Думки. Апокалипсическая поэма. Том второй

Я встал и расправил грудь. Внутри меня что-то щелкнуло и будто бы встало на место. В общем все кажется ничего, только поднывает плечо той руки, которую чуть не выдрал из меня акселерат.

– Ну? – спросил Женя.

– Нормально, – сообщил я, – жить вроде буду.

– Хорошо, – обрадовался Женя.

– Хорошо, – согласился с Женей я.

– Умеешь в домино играть? – спросил Витю Фенек.

– Не умею! – заверещал Витя. – Отстаньте от меня, что вы все ко мне пристали! – Витя тыкнул в меня своим грязненьким пальчиком: А особенно – ты!

– Не бойся, – сказал Женя, Витино брюзжание он по обыкновению пропустил мимо ушей, – мы тебя научим!

– Я не буду ничего учить! – запротестовал Витя. – Я не буду ни во что с вами играть!

– Почему? – удивились Фенек и Женя.

– Не хочу! – ответил Витя на первый вопрос, а потом и на второй: А играть с вами больно, вот почему!

– Ничего не больно! – возмутился Женя и бесцеремонно выволок Витю за шкирку на мой мат.

В домино правила простые да и Витя оказался удивительно сообразительным и почти сразу все понял: цифра к цифре, нет нужной – иди на базар.

– Да понял я, понял, – проворчал Витя и привередливо выбрал себе пять доминошек.

– У кого дубль-один? – спросил я.

– Погоди! – перебил меня Витя. – На что мы играть будем?

– Как на что? – не понял Фенек.

– Ну, что будет тому, кто выиграет, а? – объяснил Витя.

– Тому будет победа! – предложил Женя.

– И все? – разочаровано протянул Витя.

– Хорошо, – сказал я, – а что у тебя есть?

– Пока ничего, – сказал Витя. – Вот выиграю чего-нибудь, тогда и будет.

– Чтоб выиграть чего-нибудь, надо поставить чего-нибудь, а у тебя ничего нет, – объяснил я ему.

– Давайте на щелбаны! – я вспомнил, что со сторожем-то мы на щелбаны играли.

– Как так на щелбаны? – не понял Витя.

– А вот как! – сказал я и легонькой, но удивительно звонко щелкнул Витю по лбу.

– Ай! – завопил Витя. – Больно! Говорю же, с вами играть больно! Не хочу!

Витя развернулся на заднице и пополз было уже обратно к себе на мат, но Женя поймал его за шкирку и вернул на место.

– Да отбей ты ему щелбан обратно наконец! – воскликнул Женя.

Женя, видимо, крепко решил научить Витю давать мне отпор.

– Можно? – нерешительно удивился Витя, смотрите-ка, осмелел неожиданно.

– Ясно, можно! – подтвердил Женя.

– Можно, – неохотно разрешил и я.

Я, может быть, и не разрешил бы, но тут вопрос справедливости.

Витя приподнялся, чтоб дотянуться до меня, робко приложил свою влажную ладошу к моему лбу, скрепился весь как смог, оттянул средний палец и щелкнул меня. Да так подлец хорошо щелкнул, что у меня мозги в черепухе загудели.

Я разжмурился и увидел перед собой счастливую Витину рожу, сияет она у него, как вычищенный самовар. Витя улыбается остро, как-то непривычно втягивая кончики своих губ вовнутрь и с этой странной улыбкой он еще больше похож на того черношляпого Витю из накромсанного нами с Феньком кино.

– Не делай себе привычки, – я отстранил Витю от себя.

– Будем играть на интерес, – объявил Женя.

– Это как? – не унимается Витя.

– Выигравший выиграет, а проигравший проиграет, – объяснил Женя. – Это и есть «на интерес».

– На интерес не интересно, никакой выгоды… – заскулил Витя, но Женя на него так посмотрел, что Витя пришлось заткнуться.

Знаете что у Вити есть и это даже какого-то рода уважение к нему, к Вите, вызывает? Позиция, своя позиция во всем и всегда у Вити есть. Она, конечно, может быть, вам и не понравится, но то, как Витя на ней крепко стоит и даже ни на шажочек от нее никогда не отступается – этого просто нельзя не уважать.

– У меня дубль-один, – ответил на мой давнишний вопрос Женя, – я хожу.

Мы складывали доминошки между собой, цифра к цифре, ходили на базар, если подходящей не было и через несколько кругов Витя деловито кладет последнюю свою доминошку и говорит:

– У меня все! – заявил он, поднял руки и показал нам свои ладони. – Я выиграл!

Витя сидит радостный на моем мате, глазки его жирненько блестят, но никто не спешит его поздравлять: мы втроем молчим, переглядываемся только. У Жени две доминошки на руках, у Фенька тоже две, а у меня одна. У Вити действительно ни одной не осталось.

– Я же выиграл? – повторил Витя.

– Домино заработало! – благоговейным шепотом сказал Фенек.

– Домино заработало! – повторил за Феньком я.

– Заработало! – подтвердил Женя. – Рыбы нет!

– Какой рыбы, а? – затянул Витя. – Я выиграл!

Но никто его не слушал. Фенек вскочил и с криком «Заработало! Заработало!» начал танцевать. За Феньком вскочил и Женя. Он схватил Фенька, несколько раз подкинул его, поставил обратно на пол, схватил меня, не слушая моих протестов, подкинул и меня несколько раз, и, так как его самого никто подбрасывать не собирался, подпрыгнул сам и вот теперь мы все трое танцуем вместе с Феньком.

Мы танцевали рьяно, неистово. Мы танцевали будто мы были чернокожими дикарями из африканских джунглей; мы танцевали будто под страшный рокот жертвенных барабанов; мы танцевали будто охваченные горячечным безумием. Мы задирали коленки выше ушей, махали локтями, корчились и изгибались.

– Эй! – кричит Женя.

– Ух! – ухает Фенек.

– Заработало! – кричу я.

– Заработало! – кричит Женя.

– Заработало! – а это Фенек.

– Я выиграл! – услышал я радостный Витин голос.

Оказывается и Витя с нами тоже танцует. Ну как танцует: подпрыгивает как-то неуклюже, приземляясь сначала на одну, а потом только и на другую ногу, вскидывает свои ручонки к потолку и прижимает их потом себе к груди и весь, ну натурально весь, трясется – даже щеки его, Витины, подлетают, когда он прыгает, делая его глазки до невозможного маленькими и оттягиваются, когда он приземляется, оттягивая за собой и нижние его веки так что становится виден их розовый исподник, как бывает у некоторых собак.