Dum spiro, spero

Когда я уже собираюсь встать и уйти, Хеймитч неожиданно просит меня остаться. Ничего не понимая, опускаюсь обратно в кресло, из которого едва успел подняться. Хеймитч садится в кресло напротив и выжидающе смотрит на меня, как будто это кто-то другой, а не он попросил меня остаться. Выразительно приподнимаю брови, показывая, что я готов его слушать.

– Пит, нам нужно поговорить, - наконец, изрекает он.

– Я тебя слушаю, - тихо произношу я, стараясь не смотреть в его глаза. На уме предательски возникает воспоминание о нашей встречи на планолете после моего спасения. Тогда, узнав, что он не спас Китнисс, я, не имея никакого оружия, врезал ему. Судя по всему, я тогда сломал ему нос.

– Нам предстоит работать вместе, так что давай выкладывай все, что ты обо мне думаешь.

– Я поверить не могу, что ты не спас тогда Китнисс, - тихо шепчу я. – Теперь ты.

– Я не могу поверить, что ты тогда позволил Джоанне, Финнику и Бити разлучить вас.

– Я часто думаю об этом. И понимаю, что у меня не было выбора. Я не мог не отпустить ее, не нарушив союза.

– Да, ты прав. У тебя не было возможности, - соглашается Хеймитч. – Пит, послушай меня. Китнисс еще жива. Не нужно хоронить ее раньше времени. В конце концов, у них с Финником больше всего опыта, они сильнее своих соперников. Мы еще не проиграли, значит не имеет смысла сдаваться, Пит.

Я прощаюсь с Хеймитчем, договорившись завтра вместе посмотреть церемонию открытия, и возвращаюсь к себе в отсек. Судя по тому, что вся моя семья с сожалением смотрит на меня, они уже видели специальное сообщение. Избегая их взгляда, я хватаю из книжного шкафа первую попавшуюся книгу и утыкаюсь в нее, лишь бы не видеть сочувственных глаз отца.

Следующие пару часов я старательно делаю вид, что со мной все в порядке. Я медленно переворачиваю страницы, даже не вникая в суть текста. В голове крутится лишь одна навязчивая мысль: лишь бы не закричать, лишь бы не закатить истерику, лишь бы пережить эти дни.

Во время ужина я сижу вместе с ребятами и перемешиваю осетрину, медленно загустевающую. Стараюсь не смотреть никому в глаза, на расспросы отвечаю односложно, а сам думаю, неужели они не понимают, что мне хочется помолчать и побыть в тишине и одиночестве.

Через несколько часов после ужина пытаюсь объяснить Джему решение задачи по геометрии, которую и сам терпеть не мог в школе. Зато Китнисс обожала этот гадкий, по моему мнению, предмет и была отличницей по нему. Но даже моего знаменитого терпения не хватает больше, чем на две задачи, так что Джем завтра опять пойдет с недоделанным заданием.

Ночью несколько раз просыпаюсь из-за кошмаров. В итоге, часа за два до рассвета я перестаю предпринимать жалкие попытки уснуть и лежу, стараясь осмыслить, как мне жить дальше. Мир слишком жесток по отношению ко мне. Слишком много бед, проблем для одного человека. Видно, такова моя доля – постоянно быть несчастным. Мне хочется кричать от несправедливости и боли, которую я так старательно прячу ото всех, потому что знаю, что останусь непонятым. Нет рядом со мной такого человека, который бы смог меня утешить, облегчить ту душевную боль, которая грызет мое сердце. Девушка, которая помогла бы мне сейчас, находится в большой опасности, а ее здоровье и физическое состояние во многом зависит от моих слов, поступков и действий. Я сильно сомневаюсь, что Сноу решит оставить Китнисс в покое до конца обязательных тренировок для трибутов, которые продлятся три дня. Об этом сообщил сам президент, рассказывая о правилах проведения этих Игр. Из его слов следует, что Голодные Игры для бывших важных лиц будут не слишком отличатся от обычных Игр. Единственное изменение, которое произойдёт, так это то, что тренировки теперешних трибутов будут транслироваться на всю страну.

Под такие невеселые мысли я забываюсь нервным сном. С утра меня будит отец и сообщает, что, во-первых, я проспал завтрак, а во-вторых, меня искал Хеймитч. Благодарю отца, быстро одеваюсь и старательно пытаюсь вспомнить номер отсека, в котором обитает мой ментор. С самим Хеймитчем мы сталкиваемся у дверей его жилища. Он выглядит достаточно прилично, его щёки гладко выбриты. Единственное, что его портит – круги под глазами. Видно без выпивки его кошмары не позволяют ему спать.

– Хорошо, что ты здесь, Пит. Порция закончила твой костюм, а Койн разрешила нам вывезти тебя в Десятый. Так что пойдём, нас ждет тяжелый день!

========== Глава 8. ==========

– Отлично, Пит. Костюм сидит, как влитой. Ты хорошо поработала, Порция, - Плутарх довольно улыбается и поправляет мой шлем.

Бити спускается вместе со мной вниз, в центр специального вооружения. Охранники снимают наши отпечатки пальцев, берут анализы ДНК и пропускают через детекторы металла. Ноги Бити не совсем в порядке после арены, он вынужден ездить на инвалидном кресле. Ему приходится оставить свое средство передвижения, но ему тут же предоставляют другое, когда мы проходим все процедуры. Затем нас, наконец, пропускают через огромную железную дверь. После того, как мы минуем длинный коридор, нас заставляют еще раз пройти все процедуры. “Господи, конечно, мы изменили все свои анализы и ДНК, пока шли по коридору!” - саркастично думаю я, но молчу. Наконец, мы попадаем в гигантскую комнату, стены которой сплошь обвешаны оружием. Тут, наверное, есть все, что только возможно: гранатометы, мины, пистолеты, ружья, мечи, даже автомобили.

– Авиация находится не здесь, - говорит Бити.

– Конечно, - соглашаюсь я.

– Я сейчас вернусь, Пит, подожди меня, - просит меня Бити и уезжает в комнатку, двери которой я даже не заметил.

Он возвращается с двумя длинными черными коробками. Он останавливается возле меня и протягивает мне одну из них.

– Держи, это тебе.

Я открываю коробку и вижу ножны, лежащие на красном бархате. Осторожно вытаскиваю меч из чехла и чувствую, как он легонько вибрирует в моих руках. Лезвие блестит в свете ярких ламп, черная рукоятка удобно ложится в руку.

– Когда меня попросили сделать оружие для тебя, я долго думал, что же тебе подойдет. Остановился на мече. Надеюсь, что ты умеешь с ним управляться, Пит, - объясняет Бити.

– Да, умею. В тренировочном центре научился. Он мне нравится. Спасибо, Бити. А что во второй коробке? – интересуюсь я.

– Это лук для Китнисс. Я подумал, что тебе захочется и на него посмотреть.

Изобретатель открывает коробку, и я невольно ахаю при его виде. Ничего не понимающий в таких вещах, я восхищен этим оружием. Изящная форма, плечи, напоминающие крылья летящей птицы.

– Здорово. Китнисс он понравится.

– Не сомневаюсь. Видишь ли, меня попросили сделать оружие для вас двоих, подходящих к вашим образам. Я подумал, что это слишком глупо. У нас война, оружие может вам пригодиться. В итоге я сделал его по описанию начальства снаружи, но подобрал хорошую начинку. У тебя меч, правда, не такой шикарный, как лук Китнисс. Жаль, что ты пока не можешь оценить всю его прелесть, потому что он реагирует только на голос нашей Сойки.

Я печально улыбаюсь, осторожно закрываю футляр с луком и возвращаю его Бити. Ножны с мечом пристегиваю на пояс.

На выходе из центра встречаюсь с Боггсом, пришедшим специально для того, чтобы проводить меня на посадочную полосу. В лифте он рассказывает мне о том, что некоторые планолеты были созданы непосредственно жителями Тринадцатого, а некоторые достались в наследство от Капитолия. После последних слов меня начинает пробирать злоба: у них были большие возможности, но они терпели 75 лет, зная, что ежегодно Капитолийцы убивают 23 невинных ребенка. Видимо, Боггс замечает, как перекосилось мое лицо и добавляет, что у них не было никакой возможности помочь Дистриктам. Дескать, народ не был готов к восстанию, и только Китнисс смогла подстегнуть их своими ягодами. Киваю, хотя сам придерживаюсь совершенно противоположного мнения.