Дурная кровь
Шрифт:
«Он не появляется уже несколько лет. До меня больше не доходят слухи о зверствах в здешних местах. Должно быть, кто-то принес душе моего бедного брата покой».
Кройц вопросительно взглянул на меня, ожидая, что же я скажу.
– Пока очень похоже на мой сон, – произнесла я. – Очень похоже. Он... Тот вампир в моем сне, он тоже долгое время не показывался на глаза своему старшему брату. Это было больно... Ему было больно и одиноко.
Сразу вспомнились те чувства, которые я переживала во сне.
– Учитывая, как упырь попал в Новый свет, я не стал бы на его месте
То ему было больно. Больно и страшно. Он ведь не ощущал себя покойником, вовсе нет. Мыслил. Чувствовал. По сути, он ведь заживо оказался заперт в гробу... И голод. Постоянный мучительный голод.
Я понимала, что должна была испытывать только отвращение, когда речь заходила о жажде крови, но трудно так относиться к тому, с кем делила мысли.
– Он мучился, Дюпон. Не день и даже не два, – произнес пес.
Корабли из Старого света в Новый шли долго.
– Читай дальше...
«Сегодня он пришел ко мне. Вошел в дом в сумерках. Ему не потребовалось разрешения... Легенды лгали.
Он походил и одновременно не походил на моего брата. То же благородство черт, те же ясные глаза... Ни следа уродливого безумия, что так ужасало меня прежде. Но это был не человек, я это видел совершенно ясно. А он и не пытался скрывать от меня страшную истину.
Я был холоден с ним. Кажется, подобный прием его удивил.
«Я более не одержим жаждой, - произнес он.
– Мое безумие отступило».
Его голос звучал музыкой... И это пугало. Так не могли говорить люди.
«Но ты все равно убиваешь», - отвечал я.
«Нет, мне требуется не так много крови, как ты думаешь. Позволь мне остаться, Франсуа».
Я проклинаю себя за слабость.
Я принял его».
Кройц казался удивленным... Да что там, он был шокирован тем, как дальше развивалась история двух братьев.
– Дюпон... – тихо начал он. – Ты хотя бы понимаешь, что это значит?
Конечно, я ничего не понимала. И мне требовались объяснения.
– Он долго голодал на корабле. Потом сорвался и ушел в загул, зажирая множество людей. И после этого вот вернуться назад, к родственнику, фактически нормальным? – медленно произнес парень, будто разжевывая каждое слово. – Прежде мы захватывали вампиров живьем... Проводили эксперименты... После такого нормальным стать уже невозможно. Это не первое безумие после обращения, когда, отъевшись как следует, кровосос очухивается.
Не было причин ему не верить.
– Если... если предположить, что мои сны — правда, то он никогда не сходил с ума. Он всегда осознавал, кто он и где он.
– Гранд-мастер... – почти что с благоговением произнес пес. – Как бы мне хотелось сразиться с ним... Но почему ты вдруг начала получать его... воспоминания?
Сама хотела это понять...
– Ну... мы же с ним одной крови... Может... Ну, фамильная память.
Кройц только рассмеялся.
– Ты не его потомок, Дюпон. Подозреваю, что у этого парня
вообще не было потомков в человеческом понимании. Если все из-за этой... фамильной памяти, то тебе должен сниться Франсуа Дюпон, а не его младший брат.Логично. Но Франсуа мне не снился.
– Все началось после того, как я нашла дневник... Может, он... ну, особенный.
Пес покачал головой.
– Дневник — просто дневник. Старье безо всяких чар. Дело не в нем, а в тебе. Я бы мог подумать, будто ты пересмотрела чего-то типа «Дневников вампира»... Но то, что говоришь ты, в целом совпадает с тем, что написано в дневнике. Так что у тебя какая-то странная связь со старейшим вампиром Нового Орлеана.
Связь... И она не может быть простой случайностью. Со времени приезда в Новый Орлеан со мной не происходило ничего случайного. Просто иногда объяснение я получала немного позже.
Несколько минут мы молчали. Каждый думал о своем. А потом Кройц произнес:
– Не дело тебе быть здесь, среди колдунов и призраков. И чертовски плохой знак, что ты получила воспоминания старого вампира, Дюпон.
Я покачала головой.
– Но он не показался мне опасным... Он... Гранд-мастер вовсе не такое чудовище, как ты расписываешь.
Парень тяжело вздохнул и щелкнул меня по лбу.
Больно.
– Дюпон, ты просто побывала в его шкуре. Поэтому думаешь, будто бы он, ну... хороший... Никто не считает себя чудовищем. Почти никто... Но Гранд-мастер — в первую очередь вампир. Он живет, забирая чужую жизнь.
Он был прав... И не прав.
– Но он перестал убивать! Перестал, как только смог! У него были чувства! Он любил брата!
Пес смотрел на меня как на ребенка, сочувствующе и немного насмешливо. По его мнению, все, что я сказала, было глупостью и ничем больше.
Я забралась на постель с ногами и обняла колени, пытаясь спрятаться от этого... сочувствия. Да, все верно, тот безымянный Дюпон действительно был вампиром, действительно убивал... Но как же я могла видеть в нем чудовище, если побывала в его голове? Поняла, как он мыслил, что чувствовал...
– Не дуйся на меня, я пытаюсь... защитить тебя.
Последние слова Кройца прозвучали неуверенно, словно бы он сам в них сомневался.
– Я... благодарна, – вздохнула я, не глядя на него. – И, наверное, ты даже прав... Во всем прав. Ты ведь куда лучше понимаешь в... чудовищах. Но ты не понимаешь в нем. В Гранд-мастере... Давай спать.
Переубеждать меня пес не стал.
– Давай спать. Надеюсь, сегодня ты будешь просто спать, Дюпон. Без всяческих «вампирских» грез.
А я не знала, хочу ли я этого. Даже если это было опасно, но я желала знать, как же все было на самом деле. И не только ту версию, которую поведал в дневнике Франсуа Дюпон, человек, который от большой любви пытал собственного брата.
Делить с кем-то одну комнату и — о ужас! – одну ванную оказалось просто невыносимо. И не только потому, что Кройц нарушал мое личное пространство... Хотя и поэтому тоже. Но просто почему-то так получилось, что мне понадобилась ванная комната именно в тот момент, когда туда отправился парень. Ну не идти же было в другую комнату?..