Движущийся палец (= Одним пальцем)

– А удалось выяснить, насколько профессионально пишет она на машинке? Какой у нее удар - кажется, так это называют?

Грейвс снова кивнул:

– Да, выяснить это не так сложно - однако все адреса отстуканы на машинке одним пальцем.

– Значит, кто - то, не слишком знакомый с этим детом?

– Ну, не обязательно. Может быть, кто - то, умеющий писать на машинке, но не желающий, чтобы об этом узнали.

– Похоже, что, кто бы там ни писал эти анонимки, он прошел огонь, воду и медные трубы, - медленно проговорил я.

– Что верно, то верно, - согласился Грейвс.
– Знает все наши финты.

– Гм... Ни об одной из здешних дамочек я бы этого не подумал, удивился я.

Грейвс откашлялся:

– Я, возможно, выразился недостаточно точно. Эти письма писала какая то образованная женщина.

– Что же, леди?

Это вырвалось у меня помимо воли. Я уж, наверное, годы не употреблял этого слова, но сейчас оно сорвалось у меня с губ автоматически как отголосок давно минувших дней. Я словно снова услышал бабушку, с оттенком невольного презрения говорящую кому - то: "Но разумеется, дорогая моя, ведь она же не леди!"

Нэш сразу же понял меня. Слово "леди" и для него еще что - то значило.

– Не то чтобы непременно леди, - сказал он, - но определенно и не обычная деревенская баба. Те по большей части почти неграмотные, не знают орфографии и, наверняка, не умеют внятно выражать свои мысли.

Я молчал, для меня все это было шоком. Городок так невелик. Подсознательно я представил себе писавшую эти письма похожей на миссис Клит, местную "колдунью" - озлобленной, ехидной, немного трусливой женщиной.

Симмингтон высказал вслух то, что я только думал.

– Этим круг подозреваемых лиц, - резко проговорил он, - суживается до какого - нибудь десятка человек во всем городке. В это я не могу поверить!
– Принужденным тоном, со взглядом, устремленным прямо перед собой, словно ему был неприятен звук собственных слов, он продолжал:

– Вы слышали, - что я говорил во время следствия. Если вы думаете, что это говорилось только для того, чтобы сохранить чистой память о моей покойной жене, то ошибаетесь. Я хочу еще раз повторить, что в письме, полученном ею, - я в этом твердо убежден - не было ни единого слова правды. Я знаю, что это была ложь. Моя супруга была крайне чувствительной.., и.., гм.., да, в определенных отношениях очень стыдливой женщиной. Такое письмо было для нее страшным ударом, а нервы у нее были далеко не в порядке. Грейвс ответил без колебаний:

– Вы, разумеется, правы, сэр. Ни в одном из этих писем не чувствуется, что человек действительно знает, о чем он пишет. Одни брошенные вслепую обвинения. Там нет попыток шантажа и, судя по всему, дело не в религиозной мании - такое тоже случается. Ничего, кроме секса и слепой ненависти! А это может оказаться неплохим дополнительным ориентиром при поисках преступника!

Симмингтон встал. Он был сухим, отнюдь не сентиментальным человеком, но сейчас губы у него дрожали:

– Надеюсь, что вы быстро найдете чудовище, которое пишет эти письма. Оно ведь убило мою жену так же верно, как если бы ударило ее ножом, - он помолчал.
– Хотел бы я знать, что сейчас чувствует этот человек?

Симмингтон вышел, не дожидаясь ответа на свой вопрос.

– Что действительно может чувствовать эта особа, доктор?
– спросил я. Мне казалось, что именно он мог бы знать ответ

– Трудно сказать. Может быть, угрызения совести, а может, радость от своей власти над людьми. Вполне возможно, что смерть миссис Симмингтон только усилила ее манию.

– Будем надеяться, что нет, - сказал я, чувствуя холодок, пробежавший у меня по спине, - потому что иначе...

Я замялся, и Нэш докончил фразу вместо меня:

– Попытается снова? Для нас это был бы наилучший вариант, мистер Бертон. Знаете, повадился кувшин по воду ходить...

– Но ведь было бы сумасшествием продолжать писать эти письма, воскликнул я.

– Будет продолжать, - заверил нас Грейвс.
– Все они так. Понимаете, это как наркотик, - невозможно остановиться.

Я с ужасом покачал головой и спросил, нужен ли я еще им. Мне хотелось на свежий воздух - здесь, в комнате, атмосфера была прямо - таки пропитана злом.

– Вы нам уже не нужны, мистер Бертон, - сказал Нэш.
– Держите только глаза открытыми пошире и помогайте ним, чем можете: в первую очередь вбивайте в голову всем знакомым, чтобы они отдавали нам каждую анонимку. Я кивнул.

– По - моему, эту гнусность получили еще многие в городе, - заметил я.

– Ничего удивительного, - сказал Грейвс и, немного наклонив к плечу голову, спросил:

– А вы не знаете никого, кто совершенно точно не получал таких писем?

– Вот так вопрос! Я, знаете, еще не удостоился чести быть доверенным лицом всего здешнего общества

– Нет, нет, мистер Бертон, я этого и не думал. Я хотел лишь спросить, не знакомы ли вы с кем - нибудь, о ком вы точно знаете, что он не получал этих анонимок?

– Ну, собственно говоря, - неуверенно проговорил я, - знаком.

И я повторил им свой разговор с Эмили Бартон. Грейвс выслушал меня с каменным лицом.

– Хорошо, это может нам пригодиться. Это я себе отмечу.

Я вышел наружу, на солнце. Следом за мною вышел и Оуэн Гриффит. Когда мы очутились на улице, я громко выругался:

– Черт побери, и это место, где я должен был валяться на солнышке и лечиться? Тут полно гноящихся ран, а выглядит все мирно и невинно, как в раю!

– Но именно там, - сухо проговорил Гриффит, - именно там и таился змей.

– Слушайте, Гриффит, а они в полиции действительно что - то знают? Напали на какой - то след?

– Понятия не имею. У них своя тактика: с виду они очень откровенны, а по сути дела ничего нам не говорят.

– Н - да... Нэш - симпатичный парень.

– И очень толковый.

– Если в городе есть кто - то психически ненормальный, вы бы должны были об этом знать, - сказал я с легкой укоризной.

Гриффит покачал головой. Выглядел он беспомощно и, больше того, крайне озабоченно. Хотел бы я знать, подозревает ли он хотя бы, кто может быть автором этих писем.

Мы вместе шли по Хай - стрит. Я остановился у дверей конторы по сдаче недвижимости внаем.

– Стоило бы уже заранее заплатить вторую часть взноса. Только мне охота заплатить, а потом сразу же собраться и уехать вместе с Джоан. Пусть уж лучше пропадут деньги, лишь бы уехать отсюда.

– Вы не уедете, - сказал Оуэн.

– Почему?

Он не ответил, но через несколько мгновений заговорил все - таки снова:

– Впрочем, вы правы. Лимсток - не то место, где человек мог бы спокойно набираться сил. Вас.., или вашу сестру.
– могли бы здесь обидеть.