Двойник

– Ага.
– Я вру.
– Будет больно даже с обезболивающими?

– Возможно. Надеюсь, что нет. Извини.

Я качаю головой.

– Это не твоя вина. Все в порядке.

Несколько секунд я терплю, сдерживая стоны, пока очередное движение не заставляет меня нарушить тишину. Я судорожно глотаю воздух.

– Ты уверен, что можешь это сделать?

– Да, уверен.

Я шиплю от боли и сжимаю зубы от ощущения, что плечо выворачивается наизнанку. Мне нужны еще обезболивающие, но я приняла столько, сколько можно, чтобы не отравиться. Проходит еще одна долгая минута.

– Так где, ты говоришь, ты научился это делать?

Он сосредоточенно бормочет.

– Я не учился.

– Шутишь? Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

– Расслабься, Вест. Я как-то смотрел СИМ.

– Что?

– СИМ. Ну, знаешь, симуляция, имитация. Мы с Люком постоянно играли в РКИ…

– РКИ?

– Ролевые компьютерные игры, Вест. А то ты не знаешь…

– Корд.

– Ну, один из моих главных героев был крутым хирургом. Поверь мне, это ерунда.

– Видимо, те, кто говорят, что видео игры - это потеря времени, глубоко ошибаются, - говорю я спокойно.

Корд тихо смеется, так, чтобы не трясти ни свою руку, ни мое плечо.

– Думаю, да.

Я вспоминаю, как они с Люком проводили часы, разбирая не имеющие названий детали, а потом, собирая их по-другому, искусно и уверенно управлялись с крошечными инструментами, чипами и кусочками материала. Как они перебрасывались странными словечками на языке, который я не потрудилась выучить. Параллактические диски. Трилистниковые шнуры. Синтаксические клавиатуры.

– Не уверена, что пользоваться щипцами - это то же самое, что играть с инструментами, проводами и тому подобным, - говорю я ему.

– Я - лучшее, что у тебя есть.
– Он на секунду отвлекается, чтобы с ухмылкой посмотреть на меня.
– Не сомневаюсь, что ты бы справилась лучше, если бы не была ранена.

– Ну, вот и разобрались, - говорю я.

– Хорошо. Теперь перестань жаловаться.

– Ты вытаскиваешь пулю у меня из плеча, - напоминаю я ему.
– Мне было бы легче, если бы ты дал мне пожаловаться.

– Не мне, - говорит он.
– Не хочу это слышать. Перестань дергаться.

– Я не дергаюсь.

Еще тихий смешок. Я жду несколько секунд, прежде чем сказать ему.

– Спасибо, кстати. В смысле, за то, что делаешь это.

– Рано благодарить. Хотя мы почти закончили.

Последняя волна боли перекрывает эффект онемения от обезболивающих, окутавший меня, словно облако, и заставляет меня содрогнуться в ответ. Я издаю тихий стон и борюсь с позывом перевернуться на бок, чтобы защитить плечо от дальнейшего травмирования.

Корд громко выдыхает. То, что его отпустило напряжение, ощущается почти физически.

– Хорошо, я ее достал.
– Он поднимает щипцы к луне за окном: между их кончиками зажат кусочек серебра. Пуля была бы симпатичной и блестящей, если бы не была все еще покрыта моей кровью.

Я забираю у него пулю - смертельный шарик. Держа ее в руках, я чувствую благодарность, облегчение и отвращение от того, что допустила случившееся.

Я роняю пулю на грязный ковер, и она беззвучно исчезает в дешевом синтетическом ворсе.

– Заканчивай, Корд, - тихо говорю ему я.
– Пожалуйста.

Дальше все идет быстрее. В аптечке, на удивление, много всего: спирт, чтобы обработать рану, полоски с антибиотиком, рулон бинта. Баночка пенициллина с истекшим сроком давности, из которой я проглотила пару таблеток. По мнению Корда, мне не нужно накладывать швы, так что он плотно бинтует рану большим количеством бинта и закрепляет его пластырем.

– Вест, если это все не выдержит… - он не заканчивает фразу, прикрепляя последний Н-образный пластырь мне на плечо. Но я знаю, о чем он думает. Если бандаж не будет держаться, то нам придется решать что делать дальше.

Нет, никаких больниц, никаких записей о том, как серьезно она меня ранила, никаких процедур, которые бы дали ей возможность выследить и найти меня в беспомощном состоянии.

– Выдержит, все будет в порядке, - говорю я ему.

Он ничего не говорит, неохотно понимая мои страхи. Он нежно помогает мне надеть на плечо рубашку, глядя, только на мой подбородок, и застегивает на ней пуговицы.

Последняя пуговица застёгнута. Корд смотрит на меня теплым взглядом, и с тихим вздохом приглаживает мои взлохмаченные волосы. Все ещё не говоря ни слова, он начинает убирать вокруг меня. Я остаюсь в постели, плечо пульсирует от боли, несмотря на лекарства, и я, в попытках отвлечься от неё, блуждаю взглядом по комнате.

На самом деле осматривать здесь особо нечего. Мы находимся в квартирке на первом этаже в западной части Гаслайта. Когда мы проходили мимо, лёгкий прохладный ветерок качнул белый ярлык на круглой ручке входной двери, и он привлёк наше внимание, как флаг капитуляции. Хотя я знала, что Корд не хотел останавливаться так близко к месту, где она видела нас в последний раз, но было очевидно, что я не в состоянии продолжать поиски.

И вот мы здесь. Квартира очень старая, тесная, с несовременной планировкой. Основное пространство загромождено безделушками и полками с пожелтевшими зачитанными книгами. Ванная размером со шкаф, кухонька, на которой нет места, чтобы повернуться, не говоря уж о том, чтобы готовить. Предыдущий владелец умер достаточно давно, в нежилом помещении застоялся воздух. Однако, не думаю, что хозяин был активированным Альтом - обстановка квартиры не соответствует образу нового жильца или молодого студента. Думаю, это был человек, который жил и умер в одиночестве, его тело довольно быстро убрали, а квартиру оставили на потом. Либо у гаслайтской службы зачистки накопилась незавершенная работа, либо им серьезно не хватает рабочих рук. От голода у меня болит и урчит желудок.

Ко мне подходит Корд.

– Я собираюсь сбегать, найти тебе что-нибудь поесть. Ты будешь лучше спать, если поешь.

– Куда ты собираешься идти?
– У меня внутри все сжимается, не могу понять, то ли от голода и страха остаться одной, то ли от того, что он уходит.

– Дальше по улице есть круглосуточный магазин. У них найдется что-нибудь горячее, пускай и просто разогретое. Может быть, хочешь кофе?

Я смотрю на него, и его лицо расплывается у меня перед глазами, чему я удивляюсь не меньше него. Я плачу, не пытаясь вытереть слезы. Не уверена из-за чего, просто мне кажется глупым, пытаться скрыть их от Корда.

– Почему ты плачешь?
– спрашивает он тихим голосом. Я вижу, что он растерян. Он не привык иметь дело со слезами. Не думаю, что его брат, Тэйж, был плаксой, особенно после несчастного случая, произошедшего с их родителями, когда он замкнулся, отказываясь чувствовать что-либо.

Я должна сказать ему. Он скоро узнает. Но это тяжело, зная, как я села в калошу, вне зависимости от всех оправданий.

– Корд, я потеряла пистолет.

– Пистолет.

– Пистолет Люка. То есть мой.
– Я до сих пор чувствую, как Люк вкладывает мне его в руку.
– Я его бросила там. В переулке, после того, как видела ее. И его. Их обоих.
– Я выпаливаю слова оправдания, которые оставляют меня опустошенной.
– Кажется, я была в шоке от крови и всего прочего. Даже не помню, как я… Не могу поверить, что …