Дженнак неуязвимый

Будто в забытьи, Дженнак повторил произнесенные в прошлом слова:

– Камень, сотканный из мглы и вихрей...

– Именно так, - согласился Менгич.
– Мы видим внутреннюю структуру материи под большим - просто огромным!
– увеличением. Это стало хорошей подсказкой для нас, ло Джа- карра. Мы полагаем, что сгущения - это тяжелые ядра, источник положительных частиц, а вокруг них вращаются вихри из легких отрицательных. Эта конструкция неимоверно прочна, ее скрепляют эммелитовые силы.

– Как попал к тебе этот шар?
– спросил Дженнак.

– Я получил его давно, когда был немногим старше Вука и Яремы...
– Взгляд старика затуманился.
– Эммелитовый

Двор еще строили, и стройка была тайной, но он меня нашел, этот человек из Арсоланы... Принес мне сферу и молвил: это для тебя, Лех Менгич. Потоме добавил, что сферу нужно открывать средоточием мысли. Это все, мой господин.

– И что ты думаешь? Не о явленной нам картине, а о природе шара?

Менгич пожал плечами, снова провел над сферой ладонью, и изображение исчезло.

– Что я должен думать, лорд Джакарра? Ты ведь слышал, что сказали наши юноши: мы достигнем других планет и звезд... Но если существуют населенные планеты, кто-то мог добраться до Земли... те же шестеро богов со своими Святыми Книгами и остальным добром... Почему бы и нет?

– Почему бы и нет...
– эхом повторил Дженнак.
– И правда, отец мой: эти записи — не из нашего мира. Их принесли к нам, и теперь они ходят среди людей, передаются из рук в руки, служат украшением или подарком, но только мудрым открыто их назначение... Тот, у кого я когда-то их видел, тоже мудрец, и он сказал: вот божественное завещание, столь же ценное, как Чи- лам Баль. И еще сказал: не пришло для этого завещания время, и таится оно среди гор, лесов и в иных местах, дожидаясь, когда дети взрастут и поймут, где у клинка острие, а где - рукоять.

– Дети выросли, и время пришло, - отозвался Менгич, пристально глядя на Дженнака.
– Все-таки, мой лорд... прости мое любопытство... ты можешь поведать, кто, когда и где показал тебе такую сферу?

– Не могу. Не могу, но передам тебе другие слова того мудреца. Он говорил, что мудрость должна сочетаться с осторожностью, ибо для детских игр меч слишком остр, а громовой порошок слишком опасен... Понимаешь?

– ’ Да, - прошептал старик.
– В знании о Неощутимом скрыты огромные силы, и если повернуть их не к добру, а к злу, мир увянет и падет с древа жизни как высохший лист... Об этом предупреждал тот мудрый человек?

Дженнак молча кивнул и поднялся. Мысли его метались подобно вспугнутым чайкам над берегами Хайана; он чувствовал, что должен обдумать увиденное и услышанное, поразмышлять над тем, как достался умельцу-росковиту один из яшмовых шаров Чантара и кем мог оказаться принесший его арсоланец. Но Менгич, к которому Дженнака проводил Нево Ах-Хишари, являлся лишь первой остановкой в Эммелитовом Дворе, слишком обширном, чтобы осмотреть его за день. А хотелось увидеть все! Или хотя бы самое главное.

До вечера Дженнак и Нево бродили среди приземистых корпусов, сложенных из серого кирпича и укрытых, насколько возможно, под ветвями деревьев, спускались в подземелья, осматривали наземные сооружения, вдыхали воздух, насыщенный то выхлопными газами, то острым привкусом озона. Телохранитель Венец, встретивший Дженнака во Дворе, не преувеличил - здесь трудились сотни умельцев и искусников. Не все, конечно, были мудрецами, но в каждом горел огонь познания; в одних разгорался мощно и ярко, в других чуть тлел, все же давая плоды, пусть не такие чудесные, как учение о Неощутимом. Кехара Ди из Рениги увековечивал изображения на пластинах со светочувствительным слоем, которые, при помощи особых зелий, переносились затем на бумагу; китанец Гун Та занимался веществами, похожими на кость или черепаший панцирь, но при нагревании текучими, как металл - из них делали легкую мебель, перегородки, ткани, посуду и изоляцию для проводов; нефатец Ут работал над станком для сверления железа и камней; Вечер Чинчатаун, потомок атлов и россайнов, изобрел немыслимое, небывалое: судно, способное нырять и плавать под водой - правда, пока в бассейне. В мастерской Фалтафа из Норелга, учителя Нево, ревели моторы, а чуть подальше, в особо прочном бункере, три фалтафовых помощника готовили сихорн - самый чистый, какой только есть на свете.

В таком горючем нуждались многие, и сам Фалтаф, и Вечер с Утом, и Градич, творец необычных воздушных машин. Его конструкции не походили на боевой крылан или воздухолет с газовой оболочкой, хотя, как и крыланы, относились к аппаратам тяжелее воздуха. Крыльев у них не было - вернее, крылья вращались над кабиной, и винтокрыл, как назвал его Градич, мог взлетать и приземляться вертикально.

Самое высокое здание о трех этажах принадлежало Лига Праде, беглому аталийцу. Его помощники трудились внизу, изготовляя хитрые детали из металла и стекла, наматывая медный провод на большие барабаны и занимаясь приборами для измерения эммелитовой силы. Верхний этаж загромождали стойки с десятками стеклянных баллонов, в которых тлели огоньки, бухты толстых кабелей и распределительный щит - устройство с множеством лампочек, рукояток и шкал измерителей. Над крышей возносился лес металлических шестов с проволочными решетками, напоминавшими корзины, глядевшие на все стороны света. Прада утверждал, что с их помощью можно генерировать разные волны, и одни распространяются до горизонта, а другие многократно обегают земной шар, отражаясь от верхних слоев атмосферы. Этот новый метод связи поразил Дженнака; пользуясь им, можно было общаться с людьми на любом континенте и даже с кораблями в океане. Усевшись перед панелями щита, он оглядел россыпь цветных огоньков и произнес:

– Твое умение чудесно, достойный Прада! Но с кем ты беседуешь? Ведь говорящий с тобой должен иметь такое устройство, я не ошибаюсь?

– Не ошибаешься, мой милостивый тар.
– Лиго Прада, тощий, смуглый, настоящий аталиец с юга полуострова, титуловал Дженнака таром, как положено в Ибере и Атали.
– Но моя установка - опытная и потому большая, а три передатчика поменьше уже находятся у моих покровителей, и при каждом есть обученный умелец.

– Кто же они, эти покровители?

– Вожди Мятежного Очага. Связь им нужна в первую очередь.

– Но все они в Роскве или в Россайнеле, - заметил Джен- нак.
– До Шанхо и городов Эйпонны расстояния намного значительней... Если желаешь, я отправлю передатчик в Хайан на корабле, чтобы ты проверил дальность связи.

– Да хранят тебя боги, тар Джакарра, но в этом нет нужды.
–

Прада хитро прищурился.
– Все уже проверено, и не единожды - уже три года я поддерживаю связь на дистанции в половину земного экватора. Мои покровители щедры, и за это время я усовершенствовал аппаратуру... Теперь можно ловить хоть голоса из Великой Пустоты, если кто-то или что-то в ней таится!

Дженнак приподнял брови.

– Ты отослал передатчик на другой континент?

– Нет. В Эйпонне тоже додумались до этого способа связи.

К счастью, не аситы, потомки шакала!

– Кто же?

– Я не могу об этом говорить, светлый тар. Завтра приедет вождь Чегич, и лучше, если ты спросишь у него.

Стемнело, и Дженнака проводили в гостевой дом, где нашлась ванна с горячей водой, а после нее - обильный ужин и мягкая постель. Вытянувшись на ложе, он почувствовал усталость - не столько от проделанной дороги, ходьбы по Двору и хоганам умельцев, но, скорее, от избытка впечатлений.

Он мог считаться неуязвимым, но неутомимым точно не был, а в этот день пришлось увидеть многое и о многом говорить. Из-за этого сон бежал от Дженнака, и не было рядом Чени, ее нежных рук, ее спасительных объятий, ее чарующего запаха... Он лежал на спине и, глядя в потолок, вспоминал колдовские глаза Айчени, теплоту ее губ, прикосновение пальцев, но постепенно мысли его повернулись от шелков любви к более загадочным предметам.

Этот яшмовый шар... Был ли он в самом деле из тех, показанных ему Чантаром?.. Сферы могли дублироваться - скажем, для надежности; чем их больше, тем вероятнее, что одна из них попадет в нужные руки. С другой стороны, шар принес арсола- нец, и вряд ли это другой экземпляр той памятной записи... Записи, не чуда и не колдовского раритета! Дженнак уже не был столь неопытен, как в давние времена, и понимал, что шар - устройство для сохранения информации, движущихся картин и, вероятно, звуков. В принципе, Кехара Ди из Рениги делал то же самое, но с меньшим совершенством - его изображения пока не двигались и были молчаливы. Но не пройдет и половины века, размышлял Дженнак, и все, что летает и бегает в реальности, будет также отражаться на стекле, в зеркале или каком-то ином материале. Будет непременно - ведь хитроумный Одисс помогает тем, кто не ленится шевелить мозгами! Так что ничего загадочного в этих сферах нет, кроме факта их появления в эпоху, когда Великих Очагов еще в помине не было.

После долгих раздумий он решил, что сфера Менгича все же та самая, из чантарова ларца. Что случилось с ларцом и его содержимым, не было известно, но Дженнаку казалось, что эти вещи хранятся у арсоланских сагаморов - если только Чантар не спрятал ларец в каком-то тайном месте. Вдруг Чени видела его?.. Нужно спросить, отметил Дженнак, прикидывая, кто из сагаморовой семьи мог переправить сферу Менгичу. Сам Че Куат?.. Один из старших братьев Чени?.. Может быть, Чантар оставил им письмо с распоряжением?..