Дядька... с небеси

— Значит, Лукерья, а сена мне не надо, мне и так сойдет, я бывший солдат, ко всему привычен.

— Да какая я, батюшка, Лукерья, просто Лушка, — зарделась молодуха, — я же, чай, не боярыня, а раз ты хочешь на сеновал, я тебе сейчас все спроворю, солома еще осталось.

— Погоди, Лукерья, не торопись, — попросил ее Николай, — я сразу хочу тебе выложить все просьбы. Я, знаешь ли, попал в переплет, да так, что у меня все отняли, и из всего имущества меня остался только полушубок, но никаких харчей нет. Я не знаю, как долго я здесь пробуду, надеюсь, что быстро все сделаю, но, если застряну, сможешь как-нибудь меня прокормишь? А я тебе отработаю, чем смогу, я вижу, что у тебя тут мужской работы полным-полно.

— Прокормлю как-нибудь, не беспокойся, мне один лишний рот не помеха, и как тебя, батюшко, зовут?

— Николай, или Никола, как тебе удобнее, Лукерья.

Проворная хозяйка, Лукерья постаралась на славу, и Николай с удовольствием растянулся на набитом соломой матрасе. Здесь оказалась и импровизированная подушка, и одеяльце, да и свой полушубок Николай тоже затащил на сеновал. Он попытался связаться с капитаном Неустроевым, но ничего не получилось — капитан не отвечал, что Николая особо не огорчило, так как капитан предупредил, что связь будет неустойчивой. Ничего делать не хотелось, и, хотя солнце только начало клониться к закату, он задремал, и проснулся только утром следующего дня.

— «Господи, да я же на сеновале», — догадался Николай после долгих раздумий о месте своего нахождения и событиях вчерашнего дня. — «Каждый раз просыпаюсь на новом, непонятном месте». Он еще раз попытался связаться с капитаном Неустроевым, но опять без положительного результата.

Спустившись с сеновала, он с удивлением обнаружил, что его дожидается ватага вчерашних мальчишек, но первой к нему подскочила босоногая девчонка лет семи. — Дядька! — сказала она, смущаясь, — мамка велела тебе дать кашу, а сама она на покосе, пошли в избу.

— А ты, деточка, вынеси ее сюда, на солнышко, — попросил Николай и, кое-как умывшись из небольшой деревянной бочки, поел остывшей каши, запив квасом из глиняной кружки.

— Дядька с небеси, нас к тебе тятя послал, — заявил княжеский сын Василий, — чтобы мы тебе пособили.

— Да, ребятки, сейчас пойдем на ваш заливной луг, только нам для работы потребуются небольшой топорик, веревочки и что-то типа бумаги или картона, чтобы можно было делать заметки.

— Топорик я запросто стащу у тятьки, — вызвался вчерашний знакомый Фрол, — веревочки мамка прячет и не даст, а про то, что ты еще сказал, то нам неведомо.

Николай забрался на сеновал, взял ремешки, которыми он был связан, и они дружной компанией отправились в путь. По дороге Фрол забежал за топориком, а Василий рассказал, что сегодня с раннего утра мужики взялись косить заливной луг и, по указанию его отца, начали с краю, а теперь там уже должны работать бабы, чтобы разгребать для просушки скошенные валки травы.

Женщины работу уже закончили и встретились по дороге. Они двигались дружной компанией, держа деревянные грабли на плечах, и весело напевали. Да и как было не петь на этом празднике жизни, когда работа сделана, греет солнышко, лаская полевые цветы, и весело поют птицы.

— С добрым утром, красавицы! — поприветствовал их Николай, и бойкие «красавицы», привычные к крестьянскому труду, разом засмущались, так как к ним никто так не обращался. Среди женщин была и его квартирная хозяйка, Лукерья, которой он помахал рукой, отчего та даже раскраснелась.

— Ты бы еще дольше спал, боярин! — отозвалась одна из них, удивив Николая таким обращением.

Заливной луг оказался подлинным произведениям Творца. Он простирался идеально ровной поверхностью, покрытой высокой, сочной травой, на расстояние не менее двух километров, и имел практически прямоугольную форму. Ближний к городищу край луга был выкошен и благоухал запахом скошенной травы.

Николай попросил мальчишек вырубить в ближайшем лесочке три палки длиной в свой рост, штук тридцать длиной по пояс, и еще найти кусок берёсты. Считать его помощники не умели, и тогда Николай трижды показал им растопыренные пальцы обеих рук.

— А, понятно, много! — прокомментировал Василий.

Шустрые пацаны все быстро исполнили, и Николай из длинных палок сделал обычную сажень с ориентировочным шагом в два метра, скрепив палки ремешками. — Ну, все готово, парни, — сказал Николай, — сейчас начнем измерять ваш луг, будем двигаться по краю, чтобы не топтать покос. Нужно будет измерить длину луга вот этим деревянным шагом, поворачивая его, фиксировать результат и в нужных местах забивать колышки, которые вы приготовили. Как я вижу, вы не совсем меня поняли, но сразу же поймете, как только начнем, и будете мне помогать.

Николай перекрестился и двинулся вперед, поворачивая сажень, и громко считая шаги: — Раз… два… три… Через десять шагов сажени он остановился, и своим ножичком сделал на берёсте черточку, как это делают люди, котором приходится считать большие объемы, то есть, замыкая такие черточки в квадрат с одной диагональю. Таким образом, каждой такой квадрат будет обозначать пятьдесят шагов сажени, то есть, расстояние в 100 метров. При непрерывном счете можно легко сбиться, и придется все начинать сначала, а при таком способе можно сбиться не более, чем на десяток.

Через каждые десять шагов сажени стали забивать колышки, и делать это вызвался молчаливый крепыш, который делал это быстро и ловко. Затем считать вызвался старый знакомый Фрол, который быстро запомнил счет и делал это без ошибок. А потом не выдержал и княжеский сын, Василий, сказав, что он легко справится с деревянной саженью. Теперь действовала уже целая бригада: Василий орудовал саженью, Фрол громко считал, Николай фиксировал, а крепыш забивал колышки. Оставшимся без дела мальчуганом также захотелось поучаствовать, и Николай посоветовал им громко считать хором, а для действий с саженью все они были малорослыми.

Так они дошли до места побоища, где на большом участке трава была вытоптана, валялись палки и виднелись темные пятна, над которыми вились насекомые. Вне всякого сомнения, это была запекшаяся кровь. — «И чего было биться?» — подумал Николай, — «ведь результат для обеих сторон отрицательный: погибли и пострадали люди, покос на большом участке вытоптали — один ущерб». К его удивлению дети на место побоища никак не отреагировали, скорее всего, были к такому привычны.

Измерения закончились на конце луга, который также был выкошен. Теперь оставалась только арифметика, и Николай сделал это самостоятельно, не мороча голову мальчишкам, и быстро рассчитал на берёсте место середины луга. Он сам вел обратный отсчет, руководствуясь забитыми колышками, и на месте расчетной середины они забили все оставшееся колышки в ряд, перпендикулярно краю луга. Место побоища оказалось сдвинутым в сторону «петровских» метров на двести от найденной середины, и Николай подумал, что у князя, с его захватническими интересами, глазомер просто отличный. — Все, парни, работа закончена, мы луг разделили точно пополам, теперь в этом месте нужно будет поставить более серьезный столбик, пошли назад.

— Ой, сюда тятя идет, пешком, и без дружинников, почему-то, — подал сигнал Василий, когда бригада подходила к началу луга.

Князь, поздоровался с Николаем и спросил — удалось ли ему выполнить поставленную задачу. Николай не успел и рта раскрыть, как Василий довольно толково все рассказал отцу, продемонстрировав и сажень, сделанную Николаем, и забитые колышки. Не забыл он, разумеется, похвастаться тем, что действовал саженью самостоятельно. Что-то попытался добавить и Фрол, но князь на него цыкнул, сказав, чтобы не вмешивался в княжеский разговор.