Дважды возрожденный

– И вы напали на них?
– попытался я угадать ее следующую фразу.

– Да, - утвердительно мотнула гномиха уродливой головой.
– Мы напали на лактов. Они даже не сопротивлялись... Лакты встречали нас на порогах своих убогих лачуг с улыбкой. Даже умирая, они не переставали улыбаться.
– Она не скрывает своих эмоций, и в каждом ее слове сквозит боль, боль за ошибки предков.
– Мы уже почти захватили этот срез. Точнее, это был не захват, а бойня. В течение нескольких дней почти все население было истреблено. Срез был умыт кровью лактов. Мы уже праздновали победу. Для полного господства еще оставалось взять остров Ерех в Северном океане

– Здесь были океаны?

– удивляюсь я, оглядывая сухую каменистую почву, уже несколько месяцев не видевшую дождя.

– Да. Северный и Южный. Они разделяли сушу на четыре континента. И еще множество морей и рек.

Я с недоверием смотрю на серые зубья скал. Неужели здесь когда-то цвели сады, ухоженные заботами лактов, и изумрудные волны накатывали на берег?

– На этом острове мы впервые встретили сопротивление. Вид крови подействовал на живущих на нем лактов отрезвляюще. На нас обрушились штормы и ураганы. Земля вздымалась вулканами под нашими ногами. Целые армии гибли в потоках лавы и струях ядовитого газа, бивших из-под земли. До сих пор миролюбивые, животные стали кровожадными и теперь подкарауливали наших солдат за каждым деревом. Вспыхнули ранее неизвестные болезни, косившие наши ряды. Рай стал адом. Но мы не привыкли останавливаться. На смену погибшим пришли новые армии. Очень медленно мы теснили противника вглубь острова. Оставшиеся в живых лакты создали в центре острова крепость, в которой держались до последнего... Мы все-таки взяли ее!
– в ее голосе зазвучала гордость. Остался только один лакт. Он стоял на вершине башни посреди крепости. Лакт был тяжело ранен. Он знал, что ему тоже суждено умереть. Мы были на стенах, когда он поднял руки вверх и прокричал: "Умри, мой мир, вместе со мной!" - и бросился вниз. И мир умер. Умер вместе с лактом. Сперва умерли все животные, потом засохли деревья. Высохли океаны. За два года рай превратился в то, что ты сейчас видишь вокруг себя.

– Эта крепость - Цитадель?
– догадался я.
– Поэтому вы ее и не любите.

– Да, это она, - бросила гномиха мрачный взгляд в сторону темно-зеленых стен.
– Это символ нашего позора. И точка, с которой начался упадок. Мы не получили с этого среза никакой пользы, за исключением руды из шахт... Сейчас копачи стараются без надобности не появляться на этом срезе.

– Печальная история, - я тяжело вздохнул.
– Я и не думал, что вы такие воинственные. У меня всегда гномы ассоциировались с рудокопами или строителями.

– Что есть, то есть.

Солнце поднялось и начало пригревать. Гномиха расстегнула плащ, выставив напоказ уродливое тело, прикрытое сетчатой одеждой.

– А зачем я тебе?
– вернулся я к первоначальной теме разговора.
– Ведь ты не просто так это рассказала.

– Дело в том, что они вернулись!
– наклонившись ко мне, гномиха шепотом произнесла эту фразу. От ее близости у меня во рту сразу же появился неприятный сырный привкус.

– Кто - они?
– не понял я.

– Лакты.
– Сейчас это слово прозвучало из ее уродливых губ как ругательство

– Так ты же сама сказала, что вы их уничтожили давным-давно.

– Похоже, кто-то остался жив. Он долго скрывался, наверное на других срезах, а теперь вернулся.

– Лакты - долгожители?

– Они живут в сотни раз дольше нас, а мы живем раз в пять дольше людей.

– Значит, это он управляет стадами животных, нападающих на Цитадель и гномов, работающих у шахты, пользуясь тем, что они не видят в зоне действия Столбов существ из других срезов?
– выпалил я на одном дыхании.

– Ты довольно умен, - с удивлением взглянула мне в глаза гномиха.

– А животных он приводит из других срезов и управляет ими, используя свои способности. Он слишком слаб, чтобы вступить с вами в открытую войну, вот и пытается истребить вас путем уменьшения рождаемости. А если еще учесть продолжительность его жизни, то получается, что у него есть все шансы увидеть смерть последнего копача, - высказал я все свои догадки.

– Да, все именно так. Ты сам до этого додумался или кто подсказал?
– как бы между прочим поинтересовалась гномиха.

– Сам!
– выпятил я грудь.

– Молодец, - улыбнулась она.
– Возможно, тебе даже хватит мозгов выполнить мое предложение.

– Ну скажи, наконец, к чему ты это все ведешь? Я уже понял, что ты что-то от меня хочешь, но, вот что - не пойму никак.

– Я предлагаю тебе возвращение домой, - произнесла она, пристально глядя мне в лицо, как бы желая не пропустить реакцию на свои слова.

Я с трудом удержался, чтобы не вскочить на ноги. Нечеловеческими усилиями придаю лицу невозмутимое выражение. Кажется, гномиха разочарована моей реакцией. Она ожидала большего.

– Можно поподробнее?
– лениво потягиваюсь я, широко зевая. Знала бы она, чего мне это стоит.

– Ты сделаешь то, что я скажу. За это я вывожу тебя в твой срез.

– А они?
– машу я в сторону зрителей на стене Цитадели.
– Они как же?

– Они останутся выполнять Договор, - пренебрежительно отмахивается она рукой.
– Зачем они тебе нужны? Главное то, что ты попадешь домой.

Я решаю сделать ход конем. Раз я так ей нужен, значит, можно попробовать поиграть на моих условиях и попытаться вытащить домой всех. Не могу сказать, что я не хочу вернуться в родной мир. Хочу, даже очень. Но уйти, оставив их здесь? Я оглядываюсь на Цитадель.

Мичман, Мотор, Стас, Миша, Лена, Рита, Малыш. Сейчас вы самые близкие для меня люди, и бросить вас - это предательство. Мы слишком много пережили вместе, чтобы я вот так взял и ушел.

– Спасибо за познавательную беседу, - встаю я с камня и отряхиваю джинсы.
– Но твое предложение меня не интересует. До встречи.

Я делаю гномихе прощальный взмах рукой и, повернувшись к ней спиной, медленно иду к Цитадели. Иду и жду ее оклика. Если она меня не позовет, то получится, что я самым настоящим образом упустил шанс вернуться домой. Ворота все ближе и ближе. Их распахнутые половинки ждут меня, чтобы с гулом захлопнуться за спиной.

Теперь я совершенно другими глазами смотрю на Цитадель. Теперь для меня это не просто крепость, теперь это памятник погибшего народа, их последняя попытка спастись. Я не могу сказать, что мне их очень жаль. По-моему, они были глупцами... Владея такими силами, впустили врага на свой срез и дали себя уничтожить... Нелепость. Да еще и встречали его с улыбками на порогах своих жилищ. Нет, нам, людям, стремящимся выжить любой ценой, этого не понять.

– Витя!
– раздается у меня за спиной.
– Разговор еще не окончен.

Я с недовольной миной на лице неспеша оборачиваюсь.

– А о чем еще говорить?
– пожимаю плечами.
– Ты сделала свое предложение. Я отказался. Вот и все. И точно так же поступят и остальные, - кивок в сторону Цитадели.
– Если ты не знаешь, то у нас это называется предательством. У нас не принято бросать друзей в беде.

Стараюсь себя сдерживать, чтобы бурлящее во мне волнение не выдал голос. Внутри все ликует. Окликнула. Все-таки окликнула. Значит, я ей действительно очень нужен.