Двойник

Корд пристально смотрит на меня.

– Я знаю, что ты это имела в виду, Вест, - говорит он вполголоса, - не надо объясняться.

У меня начинают гореть щеки и уши, не смотря на то, что внутри всё закоченело. В голове абсолютная, полнейшая пустота.

– Но всё равно спасибо за это, - в уголках его рта притаилась тень улыбки.

Я смотрю сначала удивлённо, а потом сердито на широкую улыбку, вспыхнувшую на его лице:

– Как великодушно с твоей стороны, дослушать до конца.

Он касается моего плеча, и я благодарна за то, что он знает меня настолько хорошо, что меняет тему разговора, не дожидаясь пока я об этом попрошу:

– Тебе нужно ещё обезболивающее? Если хочешь, помогу сменить повязку.

Я вспоминаю прикосновения его рук, выражение лица, когда он склонился надо мной у той кровати

– Нет, всё нормально. Я справлюсь, - тихо отвечаю я.

Корд качает головой:

– Значит, ты скорее сделаешь это одной рукой, чем позволишь мне…

– Нет, не надо обезболивающих, Корд, - я перебиваю его, стараясь не тараторить, - не хочу сейчас быть заторможенной. Но не откажусь от помощи с плечом.

В его глазах промелькнуло удивление, затем взгляд потеплел, и он произнес только:

– Хорошо.

– Но сначала мне нужно в душ.

– Хорошо.

– И одолжи мне какую-нибудь футболку. Этой уже здорово досталось.

– Хорошо.

И самая длинная дорога начинается с первого шага. Маленького шага. Сделай их достаточно, и они обретут смысл.

– Думаешь, она найдет кого-нибудь другого?
– спрашивает Корд, сидя на диване, позади меня. Он отрезает полоску пластыря и фиксирует края свежей марлевой подкладки, прикрывающей рану.

Я закатала рукав рубашки выше плеча - рубашки Корда, которую я надела на замену той, что выбросила. Даже не смотря на сильный запах стирального порошка, она все равно пахнет Кордом.

– В смысле, другого страйкера?
– спрашиваю я. На этот раз его руки холодные, а моё тело всё ещё разгоряченное после душа.

– Да. Скоро она узнает, что Глэйд умер. Что помешает ей нанять другого, а?

– Возможно, - я изо всех сил стараюсь не реагировать на его близость - но я так не думаю. Думаю… я думаю, теперь она захочет сама покончить с этим. Как и было предназначено.

Корд осторожно прижимает еще одну полоску пластыря:

– Ты тоже этого хочешь?

Я чуть качаю головой. Не в силах сказать, что всё, что я о ней узнала, говорит о том, что именно ей суждено быть той единственной, а не мне.

– Я не знаю.

– В любом случае, слишком рискованно надеяться на то, что теперь она возьмется за тебя в одиночку. Ты можешь натолкнуться на кого угодно.

Я не могу не рассмеяться:

– Тебя это тоже касается, если собираешься и дальше ошиваться вокруг меня.

– Не меня она должна устранить, - говорит Корд, отрезает ножницами очередной кусок пластыря и разглаживает его, - я был бы просто случайной жертвой. Дополнительной потерей. Классическое СУ.

От его слов веет холодом.

– Я вообще не должна сейчас быть здесь. Она бы никогда не обратила на тебя внимания, держись я от тебя подальше.

– Ты и держалась подальше. Это я следил за тобой в тот день, когда она меня увидела. Если хочешь кого-то винить - вини меня, - я слышу, как позади меня Корд кладет ножницы и оставшийся пластырь обратно в аптечку. Он наклоняется, чтобы поставить ее на журнальный столик. Затем опять садится на диван так же близко ко мне, как и раньше. И принимается опускать мой рукав.

Я возмущенно фыркаю:

– Ладно, буду винить тебя, за то, что ты явился туда и спас мне жизнь.

– Я не хочу быть вынужденным спасать тебе жизнь, - тихо говорит Корд, - когда ты и сама способна это сделать.

Некоторое время я молчу. Я думаю, о своём ноющем от боли плече, холодных глазах моего Альта и новых сомнениях, одолевающих меня.

– Корд, я могла истечь кровью, - мой голос печальный, отчаянный. Вдруг я чувствую такую острую необходимость увидеть его лицо, что поворачиваюсь назад:

– Я облажалась, согласись?

Его глаза вспыхивают ярким огнем под светом лампы:

– Не делай этого.

– Чего?

– Не говори так, как будто это ты должна умереть.

– Да, я могу и умереть, - огрызаюсь я, - я же человек.

– И страйкер, - парирует Корд. Вдруг он немного отодвигается, его плечи скованны.
– И если то, что ты им стала, может принести хоть какую-то пользу, то только сейчас.

– Если бы я сделала это раньше, кто знает, как всё могло бы обернуться. Кто мог бы до сих пор быть с нами.

– Ты не знаешь, удалось ли бы тебе спасти их, Вест. И они, в любом случае, не позволили бы тебе сражаться за себя.

Я подтягиваю к себе колени и обхватываю их руками, отгораживаясь от его отчаяния и своих мыслей.

– Я ненавидела твоего Альта за то, что случилось с Люком, - говорю я, - я сначала даже тебя немножко ненавидела. Но не только твой Альт виноват в смерти Люка. Если бы я не вошла в тот дом… если бы я просто осталась в машине, как он просил… он всё ещё был бы здесь.
– Дыхание вырывается толчками.
– Как бы я не противилась этим мыслям, они не дают мне покоя.

Тишина.

– Тогда, возможно, здесь не было бы меня, - говорит, наконец, Корд, - так было бы легче?

– Нет, ты же знаешь, - шепчу я дрожащим голосом.

– Это не изменило бы и того, что ты получила своё назначение. Вест, сначала и я себя винил. И тебя тоже. Но мы не виноваты. Тебе не кажется, что Люк хотел бы, чтобы мы это знали? Так что перестань себя винить, и осознай, что сейчас на кону твоя собственная жизнь.

Под влиянием его слов, глаза начинает жечь, взгляд затуманивается:

– Я просто боюсь снова всё испортить, особенно теперь, когда это важно, как никогда.

– Почему я так сильно верю в тебя, а ты нет?
– он тихо ругается себе под нос и смотрит на меня; на его лице столько боли и ярости, что мне становиться не по себе, никогда ещё его гнев так меня не пугал.
– Вест. Пожалуйста.

Кажется, что сердце колотится прямо в горле:

– Корд… - Но я не могу произнести больше ни слова, парализованная тем, как он рассчитывает на меня, как верит в мои способности.