Дрянной декан

Приблизилась с достоинством бригантины, величественно рассекающей студеные лужи.

Онемевшие пальцы не сразу справились со скользким замком. Когда же декану надоело наблюдать, как я беспомощно скребусь в стекло, он помог открыть дверь изнутри. К слову, случилось это не то чтобы очень быстро, так что удовольствие от просмотра моих мучений он все-таки получил.

Наконец я заползла в машину. Это действие сопровождалось громким и отчетливым хлюпом: набрякшая водой куртка неприлично чмокнула, соприкоснувшись с кожаным сиденьем. А в последовавшей затем тишине явственно послышался стук капель, срывающихся с моих волос.

Верстовский хотел что-то сказать, но передумал. И правильно сделал! Я так клацала зубами от холода, что ничего хорошего ответить бы не получилось. Да и выражение лица у меня было страшное. Как у маленькой злобной девочки из фильма "Звонок".

Он тронулся с места, прибавив обогрев почти до максимума. Из печек по бокам и сверху приборной панели задул горячий ветер. Я начала согреваться и почти перестала отбивать ртом чечетку. А через десять минут, когда машина уже неслась по широкому, освещенному множеством огней, проспекту, осмелилась немного... раздеться.

Я сняла мокрую шапку и расстегнула куртку. И расслабилась, прислонившись затылком к удобному подголовнику. Видимо, зря я переживала: отец Ромки вел себя очень прилично. Не то что не приставал - даже ничего не говорил, всматриваясь в темное шоссе, будто меня здесь и не было. Просто подвозил до дома, как и обещал.

Внутри всколыхнулась благодарность и легкое... разочарование? Нет, я ни на что такое не надеялась ни в коем случае, и все-таки... Неужели я настолько плохо его изучила?

Я закрыла глаза, представляя, что не мчусь по унылой Москве сквозь дождь и ненастье, а отдыхаю на южном побережье, рядом с синим ласковым морем. Мне в лицо дует морской ветер, ласковый и горячий, и не нужно делать никакой домашки... Я не разбиралась в авто, но по-видимому, машина у Верстовского и правда отличная: салон просторный, и крыша не нависает прямо над головой. Сиденье широкое - на нем поместилась бы еще одна я при желании. А еще внутри ненавязчиво пахнет ароматизатором... Или это парфюм декана?

Верстовский заговорил лишь минут через двадцать.

– Марго, вы должны знать...

Что-то в его серьезном и немного печальном тоне насторожило меня. Я вздрогнула и вжалась в сиденье. Неужели он собрался признаваться мне в любви?.. Когда он уже оставит свою несбыточную надежду?

– Да?
– дрожащим голосом ответила я, потому что Верстовский замолчал на половине фразы.

– Это не может продолжаться бесконечно. И я не всегда буду рядом. Однажды мне надоест терпеть ваши отказы, и тогда все прекратится.

Честно говоря, я ожидала услышать совсем не это. "Однажды мне надоест"... Прозвучало так, будто происходящее между нами - игра для него. Которая рано или поздно станет неактуальной. Начнет отнимать слишком много энергии или просто наскучит. Или вдруг окажется - то, что стоит на кону, не стоит вложенных усилий.

Конечно, все так. То, как он за мною бегает - просто затянувшиеся брачные игры мужчины среднего возраста, которому вдруг захотелось попробовать чего-то этакого. Увлекательный квест, после прохождения которого он получит ачивку "нестареющего мачо".

Не может же это и правда быть... любовь? Такая, о которой говорила Юлька. Не поддающееся логике влечение, перед которым отступает рассудительность и здравый смысл? Ради чего пойдешь на любые безумства, станешь терпеть лишения и унижения?..

Само собой, нет. Я понимала это. Но решила прикинуться "глупенькой".

– Что вы имеете в виду? Все-таки отчислите меня из института?

Декан тяжело вздохнул. Ну прямо очень тяжело и безнадежно. Будто сам поражаюсь своей стойкости духа и выдержке - столько времени терпеть рядом такую дурочку.

– Учитесь в Литературном спокойно, мы ведь это уже обсуждали. Просто я уйду. И это будет окончательное решение.

– ХА!
– ответила я голосом Эллочки-людоедки.
– Надеюсь, под "уйти" вы подразумеваете не самоубийство?

Тоже мне, какой важный индюк. Он думает, я буду бежать за ним, роняя тапки? Как вообще он уйдет, если мы даже не вместе? И никогда не будем...

Декан рассмеялся.

– Не берите на себя слишком много, Марго. В мире полно других женщин.

– Вот именно!
– воскликнула я, яростно соглашаясь с ним, и, тем не менее, чувствуя, что его слова ранят мое и так достаточно покалеченное Ромкой самолюбие. И опять вспоминая переписку, о которой мне знать не следовало.
– Почему вы так вцепились в меня?! Почему именно Я?

– Должна быть особая причина? Вы не думали, что могли просто понравиться мне?

– Нет! Все не может быть так просто! Если все дело в звонке, то давно пора...

– Дело не только в звонке, конечно. Марго, вы молодая, красивая...
– низким голосом сказал он, и у меня заныло в груди.
– И похожи на... романтическую героиню какого-нибудь средневекового эпоса.

Декан улыбнулся, вроде как позволяя не относиться к его словам слишком серьезно, но я уже отогнула солнцезащитный козырек, в которое было встроено зеркало. И всмотрелась в него с жадностью детектива, вышедшего наконец на правильный след.

В запотевшем зеркале отразилось лицо, показавшееся на миг незнакомым. Оно будто проглядывало из мутноватой дымки: бледные щеки, светлые глаза под темными ресницами, и волосы... Длинные блондинистые волосы свисали на грудь полувысушенными сосульками. Ну прямо Офелия, выбравшаяся из реки и усевшаяся прямиком в деканову машину.

Мне вспомнилось чтение Верстовского на занятии: "Плывет Офелия, как лилия, бела...", и его взгляд, направленный прямиком мне в душу...

Я сбросила наваждение и помотала головой. Неужели декан так романтичен, что не смог устоять перед девушкой, напоминающей ему героиню Шекспира?.. Бред какой-то.

– До конечной точки маршрута осталось двести метров, - объявила девушка-навигатор механическим голосом.

Как, уже?.. Я в расстройстве чуть было не всплеснула руками. Мы ведь совсем недавно отъехали от института! Я ведь не успела ничего толком сказать или расспросить его!

– Наконец-то!
– сказала совсем не то, о чем думала.

– Вам так неприятно мое общество?

Я молча засопела, давая Верстовскому самому ответить на свой вопрос.

– А вот мне почему-то кажется, что вы уже не так предубеждены против меня, Марго...

– С чего бы?
– слишком поспешно и слишком пылко ответила я, выдавая себя с головой. Как он догадался, черт его подери?..
– Ничего не изменилось, Вениамин Эдуардович. Я не постарела, а вы не помолодели. И между нами все еще остается двадцать лет разницы!

Декан заскрипел зубами - кажется, я расслышала зловещий скрежет даже несмотря на играющую музыку. Мы свернули с трассы и углубилась во дворы. Теперь Верстовский вел медленно, огибая не к месту припаркованные авто и пропуская пешеходов. А через несколько минут остановился у подъезда.