Dum spiro, spero

– Да что рассказывать-то? – мне до последнего хочется отвязаться от этого разговора.

– Пиит, я ведь тебя знаю. Мы от тебя так просто не отстанем. Чем быстрее ты нам все расскажешь, тем быстрее ты ляжешь спать. Я, правда, не уверен, что ты заснешь, но все же.

– Хорошо, - сдаюсь я. – О чем я должен рассказать вам?

– Итак, Пит, зачем им такие интервью? Зачем им вообще нужна Китнисс? – с любопытством спрашивает Джем.

– Сноу считает, что показывая Китнисс на капитолийских каналах будет обозначать то, что она на стороне Капитолия. Хотя, агитролики утверждают об обратном. Так что чувствую, что ни Китнисс, ни Финнику сейчас не легко, - с какой-то тоской в голосе отвечаю я.

– Финник? – удивленно поднимает брови Майк.

– Да. Китнисс-то ничего не знала о восстании. А вот Финник был замешан в их заговоре по вытаскиванию нас с ней с арены. Поэтому ему даже хуже, чем ей.

– А что по этому поводу думает Койн? – тут же интересуется Майк.

– Койн не довольна тем, что Китнисс никак не указывает на свою принадлежность к восстанию. Хотя, Хоторн утверждает, что Китнисс передала нам какой-то шифр. Он рассказал, что она нашла книгу с различными шифровками в одном из домов у озера, возле которых вы находились, когда ушли из Двенадцатого.

– Да, я как-то встретил ее в городе с такой книжкой в прошлом году. Она меня, кажется, не узнала тогда, - припоминает Майк.

– Правда? – я удивленно поднимаю брови.

– Ага. Мне кажется, что она просто знает, что у тебя два брата, но ни как нас зовут, ни как мы выглядим, она понятия не имеет, - тихо смеется старший брат.

– Вполне может быть, - мне тоже становится смешно.

– Пит, а что ты сам думаешь об этом? – неожиданно спрашивает Джем.

– О чем именно? – удивленно переспрашиваю я.

– О шифре. Китнисс могла бы так поступить? – еще тише поясняет младший брат.

– Не знаю. Китнисс непредсказуема. Никогда не знаешь, что у нее на уме. Так что это вполне в ее духе.

– Мальчики, вы спать сегодня будете? – голос отца заставляет нас подпрыгнуть.

– Пап, а мама спит? – дрожащим голосом интересуюсь я.

– Мама-то спит, но если она проснется, то вам не поздоровиться, - под стать нам – так же тихо отвечает отец. – И кстати, что вы обсуждаете?

– Пап, ну хоть ты скажи им, чтобы они перестали меня расспрашивать. Я спать хочу! – почти умоляюще прошу я.

– Неет, пап, пусть Пит нам все объяснит! – хором заявляют братья.

– Так, Пит, ты тут крайний, судя по всему, так что объясняй, что тут происходит! – требовательно заявляет отец.

– Они меня пытают! – жалобным голосом, которым я в детстве жаловался на Майка, объясняю я.

– Не правда! Мы спрашиваем у него про интервью с Китнисс, которое мы смотрели перед сном, помнишь? – оправдывается Джем.

– И что же вы хотите узнать от него? – спрашивает отец, тоже присаживаясь на край моей кровати.

– Все! – тихо признается младший брат.

– Отлично. Вот и узнаете завтра. А теперь живо спать! Чтобы через 20 минут все видели третий сон! – решительно вставляет отец и подталкивает мальчиков к кроватям.

– Да, папа! Через 10 минут и пойдем спать, правда, Джем? – подмигивает младшему брату Майк.

– 10 минут, Пит и Майк. Джем идет спать! – ставит точку в разговор папа и поднимает на ноги своего младшего сына.

– Папа, так не честно! – возмущается Джем.

– Майк совершеннолетний, я не могу его заставлять делать что-либо, - спокойно отвечает папа.

– Но Пит - нет! – все еще протестует брат.

– Он почти совершеннолетний. И, тем более, почти женатый, - лукаво подмигивает отец, заставляя меня улыбнуться. – А когда-то давно именно женатый человек считался совершеннолетним.

– В том то и дело, что почти! – Джем решил до последнего упираться.

– Не переживай, я уверен, что в скором времени у меня появится невестка. Кем она будет для тебя, я, прости, уже не помню! – отец похлопывает меня по плечу и подталкивает младшего сына к кровати.

– Все же как удачно я родился – раньше всех! Осталось только жениться для полного счастья, - коварно улыбается брат.

– Ну так женись. За тобой бегает половина местных девчонок. И наших тоже.

– Нет, не половина, одна треть. А остальные две трети бегают за Хоторном, - ухмыляется он. – Ну а если серьезно, то они, скорее всего, рассчитывают просто удачно выйти замуж за пекаря. Я-то ведь точно не пойду в шахты или куда-нибудь еще. Но и точно не вернусь в наш Дистрикт. При любом исходе.

– Почему? – удивляюсь я.

– Что мне там делать? Ты-то можешь заниматься всем тем, что твоей душе угодно. Хоть печь, торты разукрашивать, рисовать на заказ. Ты богат, можешь позволить себе все что угодно. А что я?

– Ты не прав, Майк, - стараюсь хоть как-то подбодрить его я.

– Пит, в конце концов, ты влюблен. Говорят, что влюбленному человеку открыт весь мир, - пожимает плечами Майк.

– Нет, это не совсем так. Весь мир содержится в одном человеке. И интересует только он. Мир бывает открыт только тогда, когда для тебя открыт человек, которого ты любишь, - я печально улыбаюсь и смотрю в сторону. – А вообще, это сложно объяснить. Это можно только почувствовать.

– А ты попробуй, Пит, - Майк поудобнее устраивается на моей кровати. – Папа все равно уже спит. И Джем тоже. За временем никто не следит. Все равно же ты не заснешь, а у меня завтра дежурство после обеда, я высплюсь с утра.

– И что тебя интересует? – любопытствую я, удивляясь, как наш разговор плавно перетек в другое русло.

– Просто расскажи мне, каково это – быть влюбленным? А то влюблюсь и не пойму - что же это со мной?

– Ты это поймешь, обязательно поймешь, - улыбаюсь я.

– Я надеюсь, - Майк улыбается в ответ. – Ну, теперь рассказывай.

– Ну, знаешь, это сложно объяснить. Это… это как… - я прищелкиваю пальцами, ища нужное слово, - я не могу. Это нужно почувствовать. Только вот одно я тебе могу сказать точно – как только ты влюбишься, ты поймешь это. В тот же момент. И если эта настоящая, искренняя любовь, то ты будешь испытывать ее до конца жизни. Все, сказочке конец, ты молодец, что послушал, а теперь марш спать!

Майк смеется и перелезает на свою кровать. Через несколько минут я слышу, как его дыхание выравнивается. Брат спит. Я кладу руку под голову и смотрю в потолок. Майк действительно заставил меня задуматься. Как же это – любить? Я люблю, но я не могу объяснить свои чувства. Ту радость, то счастье, какое-то неизведанное удовольствие, которое мне приносит общество Китнисс. Мне просто хорошо быть рядом с ней, чувствовать ее прикосновение. И тогда, когда я сделал предложение Китнисс, хоть и знал, что она не хочет этого, но мне так хотелось жениться на ней. Мне было стыдно признаваться в этом самому себе, но я был счастлив, прекрасно понимая, что моя возлюбленная боится замужества, как огня. А сейчас я почти уверен, что Китнисс предпочла бы быть замужем, чем быть в Капитолии.