Две силы

Отец Пётр спокойно опустил на землю свои боевые подошвы.

– Поспел ты, правда, как раз во время. Обыщи карманы этого прохвоста.

Стёпка ощупал недвижное тело генерала Булавина.

– Нет, тут ничего нету, даже и фляжки.

– Да не о фляжке речь идет, нет ли там ещё какого-нибудь оружия?

– Нет, ничего нету.

– Так ты свяжи ему руки сзади, да покрепче.

– Дайте я уж сначала вас…

– Нет, уж я и так пока что полежу, ты только поскорей.

Стёпка перевернул неподвижное тело лицом вниз, завернул руки назад и связал их своим собственным поясом.

– Ну, а теперь меня освободи…

Стёпка вынул нож.

– Нет, ты лучше развяжи ремни, пригодятся…

– Некогда, отец Пётр, ей-Богу, некогда, тут за нами эта сволочь прёт…

– Какая сволочь?

– Да, всё та же самая, пограничники. Кто их знает, может, и совсем близко. Тут такой переплёт. Еле живым выбрался. Драпать нужно, а то пропали мы.

Отец Пётр распростёр во все стороны свои затёкшие от ремней конечности.

– А много их, этой сволочи?

– Не знаю, должно быть, человек с двадцать. Еле жив ушёл, ну и дела…

– Так, по-твоему, они недалеко?

– Чёрт их знает, должно быть, недалеко, а что тут эта гадина делала?

Стёпка ткнул рукой в направлении генерала Буланина.

– А это тоже, чёрт его знает, – сказал философским тоном отец Пётр. – Пристрелил вот того китайчонка, другой удрал. А до этого схватили меня сзади, связали. Этот дядя вытащил мои деньги, ты их подбери, кстати, вот, там бумажник лежит… Собирался меня угольями жечь, чего-то хотел допытаться.

– Вот гад, – сказал Стёпка, – такого гада – в петлю, да на осину.

– Ну, осины тут нет. Нужно было бы его на заимку доставить, пусть уж там твой Светлев разбирается. Это бывший белый генерал, перешёл к Советам, а дальше, опять же, чёрт его знает.

– Белый и к Советам? – изумлённо переспросил Стёпка, – а разве такое бывает?

– Всякое бывает, – сказал отец Пётр, – всякое бывает.

Генерал Буланин тем временем очнулся от тяжкого удара в живот, и с трудом принял сидячее положение. Его ненавидящие и почти невидящие глаза обежали кругом полянку, убитого китайчонка, освобождённого отца Петра и неизвестного чалдона, виновника данного положения вещей. Это был, конечно, третий спутник пустосвята. Эх, нужно было этого пустосвята пристрелить сразу. Теперь, конечно, поздно об этом думать.

Отец Пётр не без труда поднялся на ноги.

– Так что, ваше высокопревосходительство, как вы, вероятно, изволили заметить, в нашем обоюдном положении произошла некоторая метаморфоза.

Генерал Буланин ещё раз оглядел полянку, как бы в поисках какой-то возможности спасения, но никакой возможности он на этой полянке не нашёл. И никакой помощи ждать было неоткуда. Это был конец. Генерал Буланин кое-что слыхал об импровизированных законах таёжного правосудия, оно было скорым и совершенно беспощадным. Это был конец. И только из за того, что он, генерал Буланин, опоздал на несколько минут, только на несколько минут. Его ассиметричное лицо перекосилось от злобы и отчаяния, но на ироническое замечание отца Петра он не ответил ничего.

Стёпка шмыгал по полянке, подбирая оружие, поправляя вьюки на конях, почти автоматически вглядываясь во все следы разыгравшейся здесь трагедии.

– А сойота-то кто ухлопал?

– Китайцы, по приказу вот этого дяди.

– Ну и гад, – категорически заявил Стёпка, – такого прямо в петлю, да на осину.

– Пусть уж этим Светлов заведует, он, вероятно, знает больше, чем мы с тобой. Посади этого джентльмена на коня и свяжи ему ноги под брюхом.

Стёпка положил рядом с отцом Петром подобранные на земле пистолет, револьвер и бумажник, и наклонился над генералом Буланиным. Генерал Буланин вспомнил стратегию отца Петра и решил по возможности дороже продать свою жизнь, или, по крайней мере, выиграть какое-то время. Для чего именно выиграть, он в данный момент не думал, мало ли что может случиться, вот случился же третий спутник этого пустосвята? Так что, когда Стёпка наклонился над сидящим на земле генералом Буланиным, тот, собрав все свои силы, попытался ударить Стёпку ногой в низ живота. Однако подвижность Стёпки несколько превышала его собственную, Стёпка дёрнулся в сторону и удар пришёлся по бедру. Стёпка кратко, но очень выразительно выругался, успел схватить налету соответствующую ногу генерала Буланина и своей собственной ногой нанести ему удар куда-то в окрестности спины. Генерал Буланин успел вырвать свою ногу и попытался вскочить, что ему, впрочем, не удалось. Но удалось как-то отодвинуться подальше от Стёпки и привести обе свои ноги в боевую готовность.

– Вот гад, – ещё раз сказал Стёпка, – и чего он крутится, всё равно же повесим…

Отец Пётр сделал обходное движение и схватил генерала Буланина за то, что у того ещё осталось от шевелюры.

– Тащи его к коню за ноги, а я буду тащить за голову.

Но генерал бился и извивался из всех своих последних сил. Поднятый за волосы несколько вверх, он уже не мог так свободно распоряжаться своими нижними конечностями, и Стёпка, после нескольких манёвров, ухитрился схватить правую ногу генерала Буланина так, что и правая, и левая нога ничего не могли сделать. Тем не менее, генерал Буланин продолжал биться и извиваться, Стёпка и отец Пётр напрягли все свои силы, чтобы дотащить его до коня и, вероятно, из-за этого не обратили должного внимания на то, что происходило в тайге. Когда генерал Буланин был, наконец, дотащен до коня, из тайги раздался довольно спокойный голос:

– Ну, а теперь прекратить представление, руки вверх!

Стёпка опустил ноги генерала Буланина. Из-за кустов выглядывало человек пять пограничников с автоматами почти на прицеле.

Стёпка понял, что о сопротивлении нечего и думать. Отец Пётр, стоявший спиной к пограничникам и занятый шевелюрой генерала Буланина, не сразу заметил появления новых действующих лиц. Обернувшись, но всё ещё не выпуская скальпа, он увидел то же, что увидел и Стёпка – пять или шесть пограничников с автоматами на прицеле, и так же, как и Стёпка, сразу оценил полную безнадёжность какого бы то ни было сопротивления, тем более, что за первыми пятью или шестью пограничниками в чаще, кажется, мелькали и ещё кое-какие.

И Стёпка, и отец Петр подчинились неизбежности, опустили на землю и ноги, и голову генерала Буланина и подняли руки вверх. Генерал Буланин в своей отчаянной борьбе не слыхал приказа пограничников и свою временную победу приписал своим собственным усилиям. Однако, восстановив свое сидячее положение, генерал Буланин увидел поднятые руки отца Петра и Стёпки, их взоры, устремлённые куда-то в тайгу, и, повернувшись, увидал нескольких пограничников с автоматами на изготовку. Генерал Буланин почувствовал, что он спасён. По крайней мере, на время.

Обходя какую-то корягу, с пистолетом в руке к месту происшествия выдвинулся какой то офицер:

– Так что это тут у вас за представление? Это вы, товарищ генерал?

– А кто же больше? – свирепо ответил генерал Буланин. – Развяжите же мне руки, меня ткнули в костёр, почти ничего не вижу.

Офицер подошёл к генералу Буланину.

– Это я, майор Иванов, вы меня, может быть, помните? Послан по приказанию из центра…

– Какой он товарищ генерал, – завопил вдруг Стёпка, – это жулик и больше ничего. Сволочь, гад. Живому человеку лицо жечь. А? Где это видано?

Стёпка не мог не жестикулировать даже и поднятыми вверх руками. Эти руки мелькали над головой, как воробьиные крылья.

– Где это, я спрашиваю, видано? Сойота вот этого ваш гад пристрелил, китайца вот этого самого тоже пристрелил, другой сбежал куда то-сь. А?

– Потом поговорим, – сухо сказал товарищ Иванов, – это, в самом деле, вы пристрелили китайца?

– Вздор, – прохрипел генерал Буланин, – совершеннейший вздор, эти бандиты… – Тут генерал Буланин сообразил, что у него ещё не было времени придумать какую бы то ни было версию, которая совпадала бы со следами борьбы на полянке, а эти следы майор Иванов, конечно, прощупает. Можно провраться совершенно катастрофически.