Двенадцать ступенек в ад

II МОСКОВСКИЕ НЕЖЕЛАННЫЕ ГОСТИ

Постучав, в кабинет просунула голову секретарша, прервавшая его размышления, сообщила:

– Терентий Дмитриевич, звонит товарищ Арнольдов, спрашивает, когда вы сможете его принять?

– Скажите, пусть сейчас приезжает.

Арнольдов, Арнольдов – кто он такой? – думал Дерибас, соображая о том, с чем он пожалует, и что это за «фрукт» теперь и с чем его едят, и откуда он свалился на наши дальневосточные головы?

Дерибас слышал об Аркадии Арнольдове (Аврааме Израилевиче Кессельмане) еще в родной Одессе. Про него ему было известно, что тот служил в Крымской, Одесской, Севастопольской ЧК в пик массовых там казней офицеров и гражданских лиц в годы Красного террора. Потом служил в ОГПУ на юге, затем помощником начальника особого отдела главного управления государственной безопасности (ГУГБ). Судьбе было угодно так распорядиться, что он приехал в тот край, где служит его брат – Семен Израилевич Кессельман -Западный, его, Дерибаса, заместитель. Арнольдову теперь лет сорок пять, а он всего лишь старший майор госбезопасности. За двадцать лет со дня революции карьеры большой не сделал, не повезло, наверное, или куда-то не туда пошла карьера. А его брат Семен лет на шесть моложе, а уже комиссар госбезопасности третьего ранга. (Да вот и Миронов, его теперешний начальник, моложе его на три года, а уже комиссар госбезопасности второго ранга). И вот этот Арнольдов отправлен к ним из Москвы из центрального аппарата в составе опергруппы по чистке Дальневосточного края от троцкистов, заговорщиков, вредителей и прочих «врагов народа». Наград никаких не имеет, а у брата есть награды. Наверняка ревность к брату гложет его, и он будет рвать и метать в поисках у нас в крае «врагов» и заговорщиков. Надо и его и всех этих московских осадить, осадить, окоротить!

В кабинет после стука снова просунула голову секретарши, сообщила:

– Арнольдов прибыл, Терентий Дмитриевич.

– Пусть войдет.

Вошедший в кабинет Арнольдов был худощавый, выше среднего роста чекист с удлиненным лицом треугольной формы, с крошечными усиками, вошедшими в эти годы в моду, с шапкой мелко курчавых вздыбленных волос на голове, с двумя глубокими складками на переносье. Его взгляд выражал несгибаемость и непреклонность ретивого служаки. В ответ на приглашение Дерибаса сесть, он скромно присел на краешек стула – сухой, прямой, негнущийся, губы плотно сжаты, колено с коленом вместе, словно бы послушный ученик в присутствии директора школы, пригладил руками вздыбленные волосы. Свои длинные руки сложил на коленях поверх папки. Можно было бы сесть в кожаное мягкое кресло, но Арнольдов предпочел расположиться на стуле, наверное, потому, что кресло располагало к расслабленности и расхолаживало, а Арнольдов, судя по его виду, пришел с решительными намерениями.

– Вы, давно бывали в Одессе, Арнольд Аркадьевич? – сразу спросил его Дерибас.

Арнольдов, как видно, не расположен был к отвлеченным разговорам на лирические темы и поэтому удивился вопросу.

– В позапрошлом году в отпуск на родину ездил.

– Как там Одесса?

– Стоит, что ей сделается? – Он пожал плечами.

Было видно, что разговаривать о чем-то постороннем, о том, что интересовало Дерибаса, Арнольдов не намерен. Он желал немедленно приступить к делу, за которым пришел. Сообразив это, Дерибас спросил:

– С чем пожаловали, Арнольд Аркадьевич?

– Вот список людей, которых нужно немедленно арестовать. Нужна ваша санкция.

И он достал из своей темно-вишневого цвета папки несколько листов бумаг, протянул Дерибасу.

Дерибас пробежал взглядом листки: Крутов, Лемберг (уже застрелился), Лебеденко, Шрайбер, Верный, Овсянников, Виноградов, Шпаковский, Введенский, Литвиненко, Кузовников – еще партийные и хозяйственные руководители предприятий дальневосточного края, часть его верхушки. И этой частью, судя по решительности Арнольдова, дело не обойдется.

– Вы что, Арнольд Аркадьевич, хотите арестовать лучших людей Дальневосточного края, преданных делу партии и товарищу Сталину? – спросил Дерибас.

– Установлено, что они шпионы, вредители и троцкисты, все участники заговора, руководимые подпольным параллельным троцкистским центром Дальневосточного края, – ответил на это Арнольдов.

– Все поголовно троцкисты, вредители, заговорщики и шпионы? Секретари горкомов, обкомов? Директора заводов и крупных предприятий? Вам нужно с Мироновым громкое дело здесь раздуть? Вот в списке, к примеру, Морис Давыдович Шрайбер, начальник здравоохранения. Чем он привлек внимание вашей бригады?

– По показаниям соучастников, главного врача, медсестры и заведующей аптекой производились бинты для ОКДВА с отравляющими веществами. Их фамилии указаны в деле, – произнес Арнольдов.

– Да ну? Это заговор? – усмешливо спросил Дерибас.

– Безусловно. Заговор среди медицинского персонала края, осуществляющего вредительские акты по заданию руководства параллельного троцкистского центра.

– Выходит, по мнению следствия, направляемого вами, руководство параллельного центра давало указание Шрайберу, чтобы по его команде изготавливали эти смертельные бинты?

– Безусловно.

– Чем это доказано?

– Показаниями медсестер, их фамилии указаны в деле, заведующей аптекой и главного врача.

– Сильно их били? – насмешливо спросил Дерибас. – По-вашему били, по-московски? Или угрожали чем-нибудь?

– Я не присутствую на допросах простых лиц.

– А вы бы поинтересовались.

– Я доверяю своим сотрудникам.

– А я пока еще доверяю здравому смыслу. И грош цена этим показаниям. Или я, старый чекист, не знаю, как выбиваются показания? Не знаю, как вы работаете по-московски, и как стряпаются признания обвиняемых? Не вижу, как вы сплетаете широкую сеть троцкистов-заговорщиков, руководимую будто бы из единого троцкистского центра. Мол, заговорщики проникли во все органы края, во все его структуры, в самую его руководящую верхушку. Вам нужна не медсестра, товарищ Арнольдов, не заведующая аптекой, не главврач, вам нужен Шрайбер – высокопоставленное лицо, руководитель здравоохранения края. Я не подпишу и не дам вам санкцию на арест этих людей, пока на каждого подозреваемого не будет показаний не менее трех человек с неопровержимыми фактами, компрометирующими материалами. Трех, и не меньше! Пусть на этих людей дадут показания другие арестованные, а не только медсестры, которых ваши следователи запугали до смерти.

– Я доложу Миронову о вашем отказе.

– Это ваше дело, – холодно произнес Дерибас.

Арнольдов поднялся, собираясь уйти. Но Дерибас сделал ему жест рукой, чтобы тот не спешил, и Арнольдов снова присел.

– Скажите, Арнольд Аркадьевич, вот вы арестовали двадцать шесть человек из ОКДВА сотрудников строительно-квартирного отдела. Так?

– Да. Этот список утвержден маршалом Блюхером и военным прокурором.

– Что вы им вменяете?

– Откровенное вредительство, шпионаж, умышленное затягивание строительства объектов гражданского и оборонного назначения.

– Кто на них дал показания?

– Арестованный вашим особым отделом еще в начале апреля военный инженер Кащеев.

– Зачем вы, товарищ Арнольдов, политизируете обычную халатность, разгильдяйство, злоупотребление служебным положением и другие упущения и переводите это на расстрельные пункты пятьдесят восьмой статьи?

– Это организованная группа шпионов, троцкистов-вредителей, руководимая параллельным троцкистским центром.

– И в это дело вы притянули параллельный троцкистский центр. Вы в Москве живете в благоустроенной квартире, товарищ Арнольдов? Наверное, наслаждаетесь ванной, горячей водой, удобствами, тем, что вам не досаждают соседи?

– Ну да. А какое это имеет отношение к делу?

– И приезжающие на Дальний Восток офицеры тоже хотят жить в благоустроенных квартирах, а не в казармах. Каждый день прибывают какие-нибудь новые соединения. У них семьи, жены, дети, они в казармах жить не хотят, им квартиры нужны…Вы понимаете, какой сейчас наплыв военнослужащих, прибывающих в ОКДВА? На Дальнем Востоке почти вдвое увеличено количество военнослужащих, причем, резко, всем офицерам нужны квартиры, младшему комсоставу – комнаты, но тоже в перспективе квартиры, солдатам – казармы, а не палатки, много чего нужно построить по оборонной линии, военные строители просто не успевают все это строить, документация опаздывает. Физически невозможно всех удовлетворить жильем, притом, что строительных мощностей не хватает, лесу требуется очень много, его тоже не хватает – и гражданским объектам дай, и военным строителям дай, на заводы – дай. И всем дай-дай! Бетона катастрофически не хватает, один цементный завод на весь Дальний Восток, потому что строек много, и всем надо. А строительные мощности у нас хоть и растут, но отстают еще от потребностей, вот и получается дисбаланс. Это главная причина. Не ловите рыбку в мутной воде, товарищ Арнольдов! – твердо заявил Дерибас. – До вашего приезда военный инженер Кащеев был арестован особым отделом за упущения и халатность, злоупотребления, а с вашим приездом Вы и ваши следователи Хорошилкин и остальные набили ему морду и переквалифицировали его дело так, что он вдруг «признался» в антисоветской, шпионской и террористической деятельности, я читал его показания. Чушь сплошная! Под вашу лично диктовку или ваших следователей он написал, не иначе, что он с 1925 года входил в антисоветскую, троцкистско-зиновьевскую организацию, установил связь с врагом народа Путна , получал от японской разведки деньги, готовил теракты в отношении товарищей Ворошилова, Гамарника, Кагановича. Двенадцать лет органы ОГПУ, а затем НКВД тут спали, а вы приехали и за неделю раскрыли заговор троцкистов-шпионов в армии. Вы бы квалифицировали предполагаемые преступления как-то по-умному, что ли…

Эти слова Дерибаса ничуть не поколебали Арнольдова и не сбили с него невозмутимость.

– Список подписан товарищем Блюхером. Он лучше знает своих людей. И список утвержден военным прокурором.

– Но товарищ Блюхер наверняка не знает, какую чушь вы тут шьете рядовому инженеру! А раз Блюхер подписал, то и военный прокурор возражать не будет. Путна к инженеру притянули, которого он и в глаза никогда не видел, заговор тут выдумываете…Вы били по морде несчастного инженера? Или что вы там с ним сделали?