Дьявол серой преисподней. Том 1

— Элементальный дух воды, — моментально заключил Брейвик. — Именно он помутил её разум, лишил эмпатии и… должно быть, разъел её душу. Дверь к светлому будущему с грохотом закрылась…

— Извини, что спрашиваю, — прозвучал холодный, лишенный сочувствия голос, — но неужели предпосылок к нынешнему краху Виктории не было?

— О чём ты? — продолжая раздумывать о своём, без особой страсти поинтересовался Ленц.

— Ваш план с самого начала строился на насилии. Подчинить Кормунд, поставить ультиматум Адриане, уничтожить герцогов… Точно ли это могло закончиться миром?

Вечно осторожный и порой непростительно трусливый Мичурин сейчас вёл себя крайне безрассудно. Ленц развязал его, напоил водой и, кажется, не планировал убивать, однако друзьями их это не делало.

— В твоих словах… есть правда, — убийца, впрочем, согласился с критикой. — Хоть и без грубой силы кардинальные изменения невозможны, нам не стоило рассчитывать на добро, выстроенное на крови.

Ставка Михаила Мичурина и Лифии Фомальгаут сыграла.

Несмотря на его бесчисленные преступления, Ленца нельзя назвать плохим человеком. Жестокость, которую он демонстрировал, не была частью его души, а скорее казалась вязкой субстанцией, однажды испачкавшей Ленца.

— Что будешь делать теперь? — продолжал задавать вопросы Мичурин. — Раз уж я оказался жив, ты, полагаю, убьешь меня?

— Я?.. — в океане печали Брейвика мелькнул островок растерянности. — Нет… Смысла проливать кровь больше нет. И меня, в сути, это даже радует…

Подобных откровений и дожидался Михаил. Каким бы ничтожеством Мичурин ни был в прошлой жизни, проницательности ему не занимать. Он достаточно ясно зрел в душу Ленца и догадывался, как можно повлиять на такого человека.

— Не воспринимай это как угрозу, — предупредил Мичурин, — но ты ведь понимаешь, что твоя жизнь окончена?

— Несомненно. Ведь даже если Адриана сейчас падёт... Уже скоро рассудок Вики помутнеет достаточно, чтобы новой целью её льда стал я.

— Тебя это устраивает?

Брейвик вдруг слегка приподнял брови и сжал губы, однако это выражение продержалось на его лице всего миг.

— Опять же, речь ведь не только о тебе. Жители Кормунда, Адриана и её стражи, Кирса, я — все мы умрём… от рук Виктории Норборг, — последнюю деталь Михаил уточнил с особой твердостью.

Пускай Ленц и промолчал, но желанный ответ был дан выражением его лица. По сухим щекам впервые за долгие годы потекли слёзы, а погасшие зеленые глаза покрылись стеклянной пеленой.

— Она бы… — через горечь, заставшую в горле, говорил Ленц. — Она бы такого точно не хотела…

Чувство вины — надёжный рычаг. Впрочем, самой уязвимой частью души Брейвика было не это, ведь жить виновным он однажды уже решился… Что же тогда превзошло чувство вины?

— Ленц, скажи мне, ты любишь Викторию Норборг?

— Она была хорошим человеком… Я уважаю её всем сердцем, поэтому…

— Как женщину, Ленц. Любишь её как женщину?

— Люблю.

Наверное, он впервые озвучил те чувства, которые раньше не понимал. Однако Мичурин, заставив прийти Ленца к такому выводу, не отступил.

— Я никогда не любил, — признался Михаил, — но предполагаю, что любой мужчина желает подкрепить свою любовь действием. Ты так не считаешь?

— К чему ты клонишь?..

— Так уж и быть, скажу прямо… Ты ничего для неё не сделал.

— Я исполнял каждый приказ, — строго процедил Ленц, не желая слушать подобные упрёки. — Даже преступные… Уже забыл об этом?

— Ты работал во благо вашей общей цели. Опорой для Виктории ты не был.

— А должен был? Мы, напомню, не в семейную жизнь играли, а объединяли раздробленное королевство!

— В этом, видимо, была ошибка, — откровенно наглея, заключил Мичурин. — Наша первая встреча, Ленц. Ты знал, что душу Виктории разъедает элементаль, но не стал убивать ни меня, ни Варга. Почему?

Ленц осознал.

— Потому что это было невыгодно…

— А она, видимо, считала тебя крайне близким. Я на собственной шкуре ощутил её гнев, когда мы с Кирсой едва тебя не убили… — Мичурин покосился на свои ноги. — Пусть Виктория Норборг и желала быть главенствующим лицом, порой она также хотела быть женщиной.

— Выходит, — выдержав паузу, заговорил Брейвик, — я действительно ничего для неё не сделал… А уже, наверное, поздно.

— Нет. Думаю, осталось ещё кое-что, что ты бы мог сделать для своей любимой девушки…

16. Загнанные в угол

«Как можно было так облажаться?» — мысленно спросила себя девушка с белокурыми волосами, игнорируя трещащий звук костра, приятный аромат жарящегося хлеба и невероятно красивое звездное небо.

«Как же я могла не замечать?» — она повторяла эти вопросы, словно мантру, ощупывая потёртую обложку некой книги. Достопочтенная госпожа занималась этим явно не первый час, поэтому текстура кожаного переплёта наизусть отпечаталась на кончиках её пальцев…

— Мне кажется, нужно ещё немного прожарить с этой стороны… — прозвучал где-то голос её батлера Густава.

— Ты что, хочешь уголь есть?! Переверни! — немедленно следовало возмущение её главной стражницы Торы.

— Ну они же пока не горят…

— Так ты этого ещё и дожидаешься?!

Эти беззаботные голоса окружали её, но всё равно казались такими… далёкими. Настолько далёкими, что Адриана Норборг не обращала на них внимания. Её беленькие дрожащие руки не переставали скользить по обложке неизвестной книги, а в голове сами по себе всплывали одинаковые по смыслу вопросы.