Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Дьявол в музыке
Шрифт:

– О чём именно?

– Я помню, что в Милане у вас на глазах появились слёзы, когда маэстро Донати говорил о голосе Орфео. Сейчас вы услышали его сами, и я нахожу вас одну, в ночной час, с лепестками цветов, оторванными от платья и рассыпанными по полу. Что Орфео значил для вас?

– Для меня – ничего. Но я признаю, его голос тронул меня. Это была последняя любовь Лодовико. Он был красивым, чистым и страстным – именно таким, какие Лодовико обожал. Голос ангела и рука убийцы – в отличие от маэстро Донати, я верю, что они могут сочетаться в одном человеке.

– Но мы не знаем того, что знает

он. Если это Орфео убил маркеза Лодовико, зачем он выдал своё присутствие здесь, если иначе мы бы никогда его не нашли?

Она улыбнулась.

– Вам нравится защищать его. Я понимаю, почему. Для него убить Лодовико было бы слишком просто. Вы хотите найти головокружительно сложное решение и разоблачить убийцу в том, кого никто не заподозрит, - внезапно она стала серьезной, пододвинулась, положила кисть на руку Джулиана и посмотрела ему в лицо. – Вы умнейший из нас всех. Если вы сосредоточитесь на поисках Орфео, а не будете расставлять сети повсюду, у вас получится. Найдите его, Джулиано, - он сжала его руку. – Найдите его!

– Почему? Почему вы так отчаянно этого хотите?

Она отодвинулась и сделала глубокий вдох.

– Я лишь ищу правосудия. Лодовико не был хорошим человеком, но он был моим мужем, и он был добр ко мне. Он доверился Орфео, а тот предал его, как предать мог только певец, которого он любил.

– Я уверен, что вы верите в том, что говорите, - медленно произнёс Джулиан, - но если не вся правда или вовсе не правда. Я хочу получить ответ, а вы устраиваете представление.

Она замерла и посмотрела на него.

– Вы думаете, что хорошо меня знаете.

– Я думаю, что сейчас вы не были непредвзяты.

– Непредвзята? – её тонкие брови насмешливо приподнялись. – Я думаю, в этом вы знаток. Синьор Кестрель, который не выдает ничего, ибо относится к своему сердцу так же бережно, как певец – к своему голосу. Хотите посмотреть в зеркало? Вы один из тех умных трусов, что читают других людей и скрывают себя. Вам можно сделать больно, но никто этого не увидит. Вы умеете истекать кровью так, чтобы этого никто не заметил, но такие раны заживают дольше, если не остаются навечно.

– Когда вы предлагали мне зеркало, – тихо спросил Кестрель, - в какую сторону оно смотрело?

Она задохнулась.

– В обе, конечно, - она натужно рассмеялась. – Можете вы представить, какими нелепыми мы бы стали любовниками? Мы бы вечно играли в кошки-мышки друг с другом.

– Я бы предпочёл играть с вами, чем с любой другой женщиной, - ответил он.

– О, Джулиано, - прошептала маркеза.

Кестрель подошёл к ней и заключил в объятья.

На миг она застыла. Затем он почувствовал, как она уступает, как её губы открываются и соприкасаются с его. Руки маркезы обвили его шею. Джулиан поцеловал её в губы, шею, впадинку между ключиц. Мягкие волосы женщины щекотали его лицо, он не мог остановиться, и был бы на седьмом небе, если не требовательное чувство обладать ею ещё больше, прижимать сильнее, так, чтобы было уже непонятно, где кончается он и начинается она.

– Джулиано, - прошептала она, - Джулиано, остановись.

Он застонал, притягивая её к себе ещё настойчивее.

– Джулиано! – она вывернулась из его хватки.

Он отступил назад. В свете фонаря было видно, как она раскраснелась, волосы

рассыпались по плечам, платье было в беспорядке.

– Прости, - проговорила она с широко распахнутыми глазами, - я вспомнила, где мы сейчас. Я подумала о Лодовико, лежащем на полу с пулей в сердце и не смогла.

– Нет. Нет, я понимаю, - сейчас он не был способен понимать хоть что-то. Он поднял с пола плащ маркезы и закутал её.

– Я потеряла несколько шпилек, - сказала она.

Он взял фонарь, и они принялись искать их на полу. Шпильки были увенчаны бриллиантами, так что найти их оказалось легко. Маркеза стянула волосы на затылке и заколола. Джулиан поднял портьеры в одном из проходов, и они вышли наружу.

Ночь стала похолоднее. Джулиан предложил Беатриче свой фрак, но она сказала, что ей тепло в плаще. С молчаливым согласием влюблённых, они вернулись окольным путём через сад, не ступая на прибрежную тропинку, где их легко могли увидеть с озера. Путь был тёмным и уединённым. Джулиан подумал, что они могли бы остановиться и расстелить на траве фрак…

Но конечно, не стал этого предлагать. В беседке он будто сошёл с ума, но теперь снова взял себя в руки. Если он станет любовником маркезы, его расследование пойдёт прахом. Честь, требовавшая поставить истину на первое место, стала бы настойчиво требовать защитить любовницу, в чём бы та не была виновна. Он должен был раскрыть убийство, хотя бы для того, чтобы устранить все сомнения и тайны между ними. Затем, если она окажется невиновной, а он – удачливым…

Они приблизились к вилле.

– Вам лучше идти передо мной, - сказал он. – Возможно, слуги уже вернулись с праздника и ещё на ногах.

Она на миг задумалась.

– Я думаю, нам лучше делать вид, что между нами ничего не происходило. Пока не будет найден Орфео, а убийство – не раскрыто, всё это будет слишком шатко и неправильно.

– Я согласен, - ответил он с грустной улыбкой. – Но почему-то мне хочется, чтобы у вас не было таких мыслей.

Она протянула руку.

– Мы не встречались в беседке, и вы не целовали меня.

Она пожали руки, но прежде чем она отняла свою, он снова её сжал.

– Вы должны знать, что я отчаянно в вас влюблён.

– Тогда найдите Орфео, - она сжала его руку своими. – Это он стоит между нами.

Глава 23

Джулиан вошёл в комнату, что делил с МакГрегором так тихо, как мог, но ночной колпак доктора всё равно приподнялся над одеялом. Много лет его могли в любой миг дня и ночи вызвать, чтобы извлечь камни из желчного пузыря или облегчить роды, и МакГрегор научился мгновенно просыпаться от малейшего шума и засыпать, как только источник возмущения пропадёт.

– Сколько времени?

– Почти два часа?

– Что ты делал всё это время?

– Гулял в саду. И наткнулся на маркезу в беседке. А теперь, поскольку вы проснулись, я позвоню и узнаю, вернулся ли Брокер с праздника.

Он дёрнул шнур колокольчика. МакГрегор сел в кровати и язвительно сообщил:

– Боже спаси нас от того, чтобы человеку пришлось самому раздеваться ночью.

– Именно так, - согласился Джулиан.

– А что маркеза делала в беседке?

– Ничего особенного.

Поделиться с друзьями: