Двуединый
Шрифт:
Ни мне, ни своей матери. Просто стоял и слушал, какая я сука.
Потом, когда она уходила, он говорил мне: «не обращай внимания, какая разница, она просто такая…» Но ни разу не вступался за меня.
Я очень долго пыталась не обращать. Главное ведь – наши отношения с ним, а не всякие другие люди.
Но однажды что-то сломалось.
Его мать приходила к нам, когда сама считала нужным. Она убедила Мишку сделать ей ключи.
И вот как-то в субботу, почти в двенадцать, но мы еще валялись в кровати, смотрели кино, обнявшись… Она ворвалась к нам,
Окна были чистые, между прочим, их мыли месяц назад, я вызывала из клининговой компании… Не важно. Я ведь не мыла их собственной рукой, а другие люди, пусть и профессионалы, не могли сделать это хорошо. Я живу в грязи, и вообще недостойна.
Мишка тихо стоял рядом.
И я сорвалась. Не выдержала. Выгнала их обоих.
Да, Мишка снова не возражал, словно давно ждал этого момента. Тихо собрался и ушел.
Чуть больше месяца назад.
А тут пришел снова, забрать оставшиеся вещи.
Он позвонил заранее, и я приготовила его сумки. Думала – отдам и… все, больше никогда не увижу. Все равно немного ныло сердце.
– Алиса, - осторожно сказал он, - ты не попьешь со мной чай? Я недолго, сейчас уйду. Я просто хотел немного поговорить… объяснить… Не сердись, ладно.
– Хорошо, - сказала я.
Сердиться на него по-настоящему я не могла, он просто такой… Но и продолжать не хотела. Это все больно и для меня тоже, но я не могу. А чай это просто чай. Мишка попьет и уйдет, я не сомневалась.
Наверно, где-то глубоко в душе я на что-то надеялась.
И тоже вот не хватало человеческого тепла…
Он достал шоколадные печеньки из рюкзака, мои любимые…
Я налила чай.
Он долго сидел, хмуро покручивая кружку из стороны в сторону.
– А знаешь, я перешел на другую работу, - тихо сказал он, не глядя на меня. – И зарплата лучше, и перспективы… Командировки в Европу обещают.
Он вздохнул.
– Поздравляю, - сказала я.
Даже не сомневалась, что однажды это случится. Он способный парень.
– Квартиру буду снимать, съезжаю от родителей. Вот, вещи туда повезу.
– Понятно, - сказала я.
Что еще сказать? Что он молодец, наконец-то хоть немного решил повзрослеть?
Зачем мне это?
– Алиса… - он поднял глаза. – Прости меня.
– Ты ничего не сделал, - сказала я.
Он как-то подобрался, даже сжал зубы. С минуту, наверно, молчал, мешая пустой чай в кружке.
– Не сделал, - согласился, наконец. – Но ведь должен был.
– Ты ничего мне не должен, - сказала я.
«Ты мне никто».
Мальчишка. Такой мальчишка, за которого все и всегда решала мама. А тут я… и я не вписывалась.
Он не плохой. Просто я уже не могу.
И не хочу начинать заново. Не нужно сейчас…
– Знаешь, наверно не очень правильно говорить это тебе, - он сосредоточенно облизал губы, глядя на меня, - но я даже рад, что так вышло.
Так будет лучше, для нас обоих.– Да, - сказала я. Вдруг поняла, что слезы наворачиваются на глаза. Вот и все.
– Прости, - сказал он. Поднялся на ноги. – Я, наверно, пойду…
* * *
– Мы можем вернуться домой, - сказал Линар. – Тебя не тронут.
У меня самой выбора нет, не могу же остаться в парке одна. Думаю, за мной, как и за ним, следят тоже. Мне даже пойти больше некуда.
Вот только первое, что Линар сделал, оказавшись в спальне – стащил с кровати матрас и оттащил подальше, к центру комнаты. Подальше от тонких ниточек, вылетающих из стены.
– Мне так будет спокойнее, - сказал он. – И с душем еще нужно поаккуратнее, там есть тоже.
– Даже в собственной спальне невозможно расслабиться, - я невесело улыбнулась.
Линар погладил меня по волосам.
– Все будет хорошо, - шепотом сказал он.
Я видела, уверенности у него не было, но было твердое намерение сделать все, что в его силах. И уже за одно намерение я была благодарна.
Тем более, что Мишка… он пришел и ушел, там, дома, и у меня слезы наворачивались на глаза. Это было не со мной, но и со мной в то же время. Это ведь я окончательно рассталась с ним. Он говорил там с мной.
Одиночество, такое острое вдруг, навалилось. Чужой мир, чужие люди, и мне не вернуться домой, а дома даже не заметят, что я… что со мной что-то не так. Тоска и почти физическая боль в груди. До головокружения снова. До невозможного желания провалиться домой.
– Тихо, тихо… - Линар обнял меня.
И я прижалась к нему, обнимая крепко. Наверно, мне хотелось хоть к кому-то прижаться, почувствовать живого человека рядом. Найти вторую половинку себя.
Его пальцы гладили мою спину, нежно и мягко.
Его губы коснулись моего виска… его дыхание…
К черту все!
Тот Линар, что передо мной, все еще в строгом костюме, тот, что из зала Совета. И я попыталась расстегнуть застежку у него на груди, чтобы снять пиджак… или мундир? Не важно. Застежка не поддалась, но Линар понял сам.
– Вот так, - показал он, улыбнулся. Ему точно хотелось того же самого. – Это просто.
– Я научусь, - улыбнулась в ответ.
Он фыркнул мне в макушку, снимая пиджак и обнимая меня крепче.
У него сильные руки, куда более сильные, чем у Мишки. И нежные.
Я глажу его спину, телом чувствуя каждый вдох.
А потом расстегиваю на нем рубашку, в этот раз застежки поддаются легко. Сердце колотится.
Провожу ладонью по его животу, по груди, и он тянется ко мне, словно большой кот за лаской. Касаюсь губами его плеча и шеи под волосами, хочется почувствовать его запах… он даже перестает дышать, замирает, как мышцы чуть напрягаются. Ему нравится. И мне нравится тоже.
Он прижимается ко мне бедрами, чуть качнувшись из стороны в сторону. И я так отчетливо ощущаю, как сильно он меня хочет.