход передачи, сняли с должности секретаря парткома.

Кстати, о сумасшедших деньгах. Суммируя гонорары всех концертов, данных Высоцким за те три недели (1-20 апреля), можно легко подсчитать ту сумму, которая ему тогда «обломилась»: за 38 представлений он заработал 11 400 рублей (за каждый — по 300 рублей). Весьма недурственная сумма по советским меркам, где ежемесячная средняя зарплата рядового инженера равнялась 150 рублям. Батон белого хлеба тогда стоил 14 копеек, бутылка водки — 3 рубля 62 копейки, автомобиль «Москвич-412» — 4936 рублей. Таким образом, наш герой за три недели заработал… почти три «Москвича». По сути, это были те самые «нефтяные» деньги, которые поминал Высоцкий в своей песне «Это вовсе не френч канкан…». Благодаря этим деньгам власти имели возможность повышать зарплаты своим гражданам (а те несли их в кассы увеселительных заведений), а также поднимать концертные ставки самим артистам, покупая их лояльность. Короче, всем была «лафа». Как пел Высоцкий: «Кто в фонтане купается — тот богач…».

По этому поводу послушаем мнение западногерманского коммуниста В. Диккута:

«Чтобы поддерживать свою систему эксплуатации, бюрократическая монополистическая буржуазия нуждается в союзниках и помощниках. Миллионы людей, строивших социализм с энтузиазмом и духом самопожертвования, нельзя заставить так же работать в конечном итоге ради прибыли буржуазии. Новая буржуазия может сохранить свою систему, только если даст и своим лакеям долю прибыли, если сможет как-то привязать их к системе максимизации прибыли. Прежде всего были подкуплены директора и ведущие хозяйственные и технические специалисты на отдельных предприятиях, а также творческая интеллигенция…»

Судя по всему, положение лакея Высоцкого всячески угнетало, поэтому он продолжал роптать на нее от лица своего «племени». Роптал, но деньги от той же власти продолжал получать, причем немалые. И власть с этим смирилась, поскольку сама назначила Высоцкого Главным художником в протестной песне. Так что здесь был взаимовыгодный бартер.

Вскоре после выступления белгородской газеты о сумасшедших гонорарах Высоцкого напишет еще одно издание — газета «Индустриальное Запорожье». Ее журналисты Колосов и Лисовой проведут расследование финансовой стороны гастролей Высоцкого в Запорожье и откопают много интересного. К примеру, они выяснят, что за день гастролей барду «капало» 500 рублей. Столько же получал секретарь обкома партии, но только в месяц! Однако, как уже говорилось, это была типичная картина для советской богемной среды времен «застоя» — власти намеренно закрывали глаза на эту «гонку за длинным рублем», тем самым покупая лояльность интеллигенции.

Кстати, о 500 рублях. Откуда взялась эта цифра, сказать трудно, поскольку, как мы помним, Высоцкому с каждого концерта перепадало по 300 рублей. Учитывая, что в Запорожье он давал по нескольку концертов в день (3–4), то сумма должна получаться в два раза большая, чем 500 рублей. Видимо, журналистов просто обманули: назвали среднюю сумму гонорара Высоцкого (тоже немалую, но в иную, меньшую, они бы просто не поверили), утаив «страшную» правду.

Тем временем 10 мая 1978 года (вдень рождения Марины Влади — ей исполнилось 40 лет) в Одессе начались съемки сериала «Место встречи изменить нельзя». Они велись Парке культуры и отдыха имени Т. Шевченко, в тамошней бильярдной: снимали, как Жеглов (Владимир Высоцкий) находит вора Копченого (Леонид Куравлев) и, гоняя с ним шары, заставляет его признаться, откуда он взял браслетик в виде змейки, принадлежавший до этого убиенной гражданке — бывшей жене Груздева.

Вечером того же дня Высоцкий с женой отправились на дачу к режиссеру сериала Станиславу Говорухину, чтобы отметить день рождения Влади. И там звездная чета внезапно стала уговаривать режиссера… отпустить Высоцкого из сериала. Дескать, съемки подобного фильма продлятся больше года, а здоровье у барда уже не то, да и по миру ему хочется поездить. Говорухину в ответ пришлось употребить все свое красноречие, чтобы уговорить Высоцкого продолжить сьемки.

Скажем прямо: заявление Высоцкого выглядело странно. Он сам вдохновил Говорухина на съемки фильма по любимому им роману, все уши прожужжал о роли Жеглова, и на тебе — расхотел сниматься. Но была в этом заявлении артиста своя правда — он уже предчувствовал близость своего конца. Вступив в отчаянную гонку со смертью, Высоцкий прекрасно понимал, на чьей стороне в скором времени окажется победа. Не зная точно, когда наступит развязка, он теперь каждый из отпущенных ему судьбой дней проживал так, как будто это был последний день в его жизни. Написанное им в один из дней 1978 года стихотворение с весьма красноречивым названием «Упрямо я стремлюсь ко дну» со всей очевидностью указывало на тогдашнее внутреннее состояние Высоцкого.

Михаил Шемякин в своих воспоминаниях говорит о том же: «В последние два года Володя говорил о смерти постоянно. Он не хотел жить в эти последние два года. Я не знаю, какой он был в России, но во Франции Володя был очень плохой. Я просто уговаривал его не умирать…»

Имея вокруг себя несметное количество друзей, знакомых и поклонников, Высоцкий тем не менее был страшно одинок, и это одиночество, с которым раньше у него хватало сил бороться, теперь попросту убивало его. Да и большинство друзей, окружавших его в последние годы, оставляли желать лучшего. Об этой беде Высоцкого говорят многие из тех, кто хорошо знал поэта. Вот слова его друга детства А. Утевского:

«В последние годы Володю окружали люди, которые мне откровенно не нравились. Мелкие люди, которые выжимали из него все: люди, которые, как мне кажется, его спаивали… И у меня на этой почве бывали с Володей конфликты: «Володя, ну с кем ты связался?.. Посмотри, кто рядом с тобой!» Он иногда прислушивался к моим словам, а чаще — нет. Поэтому последние годы мы стали встречаться реже».

О том же и слова коллеги Высоцкого по театру Ивана Дыхович-ного:

«В последние годы появился такой человек, который пытался Володю облагодетельствовать (видимо, речь идет об иранском коммунисте Бабеке Серуше, про которого ходили слухи, что он находится под «колпаком» КГБ. — Ф. Р.). Это старый способ меценатов — заполучить человека в душевную долговую тюрьму. И получается, что с этим человеком ты вынужден общаться, вынужден приглашать его в гости… Меня отталкивал не сам человек — я его не знаю — мне не нравилось, как он ведет себя в нашем городе, как он за известные блага приобретает знакомства и прочее. Я это не осуждаю, но мне это никогда не было близко (странно слышать подобные слова от человека, о котором тогда многие говорили то же самое: что он специально женился на дочери члена Политбюро, чтобы быть ближе к этим самым «благам». — Ф. Р.). А Володя торопился жить. Тем более что этот человек был к нему расположен, действительно его любил. Но в последние годы вокруг Володи наслоилось огромное количество людей, от которых он в конце концов отказался. В конечном счете это окружение и сократило ему жизнь».

Зная, какой популярностью пользовался в то время Высоцкий, неудивительно узнать, что к его имени стремились примазаться всякие сомнительные личности. Удивительно здесь другое: как он, человек, всегда ценивший и знавший толк в истинной дружбе, мог позволять таким людям находиться так близко возле себя. Судя по всему, все дело заключалось в пагубных пристрастиях Высоцкого: в алкоголизме и наркомании. Он приближал к себе только тех людей, кто благосклонно относился к этим его грехам либо старался их не замечать. Все остальные исключались. Как написал он сам еще в 71 — м:

Кто говорит, что уважал меня, — тот врет. Одна… себя не уважающая пьянь.

Врач Леонид Сульповар, лечивший в те годы Высоцкого, вспоминал:

«Квартира на Малой Грузинской иногда походила на проходной двор. Эта вечная толпа. Многих я знал, но мелькали и совершенно незнакомые лица. Но стоило появиться Марине, как все это исчезало. Конечно, люди приходили, но это был совершенно другой стиль жизни. И уходов «в пике» было гораздо меньше».

Не случайно, видимо, в последние годы жизни Высоцкий, устав от «проходного двора» на Грузинской, хотел обменять эту квартиру и даже ездил на Арбат присматривать для себя жилье потише и поскромнее. Но этим планам не суждено будет осуществиться. Кроме этого, летом 78-го он затеял строительство дачи в писательском поселке «Красная Пахра», на участке сценариста Эдуарда Володарского.