Дыхание Голгофы

– Гавриил Алексеевич, ну куда вы пропали? Виктор Яковлевич изъявляет желание вас видеть. Лично хочет выразить свою благодарность. Кстати, Галина Сергеевна посылала вам цветы. Она была очень удивлена, что вы живете в общежитии. Не скрою, я тоже.

– Да и я некоторым образом удивлен, что живу в общаге. Но так исторически сложилось. А как себя чувствует Галина Сергеевна?

– Главное, она на ногах, - восклицает зам. – Еще не бегает, но окружена инструкторами. Все задания выполняет, я контролирую. Ну так как, насчет того, чтобы встретиться вам с Виктором Яковлевичем? Ничего, если я завтра заеду к вам в девять.

– Пожалуйста.
– Пусть заезжает, чего уж теперь шифроваться, - подумал я.

… Весь оставшийся вечер я ждал звонка Анюты. Бросался на телефон, как на амбразуру, но звонили только клиенты, соскучились. Конечно, на душе было скверно. А тут еще торчащая занозой в мозгу эта завтрашняя встреча с Витьком. Ей-Богу, ничего хорошего я от нее не ждал. Сунет конверт и, гуляй, дядя. Нет, надо было все-таки предварительно обговорить свой квартирный вопрос с Соболевым. Он бы что-то посоветовал.

И точно. Вечером того же дня опять «нарисовался» в телефонной трубке Соболев. Тут бы мне и обсудить «интимные» детали моей встречи с Главой, то есть, подбросить ему свой квартирный вопрос для предварительного согласования с его шефом, но Антон Евсеевич, показалось мне, торопился и был краток. Развивать какие-то еще дополнительные темы ему явно не хотелось. Одним словом, на завтра на утро мне назначена аудиенция у Главы. На этот раз без его услуг по автодоставке. У него дела. На волне так стремительно набирающих ход событий я позвонил тестю. В трех словах обрисовал ему финал захватывающей драмы и как итог «высочайшее приглашение на ковер». Но тесть широко моего восторга не разделил. Только сказал:

– Ты там не мельчись. Держи марку. Ты человека поставил на ноги. Знай себе цену.
– Впрочем голосок его на этот раз не отдавал металлом, дребезжал устало, как-то потерянно. И я спросил:

– А что случилось, Сергей Сергеевич?

– Да так, мелочи. Эльвира узнала о моих шашнях в ресторане с одной девицей. Ну тряхнул стариной.

– Я думал эта Земфира - шутка, - вспомнил я.

– Хрен нас понес потом на «хату». В общем, стукнули Эльке доброжелатели. Гонит она меня в шею. Говорит, будем делить имущество.

– А вот это уже теплее, - едва не прыснул я от смеха. – Куда она денется!

– Да так-то оно так. Но ничего слышать не хочет. Бросается как пантера.

– А, может, милые бранятся… Вы ей какую-нибудь заколку купите из драгметалла и все будет «О кей».

– У нее и без заколки - филиал ювелирторга. Ладно. Ты, главное, не мельчи. Держи марку.

Сделав последний, безуспешный, звонок Анюте, я лег: «Больше она от меня звонков не дождется».

Утром за мной заехал автомобиль «самого». Водитель – эдакий квадратный здоровяк поджидал меня у входа. Он был явно немногословен. А я себе отметил: «Для таких авторитет - только сила и толщина бумажника. Другого природа выдумать не захотела». Вел он автомобиль с какой-то тупой уверенностью. Мне казалось, что транспорт вокруг ошарашено жмется. В этом месте Россия еще только румянилась, но, похоже, будущее за такими удальцами. В России-то время всегда отражает «чаяния масс». Кажется, от счастья, что еду на «мерсе» хозяина я должен мочиться шампанским.

И вот она, наконец, тяжелая с бронзовыми ручками дверь в покои. Меня там, кажется, ждут.

Как я и предполагал, Глава города Виктор Яковлевич Демин со мной не церемонился. Поздоровавшись за руку, он сразу перешел к делу – отворил верхний ящик стола и извлек из него конверт. Протянул мне.

– Спасибо. Это ваш гонорар. Здесь тысяча долларов.

– Виктор Яковлевич, у меня может быть к Вам личная просьба? – осмелился я.

– Попытайтесь, - совершенно располагающе улыбнулся Глава, как бы поощрил.

– Да я все по тому же вопросу. Квартирному.

– Но вы же были на последнем заседании комиссии? Вам же четко объяснили положение дел. Мне добавить нечего, - совершенно поменявшись в лице, ответил глава. Тронув стопку бумаг на столе, отворотил глаза, давая понять, что аудиенция закончена.

Я поднялся и шагнул к выходу. У дверей меня догоняет фраза:

– Вы забыли конверт.

– Передайте эти деньги детскому дому на новогодние подарки, - нашелся я и крепенько прикрыл за собой дверь.

Сказать, что я обиделся – ничего не сказать. Я, скорее, был взбешен. Вот так обойтись со мной, как с холопом. Он посчитал даже лишним для себя изобразить сочувствие, как-то по-человечески оформить отказ. «И где ж вас, ребятки, куют-то таких?» - нервничал я. Впрочем, мне не столько сейчас было обидно, сколько стыдно. «Разве так можно с боевым офицером, черт возьми, с инвалидом?!» - негодовал я.

Дома, на нервах я позвонил тестю и изложил в деталях свой визит градоначальнику.

– Хам, он и в Африке хам, - констатировал тесть. – Ей-Богу, такого облома я не ожидал. Чтоб мать поднять на ноги? Но от денег ты зря отказался. Как говорят, с паршивой овцы, хоть шерсти клок.

– А вы, помнится, говорили - прийти к нему, покаяться, - съехидничал я. – Вот и покаялся. Больше вариантов нет.

– Ну, шарик-то круглый. Все еще может быть. То, что у него нет квартир, хоть убей, не поверю. Нет в России такого главы субъекта, чтоб без жилищного запаса. Тут, Гаврюш, ситуация другая. Каждая квартиренка в крупном городишке стоит нынче десятки тысяч баксов. А что с тебя взять? Ну и что с того, что мамке его помог? Вот и получи свою тысячу зелени и радуйся. Он не так давно на «мерс» пересел. Из каких таких доходов, а? – крыл «правду-матку» Сергей Сергеевич. Тут тесть пожевал паузу, а я вспомнил квадратного водителя «мерса». – Ты об этом своем обломе больше никому. Думаю, что мамка-страдалица это дело так не оставит. Будет жать сынка, пока не дожмет. Бывай.