Дыхание Голгофы
Шрифт:
– Что с тобой?! – испугался я.
– Может, я больная? Почему я не беременею, Гавр? Я очень хочу ребенка. Ты бы женился на мне, если бы я забеременела?
Я молчу. Мы уже обсуждали эту тему, и она знает мой ответ. Но ей хочется слышать еще и еще.
– Конечно. Но дело не в этом. Сходи к гинекологу, - отвечаю и прижимаю ее к себе.
– Да была я у гинеколога. Была. Все нормально. Ни в чем я не виновата – ты не хочешь.
– Дорогой, глупый мой человечек. От меня ничего не зависит. А может тебе сменить партнера? – неудачно шучу я и, кажется, отпираю ящик Пандоры… И вскрики, и брань,
– … Просто я вам надоела, капитан. Я все понимаю. Мы устали друг от друга… Ждать, опять ждать. Ну когда ты будешь другим? Когда? – бросается она мне на грудь.
– Скоро, - шепчу я, но не ей – себе. Она права. Но что я могу сделать. А вдруг? Этот звонок Гали?!
– Вот ты даже сейчас думаешь о ней, - ловит меня Анюта. – И, пожалуйста, не отрицай! Женское чувство не обманешь. Как раз таких стерв и любят безумно.
– Хорошо. Сегодня же пойдем в ЗАГС. Вот только дотянем до рассвета, - психую я.
– Зачем? Не надо глупостей, - усмехается Анюта. – Получается, я как бы милостыню выпросила. В ЗАГС идут, когда сожжены все мосты, а я еще надеюсь…
– На новую встречу? – подхватываю я.
– Нет. На то что ты, наконец-то, вырвешь ее из сердца… И не надо больше слов, капитан, - пальчиком перекрывает мои губы Анюта, и я чувствую впервые за все время наших встреч тупую боль в сердце…
… Конечно все свободное время я отдаю даче. Пришлось освоить не только огородный инструмент, но и плотницкий, разумеется не без «краткого курса» Пахомыча. Анюта тоже втянулась – у нее ответственный участок - плодовые деревья. Иногда на дачу приезжает с Эльвирой тесть. Он звонит мне заранее, как бы заказывает. Конечно он знает о том, что я встречаюсь с Анютой – об этом я ему сказал однажды при встрече в «нечаянном» разговоре и, по-моему, на его челе не трудно тогда было прочесть ревность. Он, как и я, не верил в перспективу отношений Галины с профессором, тем более, что юридический аспект, то есть, акт бракосочетания дочери задерживался. Муж-профессор по сути своей оказался «приходящим». Но ей-Богу, состыковывать Анюту с бывшим тестем, а тем более - с язвочкой Эльвирой, мне не хотелось. Поэтому приезд этой парочки я принимаю как историческую неизбежность, изо всех сил рисую на своем лице радость гостеприимства и не скуплюсь на угощения. Благо, теперь у меня появилась возможность отовариваться в «закутках» власть имущих. Ну, а широкое застолье по-русски, как известно, легко зажечь, потушить трудно. Конечно, самое актуальное – разговоры о политике на ближайшую и далекую перспективу. И тут я на правах статиста – потому как ее величество молодка Эльвира - «глас народа», ну, а полковник запаса, само-собой, приближенный к партийным и прочим верхам - гвоздь программы. В последний свой приезд Сергей Сергеевич выдает новость:
– Я так думаю, скоро наш Союз лопнет, как мыльный пузырь.
Я от изумления аж подскочил на стуле. Это от кого я слышу?!
– Не понял?..
– Ну ты глаза не таращ. Твой Афган нас доконал. И не только. На этот раз международный империализм нас крепко взял за горло. Тут в нашем ведомстве был лектор из ЦК. Со свежей информацией. Такое поведал. Но главное - баррель нефти уронили до отметки в тридцать долларов. А так как наш промышленный потенциал замешан на стоимости нефти, надо полагать, какой получим в итоге бюджет. Какие уж тут прилавки, социальные программы и прочая лабуда. Как когда-то сказал наш незабвенный Ильич - за любой политикой государства стоит его экономика. Я не удивлюсь, что следом за выводом войск из Афгана мы уйдем из Европы.
– Ох, господи, какие страсти? – ухмыльнулась Эльвира. – Так было б все хренового, не летали бы в космос. У вас мужиков две темы - политика и бабы. И в той и другой вам кажется - вы ассы.
– Не понял, Эля, ты на что-то намекаешь? – сморщил лоб тесть.
– Уж лучше бы вы водку пили, - сказала Эльвира и странно так постригла глазками в мой адрес.
Но тупо пить водку и молчать не получается. Просто мадам Эльвира вытряхивает себя из-за стола, мы остаемся одни и разговор возвращается на круги своя.
– Вот мы дружно приветствовали Горбачевскую
перестройку и гласность. Так? – спрашивает вдруг меня Сергей Сергеевич.– Ну да. Я не понял, что перестроили, но трепа сколько угодно.
– Во-во. Конечно, с сухим законом Горбачев поторопился. Благими намерениями сам знаешь… Это на русскую-то душу?! А в остальном курс на открытость - разве плохо?! Про репрессированных вспомнили. Солженицын нынче национальный герой. И где-то Сахаров. А сталинских соколов дружно предали анафеме. А кто войну выиграл? – заводится тесть, вот-вот глаза из орбит вылезут. И вдруг переводит дух. – Нет у русского народа терпимости. Из крайности в крайность. Эх!..
– Уже был в России один чудак с оттепелью. Тоже о репрессиях вспоминал. И где он?! Только воду мутят, вожди хреновы. Чует мое сердце, что скоро от нашей великой Родины пшик останется… А дальше, как в Писании: и засеется земля гадами...
Над столом зависает гнетущая тишина. Поговорили. Но, черт возьми, какими пророческими оказались слова полковника?!
… Так проходит год, потом следующий, так может пробежать и вся жизнь. Какая-то задрюченная, на грани наркотического озноба, в мутном сюрреалистическом интерьере уходящей красной эпохи. Ну и, конечно, в постоянном судорожном ожидании очередной государственной мерзости или гнусного человеческого экстрима…
Но я счастлив! Мне давно не снится Афган. Вообще сны какие-то провально-тупые. Сказать, чтобы дико уставал от своей «широченной» клиентуры и сладко тонул в небытие – с чего бы? Доза переутомления минимизирована. Я – молодой мужик, только входящий в пору сексуального беспредела. У меня нет вредных привычек, если, разумеется, не считать за вредную привычку - жить в России. Чего мне не хватало в эти годы? Обаяния? Вряд ли! Денег? Господи, их всегда не хватает. Скорее, авантюрности духа. Решимости на какой-то безумный поступок. Впрочем, мир за окном, кажется, задубел от гнусности. Его можно было принимать разве что с бледным обаянием на челе и кулаком в кармане. Конечно, я могу сохранять свой профессиональный гуманизм сколько угодно, но кто думает о клятве Гиппократа, когда какое-то хамло изволит плюнуть тебе в физиономию. Я не хочу быть заточенным на восторг от агрессивных рож вокруг. Вот уж правда - «и засеется земли гадами».
Очереди в магазинах мало-по-малу сменили толпы восхищенных зевак у витрин. Есть товар – нет денег. Кругом стада нищих. Они суют, чуть не в морду свои зачерствелые ладошки и просят, просят. Они всюду – на улицах, в переходах, в подворотнях, на вокзалах, чуть ли не в постели. По «ящику» череда новых мессий. Лозунги сменяются дружной толкотней каких-то ораторов. В шляпах, в кепках, в шапках-ушанках и даже в бескозырках. Господи, у нас очередное обострение жажды революционных перемен. Кажется, держава на карачках выползает из своего «светлого будущего» и не хочет верить, что оказывается в еще более гнусном настоящем. Мы опять путаемся в поисках маршрута и сытые вожди, как указательные ориентиры, прокладывают нам фонариками путь. Хотя кругом солнечно «до ряби в глазах». И перлы, перлы, перлы! О новой великой России, в который уж раз. И всем понятно, что в такую роскошь могут верить только блаженные или негодяи, но азарт словоблудия захватывает. А все, оказывается, так просто. Ты врач, офицер, да обычный человек, черт возьми, шкандыбаешь потом после митинга в свою шарашку, а на каком-нибудь перекрестке затормозит тебе в зад черный лимузин и, вырубленная из кирпича рожа, выплюнет в оконце:
– Куда прешь, мудозвон.
… Я не люблю ходить по городу. У меня нет иммунитета на это массовое революционное затмение. Даже моя нога, навечно застывшая в позе очарованного изумления, вполне привыкшая ко всякому экстриму, реагирует болью: «Мудо, да еще и звон» это для нее много.
Впрочем, на город как из рога изобилия сыплется цитрусовый звездопад. От заморских апельсинов, бананов, киви и ананасов рябит в глазах. И не беда, что кусаются цены, сам факт присутствия на прилавках, вот так свободно сладкой буржуазной крутизны захватывает дух. Если это только первый взбрык демократии, то-ли еще будет?! А еще есть и баночное пиво и нечто другое в глянце и золоте. Голова идет кругом и жить, жить охота! Всюду топчутся кооператоры, нувориши и примкнувшие к ним жулики и авантюристы – они новые хозяева жизни, они нынче герои. По стране широкой поступью шагает «растащиловка». Мои клиенты совершенно неожиданно утомляют меня валютой. А на экране телевизора черно-белая политическая порнуха становится цветной. В ней по залу носятся, вырывая друг у друга микрофон и озаряя бродвейской улыбкой, представители новых отечественных мессий. Страна тащится от поединка тяжеловесов Горбачева и Ельцина. Кому-то хочется, чтобы победила дружба, но так не бывает. Сериал увлекает. Вести из-за «бугра», которыми еще не так давно поощряли обывателя, утратили актуальность. Народ то голосует, то бодрствует…