Дыхание Голгофы

Все встали. Молча выпили. Дальше рабочая встреча по созданию организации приобрела форму свободного обмена мнениями – просто наличие спиртных напитков и весьма «сочного» закусона отвлекали от главного направления. Как весомо заметил один из присутствующих, старлей с грустной фамилией Плаксин:

– … Этот наш совет в Филях ничего путного сегодня не решит. Жрачка мешает.

И вообще, отсутствие каких бы то ни было инструкций сверху на счет создания подобной организации вызвало только оживленную дискуссию – уж не впереди ли паровоза мы бежим?! Никто не возражал против создания такого сообщества, но должен же быть какой-то порядок, а значит устав программа и прочие юридические премудрости. Разрядил ситуацию виновник торжества, майор Батищев. Он взмахом руки погасил «разговорчики в строю», встал.

– Согласен. Митинговать не будем. Главное, что такая организация нужна и мы станем ее членами в наших же интересах. Я предлагаю выбрать пока координатора. Есть предложение открытым голосованием. Тут Батищева единодушно поддержали и его же единодушно выбрали этим самым координатором.

Дальше собрание дружно подналегло на тосты за боевое братство… Кажется, домой я добрался поздним вечером. Детали не помню.

… Однако в идеологическом отделе горкома партии создание такой организации поддержали вяло. Крепко зашуганный красным кумачом инструктор отмахнулся:

– Вы что там удумали, бойцы?! Организация – эт вы замахнулись. Пусть будет общество или содружество и, ради Бога, никаких программ. Только планы. И вообще никаких циркуляров на ваш счет еще не поступало.

– … Ну понятно, партийная организация может еще сносно терпеть профсоюзную, а тут - военная, - пыхтел позже мне по телефону Батищев. – Да он в портки наложил, этот ленинец. Общество? А на хрена нам общество. Что мы - дефектные?! Глухонемые? Циркулярка им не поступала…

… А что, содружество - нормально, - вставил я.

– Может быть… - после паузы согласился майор.

Позже на общем городском собрании воинов-интернационалистов изберут руководящий Совет и председателя нового содружества. Инициатива, известное дело, наказуема. Как ни отмахивался Руслан от председательства, но за него проголосовали все. Впрочем, мне лично майор «подложил подлянку» - протащил-таки в Совет.

… Разве мы могли подумать тогда, что эти игрища взрослых людей в недалеком будущем обретут иной смысл?! Просто за окном тарахтел еще 1989 год и в стране Советов «на громадье партийных планов», пролетариат все еще отвечал «ударными темпами в труде» и вообще «всяческими свершениями».

8

В начале лета из администрации пришла, наконец, бумага.

«Уважаемый тов. Г.А. Апраксин. Ваше заявление от (дата, год, число) рассмотрено. Решено направить Вам по месту проживания комиссию с целью обследования жилищно-бытовых условий. Вам необходимо явиться в жилищно-коммунальный отдел (такого-то, в такое время) за членами комиссии».

Конечно я явился точно в назначенное время в этот самый ЖКО, подобрал там двух пожилых сотрудниц и перепроводил их к себе в «хоромы». Дамы оживленно толкались на моих метрах. Одна, с губками бантиком, что-то записывала в тетрадь. Иногда впрочем, озабоченно переглядываясь с напарницей. Уловив один из таких моментов, я не выдержал.

– Что-нибудь не так?

– Да все так, - через силу улыбнулась эта с «губками бантиком». – Просто вы, молодой человек, не знаете, как еще живут люди. А у вас очень прилично.

– Вы находите? – с нескрываемой иронией спросил я. – По-вашему так должен жить офицер, участник войны? Другого не заслужил? Кроме общаги.

– Ну, если б от нас что-то зависело, - осторожно подкралась другая, бросив взглядом упрек своей напарнице. – Мы все понимаем. Все изложим. Вы только не волнуйтесь.

… Не знаю, как уж они там «изложили», но через месяц после того визита меня поставили на квартирную очередь. Извещение из исполкома мне вручили на проходной общежития. Конечно, я позвонил тестю, сообщил о «важной» бумаге от властей. На что Сергей Сергеевич бодренько проворковал:

– Ну что ж, я тебя поздравляю. Снеслись, наконец. Только, думается мне, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Дальше, как я тебе и обещал, я включаю эпистолярный жанр. Так что наберись терпения. Если надо, я и ООН на ноги поставлю.

– А «энто» дело нам не набьют? – весело заметил я. – У медиков есть правило «не навреди».

– Хо-хо-хо, - живо изваял мне слуховую фигуру тесть. – Испугал мужик бабу… Я, капитан, еще и не такие пули отливал. Ну, ты свое дело сделал – жди готовенького. Только меня не это смущает… - Тут Сергей Сергеевич сделал немыслимо длинную паузу. – Держава наша как бы не окочурилась. Ладно не по проводу. Будь здоров.

Тесть положил трубку, а я свою еще какое-то время держал в руках. На душе вдруг стало тревожно.

… Моя клиентура растет день ото дня. Это определенно ответственно, просто юридически никакой страховки нет. Все не доходят руки официально узаконить свою деятельность. К разговорам по общаге о наличии массажиста, который «стрижет» внаглую купоны и купил всех на корню – от техперсонала до коменданта, а то бери и выше, привыкнуть трудно, учитывая, по выражению тестя, мою «нежную ментальность». Но иногда было неприятно от косых, явно недобрых взглядов «представителей трудовых масс». Им-то копейка, надо полагать, достается «потом и кровью», а мне вот валится на голову «манна небесная». Разумеется, соседям по общему дому и некоторым страждущим начальникам я делаю массаж по минимальному тарифу, а то и вовсе бесплатно, но такая благодарность, как точечный укол, мигом забывается. У нашего народа амнезия – национальная черта. Только вот сны, в которых я неприменно стою за хирургическим, а не массажным столом являются с упорной периодичностью. Конечно, с каждым днем пребывания в новом для себя качестве я теряю главное ремесло. Просто без практики руки хирурга роняют эластичность и тонкость, это, наверное, как пальчики скрипача – доля миллиметра и звук другой. Но жить-то надо сегодня, сейчас. В конце концов, не век же мне коротать в общаге. А на мой заработок сегодня, я мог рассчитывать на вполне сносное будущее. Конечно время убегало от моей войны, и я обретал для себя новое качество. Впрочем, кто знает? Сжигать мосты - скверное дело. Очень может быть, я вернусь к своей хирургической практике. Но конечно не завтра, когда-нибудь… Потом.

С Анютой наступила полоса каких-то необязательных обязательств. Мое новое профессиональное качество Анюта оценила после первых же сеансов «массажетерапии». И не беда, что потом каждый такой прием заканчивался близостью. И тут вряд ли только я был инициатором. Но всякий раз после такого «сеанса», я ловил себя на том, что первоначальный изыск отношений уже потерян, а на одном ожидании чуда далеко не уедешь. Просто моя душа, как, впрочем, и вся моя суть находились еще в цепких «лапищах» бывшей. И я иной раз ловил себя на том, что такая роль мученика мне нравится. Наверное, блажен ждущий чуда. А с Анютой все так понятно, так прозрачно и так обыкновенно. Летом на выходные она приезжает ко мне на дачу. Мы готовим в четыре руки еду, малость копаемся на участке, а потом постель. И так, кажется, будет всегда. Однажды ночью меня разбудили ее рыдания.