Дьявол в бархате

– Тише! – зашипела Лидия, испуганно озираясь по сторонам. – Кто знает, не подслушивает ли нас какой-нибудь папист! Замолчи!

На ее лице застыло выражение непритворного ужаса. Фэнтон улыбнулся поверх ее головы – наивное дитя! – и продолжил:

– Хорошо, я буду говорить вполголоса. Должен ли я испытывать недоверие к этим людям – называй их католиками, – которые разбрасывались золотом и проливали человеческую кровь, защищая отца нашего короля? И ждали любого повода, чтобы проломить шлем какому-нибудь круглоголовому? Могу ли я думать, что они причинят зло нынешнему королю? Если бы я не был англиканцем, то был бы католиком!

– Господь всемогущий, ты снова одержим! – пробормотала Лидия, прижимаясь к нему. – Вернись! – крикнула она. – Вернись!

– Милое дитя, посмотри в мои глаза. Разве похож я на одержимого?

– О нет, теперь я вижу, что это ты – истинный ты. Но выслушай же меня.

– С превеликим удовольствием.

– Наш бедный король, – начала Лидия, – так безволен…

По лицу Фэнтона снова расплылась широкая ухмылка, но Лидия опять ее не заметила.

– Им руководят порочные, злокозненные женщины. Королева – папистка. Величайшую власть над королем имеет Луиза де Керуаль, мадам Карвелл, герцогиня Портсмутская – папистка и французская шпионка. Все знают, что даже брат короля стал папистом. Неужто во всем этом нет злого умысла? – Фэнтон взял Лидию за подбородок и слегка приподнял ее голову. – Раз уж тебе известно так много, скажи: чем нынче заняты те, кто называют себя друзьями короля?

– Ник, я ведь ничего не смыслю в политике! Давай лучше…

– Они отреклись от него, Лидия, или вот-вот отрекутся. Лорд Шефтсбери, этот дрянной коротышка, перебежал в противоположный лагерь еще два года назад, однако по сю пору посещает заседания совета, убежденный, что не получит отставку, ибо он слишком важен и влиятелен. Его светлость герцог Бекингем, сумасброд, хоть и не без способностей, тоже давно не служит королю. Есть и другие, кто на каждом углу кричит: «Нет папизму!» – но по сравнению с этими двумя они дети малые. Шефтсбери с Бекингемом основали сборище, называемое «Клубом зеленой ленты». Его члены носят зеленую ленту и устраивают свои собрания в таверне «Королевская голова». Называй их как угодно: хоть оппозицией, хоть патриотами, хоть партией предателей. Но они не станут сражаться открыто, как некогда круглоголовые. О нет! Их главное оружие – поганые острые языки, способные за сутки намолоть сколько угодно вздора и заполонить им весь Лондон. Гнусная писанина, клевета, обыкновенная угроза – вот способы, к которым они прибегают. Любой честный человек сочтет их презренными и низкими. И последнее, что я хочу сказать. Сейчас стоит затишье, но вскоре разразится страшная политическая буря, такая, каких еще не было в нашей стране. Помяни мое слово: пройдет всего три года, и…

Фэнтона прервал тихий стук в дверь. В спальне возник Джайлс.

– Скот в загоне, сэр, – доложил он. На губах его играла коварная ухмылка, свидетельствовавшая о том, что он ощутил вкус власти и этот вкус пришелся ему по душе. – Хочу сказать, что я собрал всех в вашем кабинете.

– Все спокойно?

– Спокойнее не бывает, сэр.

Лидия уже переместилась к изголовью; спрятавшись за шторой, она натягивала рукава платья и шнуровала лиф. Время от времени она корчила милые рожицы, подмигивала и улыбалась Фэнтону в знак любви и нежности. Фэнтону вдруг вспомнились ее слова, от которых почему-то защемило сердце: «Кроток, как служитель Господа, и дерзок, как круглоголовый!»

«Боже, – взмолился он про себя, – сделай так, чтобы старый сухарь в теле юноши был достоин этого, или хотя бы дай ему шанс доказать, что он достоин…» Но Фэнтон знал, что мольбы бесполезны.

– Возвращайся в свои покои, – обратился он к Лидии. – Говоришь, на двери есть засов?

– Все верно, крепкий деревянный засов, но…

– Запри дверь и не открывай, пока не услышишь мой голос. Сегодня ты будешь есть и пить лишь то, что приготовят по моему приказанию.

По лицу Джайлса пробежала тень страха.

– Да будет вам, сэр! – Он насмешливо махнул рукой, что вышло не очень убедительно. – Не думаете же вы…

– Именно что думаю, морковная голова, – оборвал его Фэнтон. – Уж это-то я умею. В доме прячется зло, тошнотворное и смертельное: оно хуже, чем подвал, затопленный нечистотами. И я собираюсь извлечь его на свет божий.

Глава пятая Китти в сером. И плетка-девятихвостка

В коридоре было всего два окна: в дальнем конце и в стене справа, над лестничной площадкой. Джайлс замер в поклоне, дожидаясь, когда Фэнтон выйдет из спальни. Едва оказавшись в коридоре, Фэнтон кое-что вспомнил.

– Слушай, Джайлс.

– Я весь внимание, сэр!

Джайлс тут же оказался рядом с Фэнтоном; выражение его сморщенного лица было еще более глумливым и наглым, чем раньше.

– В той рукописи… то есть сегодня утром, – спохватился Фэнтон, – ты упомянул некую мисс Китти.

– Китти Софткавер, нашу кухарку?

– Точно! Так ее и зовут!

– А я еще сказал, – продолжил Джайлс и глазом не моргнув, – что вы неоднократно обращали на нее свой похотливый взор.

– Так вот, эта Китти… Я… Мы с ней?..

– Помилуйте, мне-то откуда знать? – Джайлс поджал губы, изображая святошу. – Ежели вы сами в сомнениях, тогда это известно наверняка одному лишь Господу. А вы, сэр, стали весьма странно выражаться – ваша речь приобрела необычную утонченность. Так вот… – Его губы снова искривились в озорной усмешке. – Вы частенько на нее смотрите. Точнее, с позволения сказать, так и пожираете ее глазами. И ваше намерение здоровенными буквами написано у вас на лице. Ну да идемте, сейчас я вам всех представлю.

Джайлса, похоже, ничуть не смутило, что хозяина придется знакомить с прислугой, постоянно проживающей в доме. Однако, поразмыслив, Фэнтон пришел к выводу, что ничего странного в этом нет: лишь в исключительных случаях благородный муж снисходит до того, чтобы знать всех слуг в лицо и поименно.

Они спустились в гостиную, оказавшись лицом к парадной двери. О, как изменилась эта гостиная со вчерашнего вечера, когда Мэри Гренвил нанесла визит Фэнтону! Теперь помещение было обшито черными панелями из дуба, на стенах горели серебряные светильники, а у стены стоял большой резной сундук.

Парадная дверь была распахнута настежь.

Фэнтон был готов к тому, что в семнадцатом веке Пэлл-Мэлл будет выглядеть несколько иначе, и все же испытал потрясение: вместо широкой улицы он увидел узенькую аллею, петляющую меж деревьев. Липы, росшие прямо перед входом, уже цвели; сладкий аромат доносился до самых отдаленных уголков гостиной. В памяти Фэнтона всплыла некая Элеонора Гвинн. Он точно знал, что ее поместье располагается по соседству, но не мог вспомнить, переехала она или все еще живет в своей резиденции на севере.

– Сэр, не соблаговолите ли пройти в свой кабинет? – пробормотал Джайлс.

– Погоди. Лорд Джордж уже здесь?

– Прибыли с час назад.

– И как он? Уже ударился во все тяжкие?

– Что вы, сэр, вовсе нет. Он в конюшне, пребывает в добром расположении духа. Сказал лишь… надеюсь, его слова не ранят вашу тонкую натуру?

– Да ты вконец обнаглел, я смотрю! – разъяренно взревел Фэнтон. Джайлс от неожиданности шарахнулся в сторону. – Что он сказал? Выкладывай!

– Слушаюсь. «Если Ник обхаживает только одну из них, – сказали его светлость, – отчего же мне приходится ждать его целую вечность?»