Дыхание Голгофы

– Но ночами-то встречаетесь?

– Встречаемся, иногда. Жена на восьмом месяце – втроем спать не очень удобно. Я ночую то в общаге, то на новой квартире. Мы двушку купили, - как мог, сбивчиво объяснил я. – Могла б и записку оставить в двери.

– Оставила, в вашем почтовом ящике. Она, наверное, там до сих пор лежит.

– Я уже сто лет в него не заглядывал. Газет мы не выписываем, покупаю. А если откровенно, Галя, я уже выдохся с этими выборами. На автопилоте. Столько гадостей, грязи, неприятностей. По лезвию хожу и ни конца этой муке, ни края.

– Вот уж не думала, что ты на такое способен?! – блеснули, как давным-давно, глаза Гали.

– Братья-афганцы подсуетили, - улыбнулся я.

– Но я где-то догадывалась, что ты будешь бороться за себя. Ты же человек упертый. Но так стремительно, да и еще и во власть?! Ты даже внешне изменился, возмужал. Какой-то другой. Конечно, все знают в больнице, что ты мой бывший муж. На других встречах столько людей не было. Я думаю, у тебя есть шанс. И вообще, я смотрела на тебя, как на близкого человека.

– Это, Галочка, пройдет. От такой потери просто пусто стало у тебя на душе. А тут я – человек из прошлого. Какая-то память.

– Конечно, пусто. Я могла б и не прийти, третий день. Но как подумала – оставаться одной. Верушка в садике. Сразу все полезет в голову. А ты, Гаврош, не «какая-то память».

– И все-таки, не прощу себе, что не похоронил Сергея Сергеевича. – Тут мне показалось, что разговор опасно уходит от темы.

– А может и к лучшему. Он последнее время очень плохо выглядел, похудел. Так что пусть мой папа останется в твоей памяти веселым, жизнерадостным. Если у вас родится мальчик, назовите его именем, - сказала Галя и, уронив мне голову на грудь, зарыдала.

– Сейчас же поеду на кладбище, - воскликнул я.

– На ночь глядя? – произнесла Галя, и с трудом беря себя в руки, добавила - Мы похоронили его рядом с внучкой. Ты давно был у Маришки?

– Давно, - ответил я, ловя сейчас себя на досаде.

– Давай завтра прямо с утра съездим на кладбище. Три дня только прошло. Не могу. Я за тобой заеду.

Галя опять заплакала.

Мимо ходили больные, санитарки, медсестры. И по-моему старались не смотреть на нас. Не мешать…

Вечером, вернувшись из штаба домой, меня встретила Анюта и сразу протянула записку. Она смотрела на меня с печальным любопытством. «Умер папа. Гаврош, позвони. Галя»

– Ты где ее нашла?

– В ящике, случайно. Ее видно не было. Я заглянула так, на всякий случай.

– Поздно. Три дня, как похоронили. Я только сегодня узнал на встрече с врачами.

– Нехорошо получилось, - сказала Анюта…

А утром следующего дня Галя заехала за мной в штаб на своей служебной «Волге». По пути на кладбище мы купили цветы. Я немножко убрал могилу Маришки, носовым платком протер фото на памятнике. Холмик тестя был аккуратно заставлен венками и только огромный прогребальный букет с лентой от командования округом у портрета бравого офицера выбивался из общей массы и виден был издалека. Галя заглянула мне в глаза и хрипло, на остатках слез, сказала:

– Как же тяжело терять близкого человека.

17

Я уже заканчивал встречу с работниками автобазы, когда в зале появился Батищев. Я только взглянул на него и сразу понял: «Что-то случилось». На все наши мероприятия во второй половине кампании Руслан ездил редко. Да и не было в этом необходимости – Ашот и Фрося - вполне достаточно. Длинный шлейф имиджмейкеров и воздыхателей позволял себе только Глава.

Я наскоро попрощался с людьми и почти сбежал со сцены. «Что-то с Аней», – так и стрельнуло в мозг.

– Только что звонил в штаб какой-то мужик с вашей дачи, сказал, чтоб забрали твою жену, - ошарашил меня Руслан.

– Анюту?! – удивился я. Колкий озноб так и пробежал по телу. – Она жива?

– Ты что, капитан?! Конечно, жива, - спокойно ответил Руслан.

Тут подошла Ефросинья Карловна, спросила настороженно:

– Что случилось, Руслан Георгиевич?

– Ничего. Все потом. Нам надо срочно отъехать. По делу. Ашот вас довезет в штаб. Встречи на сегодня отменить.

Тут Фрося взглянула на меня и едва молвила:

– Понимаю…

– Каким боком Анюта оказалась на даче? И разговора такого не было, - сокрушался я, пока Батищев, ловко лавируя по груженому в полуденный час центру, выгонял машину на загородное шоссе.

– Да успокойся ты, не бери в голову. Хорошая погодка стоит. Вот и решила барышня свежим воздухом подышать. Вызвала такси, - пытался утешить меня Руслан. – А может и звонила. Тебя-то нет.

– Не предупредив меня? Это на нее не похоже. Восьмой месяц беременности, тряска. Представляешь, что может быть?

– Ну, давай фантазируй, доктор. Раньше крестьянские бабы до упора в поле работали. Бывало, и рожали там же.

– Меня-то не агитируй, - едва ли не психанул я.

– А ты не думай, хрен знает о чем. Сказали забрать просто домой, а не куда-то еще…

Впрочем, разговоры не мешали Руслану удерживать стрелку спидометра на отметке «сто» и я уловил себя на том, что даже не заметил, как мы оказались за городом. «А если это акт мести?» - вдруг вспомнил я качков под стволом.

– И давай, капитан, без крайностей, - пытаясь изо всех сил убрать из глаз тревогу, торопился утешить меня Руслан.