Дыхание Голгофы

empty-line/>

– А если подробнее? Это интересно, - посерьезнела журналистка.

– Случилось это зимой. В девятом классе я учился. Мы тогда еще жили на окраине села. В хатенке. Прямо над яром. Хозяйство имели. Корова, куры. Ну, как у всех. Еще держали несколько коз. У папы проблемы были с легкими – вот он один у нас пил козье молоко. Считай до самых белых мух выгоняли животных на выпас. Тут козы у яра и паслись. Вернулись как-то – одной не хватает. Хапой ее звали. Потому что хапучая, прожорливая была. Вот мать и отправила меня на поиски. Снежок сыпал первый, мягкий такой, едва землю укрывает. Пошел я к Яру. Ору «Хапа… Хапа». Но вокруг тишина, только ветер схватывается. И тут я вдруг вижу огромную, серую собаку. Вот она смотрит на меня какими-то человечьими глазами. И как бы слегка щерится – шерстка на загривке вздыбилась, а ушки такие маленькие. «Господи, так это же волк!» – едва не заорал я. И тут уж не до Хапы моей, пячусь задом, потихоньку, а потом как дал деру. А он за мной. Хотя может с испугу и показалось. Как я перемахнул через двухметровые ворота! Только вот на следующий год на допризывных спортивных сборах я стометровку за 10 и 4 сотых пробежал. Почти норматив мастера спорта. Там охнули. В общем, пришла разнарядка из академии и меня, медалиста, да еще и подающего надежды спортсмена, отправили в Ленинград. Там из меня доктора сделали. Был чемпионом Вооруженных сил. А глаза этого волка мне еще долго снились.

Тут мы опять с Арией дружно пригубили.

– Ну, а Хапка-то нашлась?

– Нашлась. С перерезанным горлом. Там же, в яру.

– А в Афгане, наверное, тоже было что-то памятное? – спросила девушка. – Друзья, боевые товарищи, мне все интересно.

– Да там все памятное. Особенно теперь. Но вам же нужно, чтобы герой, то есть я, как-то проявил себя. Иначе читателю будет неинтересно. И потом, сейчас Афган уже неактуален.

– Ну, мне виднее, что актуально, что нет, - обиделась эта Ария.

– У военного врача одна забота. Лазарет. Раненые. В боевых операциях не участвовал. То есть, с автоматиком не бегал.

– Но ранение-то получили? – настаивает журналистка.- Как это случилось?

Пришлось рассказать ей, как это случилось, правда скупо, без деталей. То есть, «без отключки» и Рериха. И совсем уж коротко про госпиталь в Ташкенте. Просто я вдруг поймал себя на том, что чем дальше уходит от того события время, тем больнее его вспоминать… Просто потом было возвращение в никуда. Галя…

Тут «акулочка пера» по моим глазам прочитала, что развитие темы для героя чревато нервным срывом и умело перевела разговор в современное русло.

– Гавриил Алексеевич, а когда вы открыли свои руки? «Так вот откуда информация» - догадался я. Тут без «мамашки» никак не могло обойтись. – Они у вас исцеляют!

– Вы хотите помочь мне в рекламе моих возможностей?
– в упор глядя ей в глаза, спросил я.

– А почему бы и нет? Вы делаете дело. Сегодня столько шарлатанов на волне всеобщей коммерциализации и нравственной деградации. А у вас талант от Бога. Талант, понимаете? Как вы его открыли?

Тут я окончательно понял «откуда ноги растут». Галина Сергеевна использовала свое влияние и, наверняка, решила сделать мне приятное. Через газету. У меня вдруг пропал интерес к этой дамочке.

– Так уже и интересен я массам? Полно проблем. Какое исцеление? Я не Христос. Все, как говорится, в пределах «социалистического реализма». Правда, был один случай - я помог роженице из Афганского кишлака. Тамошние невежды-эскулапы чуть не угробили двух младенцев. А у меня получилось. И без кесарева. Одними руками. Я тогда не придал этому значения. Наверное, их аллах решил: младенцам жить. Вот и добавил мне уверенности.

– Ну, доктор, и самый последний случай из вашей практики. Не так давно вы поставили на ноги мать одного уважаемого в городе человека. После того, что эта женщина пережила – многомесячные страдания, города, больничные палаты клиник и в ответ – неподвижность. И тут вдруг являетесь вы и…

– Схожу с небес, - усмехнулся я. – Знаете, Ариадна Львовна, я бы не хотел комментировать этот случай. Вообще, в любой практике такие случаи крайне редки. Но я повторяю – я не Бог. И не хочу развивать эту тему из чисто деликатных соображений. Если будете писать, - скромнее, ладно. Никакого чуда здесь нет. Патологии у моей пациентки не было. Я устранил причину. Обычное ремесло, ну и сердце, свое конечно. Без него нельзя никак. Может даже любовь. Словом, на каждый отдельный случай - отдельный разговор. Кажется, у вас рубрика «Помни имя свое» - вот ей и надо соответствовать в любом деле.

– Я с вами согласна. В основе всего – любовь, - говорит Ариадна, и я вдруг вижу в ее глазах недоумение и страх, переходящий в ужас. Я оборачиваюсь, в дверях стоит Анна.

– Анюта, - вскакиваю я, - ты как здесь оказалась?

– А вот так, по зову сердца. Или мне надо вас предупреждать о своем визите, чтоб не оказаться в дурацком положении?

Тут я откровенно теряю дар речи, зато находится Ария.

– Девушка, извините, я выключу диктофон. – Она встает, нажимает кнопочку. Возникшая пауза, дает возможность мне прийти в себя. И я говорю:

– Как видишь, у нас рабочая встреча. Я стал интересен журналистской братии. Вот корреспондент вечерней газеты Ариадна Львовна решила написать обо мне материал.

– Вижу. У камина и с шампанским. Да, это так романтично. Я понимаю, - ехидничает Анюта. – Не хватает только свеч.

Наконец, я беру себя в руки – я всегда помню правило: оправдывающийся мужчина – виноват.

– Познакомьтесь, Ариадна Львовна – это моя девушка, Анной зовут. Вообще-то она не такая нервная. Просто устала от командировки. Правда, Аня?

Анюта тупо молчит.

– А знаете, девушка, я вам завидую. У вас мужчина на редкость настоящий, - вдруг смело заявляет журналистка.

– Спасибо. Ему для полного счастья не хватает только повести о настоящем человеке.

– А что, может быть, - не уступает Ария, и вдруг берет ситуацию под свой контроль. – Но уж коль мы собрались, а не выпить ли нам за наступающий Новый год, ну и за вас, ребята?!

– Нет, правда, вы журналистка вечерней газеты? – вдруг обращается Анюта к Арии.

– Вам предъявить удостоверение? Просто вашему мужчине показалось не очень удобно давать интервью у себя в общежитии. Вот мы и использовали мой транспорт. Согласитесь, здесь гораздо экзотичнее. Ну так как – по шампанскому за успех?! – потянулась Ариадна к своему бокалу.

– А за какой, извините, успех? – спрашивает Анюта, принимая бокал у меня.

– Да бегает уже мамаша Главы, - бросил я вскользь.

– Когда я уезжала в командировку, она первые шаги делала, - таращит на меня глаза Анюта.- А теперь бегает. Здорово!

Тут мы дружно чокнулись. Пригубили.

– Может быть и вы что-нибудь скажите о своем мужчине? – обратилась Ария к Анюте, а та от неожиданности проглотила паузу. Как-то зарделась.