Дыхание Голгофы

– Инвалиды войны и пенсионеры республиканского значения – вне очереди. И пальчиком, насмешливо. – Но по алфавиту.

– И откуда тебя, милого, Господь-то послал, - проворковал дедок с медалью за Победу на Германией на лацкане пиджака, шагая к двери. Остальная группа маленько отваливает в легком раздражении. И нас таковых с ветераном Отечественной остается трое. Мы занимаем позицию за стариком. Блатноватый на вид парень с татуировкой на кисти руки – якорек со змеей и я, без опознавательных знаков в обычных темных брюках и легком свитерке. Со времен новых демократических изысков я все реже тянусь к военной форме. Разве что на день Победы и свой армейский праздник. Ну, это святое. А сегодня моя форма чиновникам, как красная тряпка быку.

Блатноватый пошел по алфавиту первым. У него фамилия была Акимов. Я, значит, второй. И хотя он пропускал ветерана с медалькой, тот оказался неумолим. «Все как положено». Впрочем, блатноватый был на комиссии недолго. За дверью вдруг разгорелся шум, какие-то нервные выкрики и, кажется, даже с матерщиной. Так что блатноватый вылетел из кабинета задницей вперед.

– Не обольщайтесь, пацаны. Эта комиссия «на хрен всех» называется, - весело обобщил парень и исчез.

– Начинается, - сказал ветеран.

Какое-то время там, за дверью держалась пауза – видно, члены комиссии отходили от первого посетителя. Но тут я обратил внимание на плюгавенького мужичка с ехидцей меряющего меня взглядом. Вероятно, этот ушастый хмырек не доверял моему патриотическому прошлому. И свое сомнение ему нетерпелось выразить вслух.

– А вы, молодой человек, в какой кампании участвовали. Уж не в русско ли японской?

Тут я с трудом сдерживая себя сказал:

– В русско-афганской, лопоухий вы наш.

– Эй ты, отвали от человека. Не видишь, что он инвалид, - поддержал меня крепыш из толпы.

Тут мне стало так стыдно. Провалиться бы сквозь землю. Благо, отворилась дверь и пригласили следующего, меня то есть.

– … Должны вас огорчить, молодой человек. Пока квартир свободных нет. Сейчас ведутся разговоры о создании вторичного рынка жилья. Мы вызвали вас с целью перерегистрации. Всех льготников приглашаем. Мы не исключаем в будущем субвенций минобороны. Это по вашей линии, - сухо, монотонно говорит мне очень ухоженная дама средних лет за большим руководящим столом. Тут же по правую руку от нее, у стены на стульчиках чинно устроились несколько деятелей, во главе с тем самым амбалом – полагаю, это представители служб по интересам. Но у всех одинаково заостренные на милый отказ лица. – Мы, конечно, попытаемся войти в ваше положение, к тому же нам постоянно напоминает о вас поток «кричащих» писем из государственных органов. Но поймите и нас. Ну, во-первых, вы не один, а во-вторых, ситуация с жильем архикритическая сейчас. А ваше министерство только обещает квотировать своих.

– Все обещают. А что остается. Время сейчас такое, - вдруг поддержал руководящую даму этот амбал в очках хамелеонах. – Тут не из чего бюджет сверстывать.

– Словом, как только что-то прояснится, мы с удовольствием пригласим вас за ордером, - подхватила дама.

– Ну что ж. Подожду. Я верю в возможности Родины, - брякнул я, остановив взгляд на хитроватой ухмылочке амбала. Эка загнул офицер. И мне вдруг стало все равно.

– Вот и хорошо, - постучала карандашиком по столу дама. – Сожалею, что сегодня мы не имеем возможности вам помочь. Конечно, по большому счету вы заслужили.

«Ну и на том спасибо за сладкую пилюлю», - подумал я, пробираясь к выходу. А едва перешагнул порог своего дома, позвонил тесть.

– Ну что там? Я весь в нетерпении…

– Нормально. Проводили с почестями и на самой патетической ноте.

– Вот суки, отказали…

– Вежливо. И, как верно заметил один из страждущих получения пряника от Родины – эта комиссия называется «на хрен всех». И «спасибо» вам еще передали за эпистолярный жанр, - съехидничал я.

– Чем могу, - не принял моего ехидства тесть. – Ну, ты, главное, не отчаивайся. Еще не вечер. Все равно что-нибудь придумаем. Так что не пори горячку. А может стоит с этим главой, Витьком договориться?

– Как вы себе это представляете. Дать взятку? – напрягся я.

– А что – это идея, - оживился тесть. – Сейчас время мутное и если баксами – лихо пройдет.

– Ну, во-первых, у меня нет таких баксов в наличии, а во-вторых, я офицер, а не мошенник, - психанул я. – Интересно, как вы себе это представляете?

– Видишь как ты?! Денег-то во-первых, а офицерство во-вторых, - ущучил меня тесть. – Сейчас берут все. Внаглую. И Витек не исключение. Но только «зелененькими». Дядька Сэм к нам в гости пожаловал. Еще чуть-чуть и «тютю на Воркутю» наши ценности. В стране раздрай. Коммунисты не при делах, хоть и кабинеты высокие еще занимают. Границы стали дырявые. Тачки импортные поперли из-за бугра. Шмотки и харчи. Все можно решить. Все дело в сумме. Ты думаешь мне, старому вояке, коммунисту, легко это тебе советовать. Эхе…хе… Но пока такая вот правда. Ты бы вот напросился на прием к парнишке. И как бы так за разговором покаялся б за дерзость свою. Эти хлопчики такое любят.

– Эт по-вашему «я холоп».

– А кто ж мы теперь? Россия возвращается к тому, с чего начали. Уравниловка кончилась. Власть – это деньги. Большие деньги… А власть у него. Пока. В общем, наступи себе на горло. Побудь овечкой. Пройдет год-другой и все устаканится. Там, глядишь, какие-нибудь выборы главы. А Витек-то без власти как кум без живота. Попрет на повторный срок. Он только раскушает к тому времени. А тут и ты со своими братьями-афганцами. Так ему и нарисуй перспективу, когда под сукно баксы положишь, что на афганцев можете положиться. Клюнет. Вот увидишь. И через неделю в хоромы въедешь.

– Хорошо рисуете, товарищ полковник. Мне и смеяться, и выть охота. Вот только по телефону вы зря.

– Не боись. Нет уже никакой прослушки. Особисты сами сейчас не знают, куда голову притулить. Но я тебе дело предлагаю, - вздохнул тесть.

– Да кто его выберет?! Он же папенькин сынок! – психанул я.

– Э, братка, плохо ты знаешь этих удальцов. У них щупальцы всюду. Ты думаешь, они тащатся от идеалов демократии. Ой ли, власть и только… Любой ценой. А то что возьмет - не возьмет, так твое дело предложить. Нынче за «зелененькие» не то, что партию, маму родную сдадут. Это сколько ж соблазнов открывается. Можно целый город прибрать к рукам. Это ж миллионы «зеленьких».

– Да когда еще будут выборы эти? – едва ли не психанул я. Что-то меня стал утомлять этот разговор.

– Будут, будут и еще какие. Чертям тошно будет. И в первых рядах – партийцы-чиновники. Потому как «нет у революции начала и нет у революции конца». Настоящих ленинцев с гулькин нос останется. Немощные мы. Зато у комсомольцев зубки, вцепятся во власть, мало не покажется. Клыки-то волчьи отрастили, как на перемену погоды. Частная собственность на орудия и средства производства – это, я тебе скажу, стимул. За такими удальцами будущее. Они пока только рынки захватили, да так, мелочевку. А потом и все остальное. Ну, у тебя задача проще. Ты эту мою демагогию можешь свернуть в трубочку. Что-то заносит меня в последнее время. В общем, собирай выручку, переплавляй в баксы. Если надо, я добавлю.