Другой Владимир Высоцкий

Вспоминает О. Афанасьева: «В Театр на Таганке меня привел актер Вениамин Смехов (один из самых именитых евреев этого театра, в труппе которого работало 16 евреев — больше, чем в любом другом столичном театре. — Ф. Р.). Он дружил с моей тетей и лечил у нее зубы. Так что я пересмотрела буквально все спектакли, но больше всего нравились «Гамлет» и «А зори здесь тихие…». «Гамлета» я видела и до знакомства с Высоцким, и раз сорок потом.

Вы не поверите, но я никогда не была фанаткой театра и не влюблялась в актеров, как многие девочки, — к этому я всегда относилась с большой иронией. Так что Высоцкий покорил меня вовсе не актерской популярностью: притягивали его обаяние, сила и внутренняя энергия. Наше знакомство произошло при следующих обстоятельствах.

Володя случайно увидел меня в комнате администратора театра. Потом Яков Михайлович уверял, что специально позвал туда Высоцкого: «Володя, зайди ко мне, придут такие девочки, с такими глазами! Обалдеть!» И когда мы с подругой зашли после спектакля в администраторскую, Володя уже сидел там и беседовал с кем-то по телефону. Увидев нас, он попытался положить трубку на рычаг и несколько раз так смешно промахнулся мимо телефона, сказав при этом: «Девочки, я вас подвезу домой». Мы застеснялись, начали отказываться: ведь Веня тоже предложил меня подвезти. У служебного входа стояли их машины — Володин «Мерседес» и зелененькие «Жигули» Смехова. Они оба даже двери распахнули. Тут Смехов воскликнул: «Ну, конечно, где уж моим «Жигулям» против его «Мерседеса»! Это было очень забавно.

Первый шаг, разумеется, сделал Высоцкий: попросил телефон и пригласил на спектакль «Десять дней, которые потрясли мир». Но мы с подругой собирались в Театр на Малой Бронной, и я отказалась. Тогда он назначил мне свидание… Нечего скрывать, принимать ухаживания такого человека было очень приятно — я ведь выросла на песнях Высоцкого. Однако у меня и мысли не возникало влюбиться, скорее я испытывала растерянность, он ведь был намного старше (в феврале 78-го Оксане исполнилось 18 лет, Высоцкому было 40. — Ф. Р.)…

В тот вечер я не видела ни актеров, ни сцены. Весь спектакль только и гадала — пойти на свидание или нет. А выйдя из театра, увидела его машину. Высоцкий ждал меня, и мы поехали куда-то ужинать. Он стал за мной ухаживать, и ухаживал очень красиво. Так начался наш роман. Хотя до этого я уже собиралась выйти замуж. За очень красивого интеллигентного мальчика, внука известного футболиста. Он был студент иняза, будущий переводчик. Наверное, если бы не Высоцкий, нас ждала бы спокойная семейная жизнь, поездки за границу, но я поспешила все ему рассказать, и мы расстались навсегда…»

Тем временем, в отличие от прошлых лет, в последние годы поэтическое вдохновение, кажется, покинуло Высоцкого: из-под его пера выходит все меньше и меньше произведений. Например, в 1978 году он написал чуть больше двух десятков поэтических текстов, чего с ним не случалось лет пятнадцать. Его близкие друзья, тот же Вадим Туманов, горько сетуют ему: «Опомнись, Володя, что с тобой происходит? Ты ведь стал хуже писать, чем раньше. Возьми себя в руки!»

Интересно, что конкретно имел в виду золотопромышленник: может быть, то, что наш герой, став меньше писать, несколько снизил обороты своей оппозиционности? Ведь «застой» тогда достиг своего пика, и либералами уход в тень либо снижение претензий к режиму со стороны любого из их единомышленников воспринималось негативно. Дескать, наступать надо, а не отсиживаться в кустах, тогда, глядишь, и наступят долгожданные перемены.

Высоцкий, конечно же, все это понимал, но сделать ничего с собой уже не мог. На более длительную и кропотливую работу за письменным столом порой не хватало ни физических сил, ни моральных. Да и наркотики свое дело делали. Хотя в лучших своих произведениях он продолжал оставаться Высоцким — человеком, искренне верившим в то, что он бьется за правое дело. Не случайно в том поэтически не родящем 78-м из-под его пера рождаются строчки:

Лучше я загуляю, запью, заторчу. Все, что ночью кропаю, — в чаду растопчу, Лучше голову песне своей откручу — Но не буду скользить, словно пыль по лучу! Не ломаюсь, не лгу — не могу. Не могу!

12 декабря 78-го министр культуры СССР Петр Демичев подписал приказ, согласно которому концертная ставка Высоцкого поднималась с 11 рублей 50 копеек до 18 рублей. Подписывая этот указ, министр наверняка знал, что такие звезды, как Высоцкий, довольствуются не только этими деньгами (при такой ставке артист мог заработать в месяц порядка 300 — 350 рублей), но и «левыми» — с неофициальных концертов, где расплата (а это тысячи рублей) шла в конвертах, минуя налоговые службы. Однако формальность была соблюдена. Причем она ясно сигнализировала о том, что власти благосклонно относятся к Высоцкому, иначе никакого повышения ему бы не светило. И это в тот момент, когда бард принял участие в выпуске литературного альманаха, который будет расценен властями как антигосударственный.

Речь идет о «Метрополе», работа над которым была завершена в конце декабря и где Высоцкий был в числе авторов. Идея создания этого альманаха пришла более года назад двум писателям из числа либералов-западников: Василию Аксенову-Гинзбургу и Виктору Ерофееву (сыну известного советского дипломата). Оба были недовольны тем, что их произведения не принимают родные издательства, и решили создать независимый альманах, в котором должна была печататься так называемая «отверженная литература». Тем более что таких, как они, «отверженных» в писательском стане было предостаточно, а значит, избытка в авторах быть не могло. В итоге под их знамена согласились встать 23 автора: Андрей Битов, Фазиль Искандер, Инна Лиснянская, Булат Окуджава, Владимир Высоцкий, Евгений Попов, Борис Вахтин и др. Каждый из них предоставил «Метрополю» несколько своих произведений, которые не имели отношения к откровенной антисоветчине, но не прошли цензуру по каким-то чиновничьим претензиям. Так, у Аксенова это была пьеса «Четыре темперамента», у Битова — рассказы, у Ахмадулиной — повесть «Много собак и собака», у Искандера — эпизод из саги об Абхазии, у Вахтина — повесть «Дубленка» и т. д.

Судя по всему, рождение альманаха не было случайным, а опять же было завязано на большую политику. Организаторы этого действа прекрасно были осведомлены о той «борьбе за права человека», которую вот уже почти три года вела администрация Д. Картера, и были уверены в том, что та, в случае чего, за них вступится (что вскоре подтвердится, и это наводит на определенную мысль: не курировалась ли эта операция заинтересованными силами в США? Видимо, для этого одним из авторов альманаха стал известный американский писатель Апдайк). В те годы это вообще была обычная практика для либералов: произвести фурор по обе стороны океана, чтобы на его волне сделать себе паблисити главным образом на Западе — дабы в случае отъезда туда иметь хорошие шансы получить там все виды помощи.

Кроме этого, свой интерес к этому проекту имел и КГБ, а точнее его 5-е Управление (идеология). Там, видимо, созрела идея посредством выпуска альманаха стравить либералов и державников и, взбаламутив западную общественность, на этой почве «словить рыбку в мутной воде», высветив агентов влияния по обе стороны границы. На то, что за этой акцией стоял лично Андропов, указывают многие источники. Например, бывший член «русской партии», сотрудник ЦК КПСС А. Байгушев, который в своих мемуарах рассказывает о том, как шеф КГБ лично просил члена Политбюро и хозяина Москвы В. Гришина помочь ему преодолеть сопротивление «русистов» из Московской писательской организации, которые все как один встали против издания этого альманаха.

Один из издателей «Метрополя» — Виктор Ерофеев (кстати, «сынок» — отпрыск влиятельного советского дипломата) так вспоминает о днях его создания: «Вся работа была, в общем-то, весельем, потому что никто не думал о каких-то зубодробительных последствиях. Да и не думалось и не хотелось думать. Было ощущение того, что делается что-то настоящее, реальное; ощущение того, что происходит жизнь…»

Писатель явно лукавит, говоря о том, что они не думали о негативной реакции властей на свою инициативу. Ведь это была, по сути, первая попытка либералов-западников узаконить неподцензурный «самиздат». То есть если раньше он распространялся подпольно, то теперь либералы собирались его легализовать (не случайно один экземпляр составители альманаха намеревались предложить Госкомиздату, другой — ВААПу). И если бы власть согласилась с этим, то подобных «метрополей» в стране начали бы издаваться десятки, причем совершенно разной направленности. Кто-то скажет, ну и слава богу. Однако когда по этому пути пойдет горбачевская перестройка, все это приведет к такой вакханалии самодеятельной «чернухи» и «порнухи», что страна буквально захлебнется этими нечистотами.