Дважды одаренный. Том VI

— Согласен, — ответил я Бородину и, усмехнувшись, добавил: — Когда вы, Алексей Михайлович, милуетесь с женой и сыном, тоже прекрасно смотритесь.

— Спасибо, — пробасил он, ничуть не смутившись.

Некоторое время мы молча наслаждались сценой встречи бывших спецназовцев и их родных. Мы оба понимали, что люди радуются не только завершению разлуки, но и тому, что теперь они освободились от страха за жизни близких. Раньше для бойцов Кабана именно жизни близких были тем самым фактором, что заставлял их служить чистильщиками ОКЖ. Но теперь их близкие в безопасности.

— Мне неприятно об этом говорить, но нужно тщательно проверить каждого из отряда Кабана, включая и его самого, — неожиданно проговорил Бородин. Голос его звучал предельно серьёзно, но в нём слышались нотки боли. — И их родных тоже. Я лично сомневаюсь в том, что кто-то из них может быть связан с… жандармами-предателями. Однако же перестраховаться мы должны.

Только сейчас я повернулся в его сторону. Высокий, худощавый Бородин походил не то на грифа, не то на ищейку. Он смотрел на меня сверху вниз, ожидая услышать ответ.

— Мы? — коротко переспросил я.

— Именно, — степенно произнёс он. — Я готов поступить к вам на службу, Александр Ярославович. Пусть до конца я и не понимаю, в каком формате эту службу видите вы… Но для себя я решил, что это будут трудовые отношения по найму. Разумеется, с нестандартным рабочим днём. Разумеется, с тщательно прописанным пунктом «о неразглашении». И с указанием всех санкций за нарушение.

Он снова выжидательно уставился на меня.

Хорошее предложение мне только что озвучили.

Хорошее… даже превосходное для обычного юноши-простолюдина.

— Нет, — коротко ответил я.

Бородин изумлённо округлил глаза, но профессионализм взял своё, и бывший жандарм тут же вернул лицу привычную невозмутимость.

— Поясните? — попросил он.

— Охотно, — кивнул я. — Вы правильно сказали, что «не понимаете формата». И ваше предложение это лишь подчёркивает. Я предлагаю вам службу. В вашем конкретном случае — Вассальную. Учитывая, что у вас есть семья — вассальную для всей семьи.

Бородин нахмурил кустистые брови.

— Прошу прощения, Александр Ярославович. Я думал, вы зовёте меня к себе, а не в род Резановых…

— Так и есть, — перебил я его.

— Но… — растерялся Бородин. — У меня сложилось впечатление, будто бы вы не спешите становиться Резановым…

— И это верно, — кивнул я улыбаясь. Растерянная рожа матёрого жандарма выглядела крайне потешно.

— Тогда я совсем запутался, — покачал он головой. — Простолюдин Александр Егоров не может иметь вассалов. Да даже если вы станете личным дворянином, вассалов иметь всё равно не сможете. Вассалы — не Слуги, они как младшие братья. Только бояре — представители высшего сословия — могут иметь вассалов.

— Боярином я стану в любом случае, — спокойно ответил я. — Неважно с какой фамилией. Неважно графом, или… — Я многозначительно замолчал, не став заранее шокировать Бородина словом «князь». Вместо этого я продолжил иначе: — Стану, Алексей Михайлович. Со временем. И тогда род Бородиных вполне сможет присягнуть мне официально.

— Да… — задумчиво протянул он. — Может и так… Но ведь рода Бородиных-то нет. Я — личный дворянин. Моя жена и сын — не аристократы.

— Станешь потомственным дворянином — и вся твоя семья тут же станет аристократами, — пожал я плечами. — Хлеб! — обратился я к нему по позывному, чтобы взбодрить. — Не зацикливайся на официальной шелухе. Представь мир, в котором больше нет бумажек, подтверждающих связи. Но зато в нём есть Слово, Вера в друг друга и Честь. На них держится связь людей, а не на документах… Представил?

Бородин подвис, а затем неуверенно кивнул.

— Да… звучит как какая-то… антиутопия?

— Ага, — хмыкнул я, глядя на то, как милуются бывшие спецназовцы с жёнами и детьми. — Постапокалипсис, ещё скажи… И попадёшь в цель. Но суть не в этом, Хлеб. А в том, что люди в таком мире идут за своим лидером, потому что так решили для себя. У них нет сомнений в его словах и действиях. Хотя никаких бумажек для высших инстанций они не подписывали, чтобы следовать за ним. Смекаешь? Мне неважно сословие — ни моё, ни твоё или твоей семьи.

Я повернулся в его в сторону и твёрдо спросил:

— Готов ли ты служить мне, Хлеб? Невзирая на то, какой социальный статус или фамилия прописаны в моём паспорте?

* * *

Алексей Михайлович Бородин, замерев, смотрел на юного Александра Егорова. Голос этого парня до сих пор набатом звучал в ушах бывшего жандарма:

«Готов ли ты служить мне, Хлеб? Невзирая на то, какой социальный статус или фамилия прописаны в моём паспорте?»

'Парня… Юного? — неожиданно подумал Бородин, не в силах отвести взгляда от собеседника. — Ага! Как же! Да даже Винодел — в прошлом матёрый жандарм, замглавы ОКЖ и глава могучего графского рода — ощущался гораздо слабее.

Что именно в нём так впечатляет?..

Взгляд? Поза? Голос?

Сказать, что всё вместе, значит, сказать правду! Но в то же время и ошибиться…'

Бородин не мог отвести взгляд от юноши, который провёл почти всю свою жизнь рядом с несчастными сиротами в интернате. Парня, который нигде не мог научиться повелевать.

Бородин не мог противиться воле этого юноши. Ведь всё в нём, от взгляда до позы и интонации, заставляло склонить голову.

Бородин не мог отказать этому юноше. Ведь к этому времени бывший подполковник уже решил для себя всё.

— Готов, господин, — поджав губы, произнёс бывший жандарм, склонив голову. — Я готов идти за вами куда угодно. Сражаться против кого угодно. Но…

Он замолчал и осторожно поднял взгляд.

— Но? — спокойно спросил Александр Ярославович, глядя на жандарма своими пронзительно-серыми, как сталь, глазами.

— Но я хочу, чтобы моя жена и сын были в безопасности, — выдавил из себя подполковник. — Я… Я стану надёжной опорой вам. Я чувствую, что с вами мне не придётся наступать на горло своей совести. И путь, который вы выбрали для себя, Александр Ярославович, мне тоже подходит. Но безопасность семьи для меня выше всего.

Несколько секунд Александр молча смотрел на него. В какой-то момент Бородин подумал, что взгляд этот больше подошёл бы мудрому и могучему императору, а не сироте из интерната. От этой мысли бывшему жандарму стало не по себе.

Как он смеет ставить условия такому человеку?

Но…

— Ты ставишь мне условия? — всё так же спокойно спросил Александр.

— Я… Нет… — выдохнул Бородин и стушевался. — Я лишь прошу защиты для своей семьи.

Александр улыбнулся краешком губ.