Два романа о любви (сборник)

Петр пригубил бренди и принялся за кофе и сыр. Синьор Антонио делал то же, причем, было заметно, с удовольствием. Судя по всему, он не только упертый сальерифил, учитель малоимущих талантливых подростков, богатенький благотворитель, но еще и эпикуреец.

– Так чем я обязан вашим повторным визитом ко мне? – вопросил он, проглотив ломтик сыра и сделав глоток кофе. – Я, правда, рад. Вам просто интересно или?..

– И интересно, и или, – рассмеялся Петр. – Видите ли, мне не давало покоя… ну, пока я шлялся по Вероне… э, то есть ходил, гулял, размышлял о том, дотронуться ли до бронзовой груди Джульетты… В общем, никак не мог вспомнить, что вы говорили о Милане, что-то помимо Дворца правосудия. Что-то про Ла Скала, кажется. А что?

Синьор Антонио наморщил лоб:

– Про миланский процесс, на котором вынесли оправдательный вердикт по делу Сальери?

– Нет, это вы рассказали. Что-то про театр, про Ла Скала.

– А… Ну… Ну хорошо, давайте я буду рассказывать, а вы, если повторюсь, перебьете. Вы пейте и ешьте, а я буду говорить. Значит, так, Ла Скала… Здание театра построено по проекту архитектора Джузеппе Пьермарини в 1776–1778 годах на месте церкви Санта-Мария делла Скала, откуда и произошло название театра. А Беатриче Скала…

– Это я вчера узнал в Вероне! – вставил Петр.

– Грациа, дальше. А перед тем как театр открыли, то ли в конце 1777 года, то ли в начале 78-го, сам великий Глюк, который видел в молодом Сальери своего преемника, рекомендовал из Вены, чтобы тот получил заказ на оперу для открытия театра. Оперу для открытия Ла Скала, представляете! И Сальери получил этот заказ, и написал оперу, и Ла Скала был открыт 3-го августа 1778 года именно оперой Сальери «Признанная Европа». Это невероятная честь, это память навсегда, это уже история! Именно с Сальери начался Ла Скала, именно так!

– А что это – «Признанная Европа»? Простите мое невежество.

Старик прямо возрадовался: его просят рассказать, просветить! Просветить какого-то русского чужестранца!

– Чудесно, объясняю. Европа – это женщина, в древнегреческой мифологии – дочь финикийского царя. По легенде, Зевс явился Европе, игравшей с подругами на берегу моря, в виде белого быка и похитил ее, увез на своей спине на остров Крит. Там он принял вид прекрасного юноши и, как говорили прежде, овладел ею. У них были дети, в том числе Минос. Ну да ладно. Действие оперы происходит в финикийском городе Тир. Это, кстати, современный Ливан. А что до оперы…

Он отхлебнул кофе и опять принялся за свой рассказ:

– Там, в опере, всякие события – история любви, политическая борьба, жестокость и так далее. Однако Европа помогла разрешить все сложности – в общем, установила мир и согласие, и ее признали. Отсюда и название – «Признанная Европа». Но и это не всё. Не всё, если о Сальери… Потом много чего было: уже реальные войны, объединение Италии, Первая мировая, Вторая мировая, когда в 1943-м Ла Скала был разрушен бомбами, потом реставрации, одна, другая, третья. Последняя реставрация длилась три года, на нее было потрачено более шестидесяти миллионов евро. И вот в декабре 2004-го года, после этой реставрации – чем открылся Ла Скала, повторно открылся? Оперой Сальери «Признанная Европа»! Как и впервые в Ла Скала! Бессмертие Сальери, и это после стольких лет забвения! Признание, истинное призвание, рисорджименто Сальери, ура! Привет вашему Пушкину! Извините, но так! Давайте выпьем – за вечную память, за бессмертную музыку, за торжество истины! Прошу!

Ладно, надо выпить. Почему бы и нет, действительно, если за истину. Бедный Пушкин, хмыкнул Петр, но выпил честно, с удовольствием. И сказал:

– Да, вновь исполнить оперу, которой когда-то открывался театр, – это прекрасная традиция.

– Нет-нет! – горячо возразил синьор Антонио – Мы не англичане, которые чтут традиции, мы итальянцы. Тут дань уважения реабилитированному композитору, признание его величия и значимости для нас… Неужели я не рассказывал вам об этом?

– Нет, я бы запомнил. Точно – нет.

– Значит, склероз!

– Ну уж, бросьте! Сколько вам лет, между прочим?

– Между прочим, за семьдесят. Семьдесят два, если точно.

– Никак не скажешь! – проявил деликатность Петр.

– Грациа, вы дипломат. А вам сколько?

– Сорок два.

– Значит, между нами тридцать лет. Поколение! И чем вы занимаетесь в этом поколении, если не секрет? В поколении всеобщего упадка и деградации.

Петр усмехнулся:

– Вот этим и занимаюсь – деградацией. Преумножаю мировую энтропию.

– Бизнесом, что ли?

– Почти угадали.

– М-да. Это далеко от искусства.

– Неизмеримо далеко, – оставалось согласиться, – особенно в России, – и опять решил сменить тему: – А ваш мальчик, этот Джузеппе с кудряшками, он мне очень понравился. Как играет! Кто он?

И тут старик сказал неожиданно:

– Значит, у вас нет детей.

– Да, – почти опешил Петр. Потом добавил: – И жены нет.

– И не было?

– Была. Но она меня оставила. Давно уже, десять лет назад. И правильно сделала. Одному лучше.

– Да? – явно не поверил старик. – Ну это как кому. У меня была чудесная жена, мы очень дружили, помогали друг другу. А, вы про Джузеппе?.. Действительно, талантливый мальчик. Я его очень люблю. Он из многодетной семьи, и мать больна. Я уже говорил с ней, просил, чтобы мальчик жил у меня, а она против. Ну пока так. Говорит, он ей очень помогает. Двое его старших братьев – в армии, по контракту. Теперь это довольно выгодно для бедняков, после отмены в 2007-м всеобщей воинской повинности. Привет Наполеону! Ведь именно он положил начало этой гадости еще в 1802 году. Хотя, если по правде, еще за три века до него такое придумал наш многомудрый Никколо Макиавелли, но только во Флоренции, где жил… Ну ладно, я о сегодня. Вот братья Джузеппе и служат по контракту, копят деньги. А мальчик за старшего в доме. И это в двенадцать лет!

– Я думал, ему поменьше, лет десять.

– Да, он инфантилен еще, совсем грацильное создание. Но талант от Бога, поверьте! А если от Бога, то всё у него будет, всё, надо только помогать ему, направлять, учить, быть строгим, но любить божеский талант. Да, любить – Старик опять наполнил рюмки, потом поднялся: – Схожу за новым кофе, сейчас, сейчас, вы сидите, вы гость, я люблю подавать приятным гостям, всё perfetto, perfetto!..

Он вышел, а Петр, по ассоциации с упоминанием об армии, вдруг вспомнил свое. Ну да, ведь эта недосказанность мерцала в подсознании последние два дня. Генерал Грациани, упомянутый еще при первой встрече с синьором Антонио на шоссе, когда тот остановил свой старенький «фиат» возле идущего Петра, генерал Грациани, о котором почему-то надо молчать, о котором «тс-с-с!» – вот что не давало покоя. Тот или не тот? Брат прабабки Лоры или нет?

– У меня к вам еще вопрос и просьба, – начал, когда старик принес кофе и уселся напротив. – Просьба рассказать. Не возражаете?

– Да нет, с удовольствием! – Было видно, что беседа доставляет ему радость, а тут еще очередная просьба. – Слушаю вас. О чем теперь?

– О чем? Верней, о ком… Помните, при первой нашей встрече, еще на шоссе, когда мы познакомились, вы упомянули о генерале Грациани, о том, что, дескать, о нем в Италии не принято говорить?

– Конечно, помню – и о генерале, и о том нашем разговоре, – тут же закивал синьор Антонио. – Ну и?..