Дыхание Голгофы

– А зачем. Меня ж никто на это не уполномочивал. Только, кажется мне, на этот раз Витек изобретет что-нибудь посерьезнее.

– Бомбу нам в салон бросит?! – усмехнулся я.

– Ну, это не так просто сделать. Зима – оконца закрыты. Хотя, если постараться, - задумался Ашот. – У него ж, наверное, есть какие-то обязательства перед своими людьми. Еще неизвестно, кто там у него за спиной. Не один же он с нами бодается?

Тут я равнодушно пожал плечами и чтобы, наконец, уйти от этой темы сказал:

– На редкость теплый февраль. Снега сошли. Раньше в это время я обрезку деревьев на даче делал. А сейчас и забыл, когда уж на ней и был. А, кстати, все хочу спросить - как там рана, зажила, без последствий?

– И забыл уже. Ну, шрамик, конечно, на заднице хороший. Но в трусах не видно. А желающим посмотреть, пожалуйста, но только за баксы, - рассмеялся Ашот и вдруг посерьезнел. – А передок-то машины постукивает. Не проехать ли мне к своему мастеру? Давненько я у него в гостях не был. Все равно сегодня в графике пусто. Я заезжал. Кто-то там отказался сказала Лили.

– Воскресенье, сосредоточимся на нерешенных задачах, - улыбнулся я. Неожиданно снятая встреча с ветеранами меня порадовала.

– Да, скорее бы уж эта лабуда заканчивалась. И в какой-нибудь кабачок на расслабуху! – воскликнул Ашот. – Нет ей, похоже, ни конца, ни края.

… В штабе оказалась только одна Лили. Ашот сказал после моего приветствия:

– Сдаю тебе лично на хранение. – Это он обо мне. – Я поехал на ремонт.

– А где народ? – спросил я.
– Почему-то тихо?

– Челноков в общественной приемной, а Ефросинья Карловна с начальником штаба на совещании в избиркоме. Все работают без выходных.

– А, ну да, помню, - кивнул я. – А Руслан? Звонил?

– Нет, Руслан Георгиевич не звонил. Гавриил Алексеевич, вам звонили из военкомата, я сказала, что вы должны вот-вот подъехать. Просили сразу же позвонить, - ответила Лилия и подала мне трубку.

Я набрал номер и после первого же гудка в ней возник терпкий басок.

– Дежурный по военкомату, прапорщик Фролов!

– Апраксин, - представился я коротко. – Слушаю вас.

– А, это вы, капитан? Извините, но мне велено передать, чтобы забрали свой транспорт со двора.

– Что-то случилось? – насторожился я, вдруг вспомнив военкома в спортзале у Главы.

– Да ничего особенного. Ждем комиссию из Округа.

Тут я подумал, что за все время стоянки моей «копейки» во дворе военкомата – это был первый случай, когда меня «попросили». И комиссии из Округа были. Как-то вдруг тревожно стало на душе. Неужели военком такой мелкой пакостью пытается лизнуть лапу Главе. На всякий случай я позвонил тестю. Он-то уж все знает про комиссию. Трубку взяла Эльвира.

– Добрый день! – поздоровался я.

– Гаврюш – это ты? – каким-то не своим голосом ответила супруга тестя.

– Я, а что случилось? – сразу почувствовав по ее голосу неладное, спросил я.

– Сережа мой в больнице, в реанимации, - ответила Эльвира и зарыдала. – Ему сделали операцию на поджелудочной железе.

– Опухоль? – прямо спросил я.

– Да, но говорят, не осложненная метастазами. Есть надежда. Только бы сердце выдержало.

– Извини, я тут замотался вконец с этими выборами. Не прощу себе, - сказал я, теряясь в досаде.

– Да мы и сами не ожидали, что так будет. Побаливает да побаливает. Таблетку выпьет и вроде проходит. А тут сразу такой тяжелый диагноз.

– Понял. Еду к нему…

– Не надо. К нему даже меня не пускают. Все под контролем Гали. Я тебе позвоню, когда можно будет. Номерок твоего штаба у меня записан.

– Только, пожалуйста, держи меня в курсе, - попросил я.

Конечно, это был удар для меня. Я вдруг почувствовал свою вину. Я так увлекся этим выборным процессом, что забыл лишний раз позвонить старику. Какие бы ни были отношения с Галей, но тесть - отдельная тема. Он всегда был на моей стороне. Тут я вспомнил свои проводы в Афган. Ресторан в аэропорту и танцующего, а точнее, топающего по-медвежьи, с моей Маришкой деда Сережу. И как-то сама-собой выкатилась слеза.

– Что-нибудь случилось? – испуганно спросила Лили.

Тут я, наконец, обнаружил себя с трубкой радиотелефона в комнатушке секретарши и наверняка в глупой позе. Сказал неопределенно:

– Да так. Кое-что. Это к делу не относится.
– И подумал вдруг: «Чего это я его хороню, может все еще обойдется, там же Галя…»

Во дворе военкомата, как и прежде, стояло несколько легковушек. Все в том же порядке, никто не съезжал, и сомнение тронуло душу.

Я долго провозился с запуском двигателя. Не обошлось и без помощи случайного «знатока». После сезонной стоянки всегда так. Наконец, движок схватился. Я хорошо прогрел его на малых оборотах и сразу двинул на заправку, долил бак до полного. Между тем день необыкновенно наполнялся синью – солнышко припекало по-весеннему и дерзкая мысль, а не рвануть ли мне на дачу – вскружила голову. Надо же, наконец, и зверье проведать и Пахомычу руку пожать…

Я ехал по городу и, кажется, впервые за всю эту длинную выборную гонку с любопытством рассматривал щиты, оклеенные лицами претендентов и лозунгами. Конечно, я находил и себя среди них, не испытывая, однако, восторга честолюбия. Просто скоро уж финишная прямая и на душе было прозрачно, а о будущем думать не хотелось. Я вообще представлял его себе смутно. Разве что рождение ребенка согревало сердце, да эта вот совершенно необыкновенная небесная синь. Скоро весна.