Дженни ниоткуда: Ночные призраки

— Не обязательно, — Дженни вспомнила, что нужно загадочно улыбаться. Хотя с Гаем это было не обязательно, он и сам был вполне настроен на сотрудничество со следствием. — А что ты предлагаешь?

— Просто погуляем, поговорим. Или еще что-нибудь придумаем.

— Ладно. Но ты будешь меня развлекать, договорились? Я уверена, что, работая в «Вечернем Эвероне», ты слышишь немало любопытного. Я как-то раз была в редакции «Зоркого Глашатая». Забавное место. Наверное, у вас тоже что-то такое, похожее.

— «Глашатай» это помойка! — выпалил Гай. — Мы совсем другое дело!

Наверное, у него это вырвалось само собой, потому что все в их редакции так считают и повторяют по тысяче раз в день. Ну и вырабатывается привычка.

— Не знаю, не знаю… О «Вечернем Эвероне» я могу сказать только одно: ваш художник плохо меня нарисовал. Если твоя газета так работает с фактами, ей нельзя доверять. Но, так и быть, я дам тебе шанс. Расскажи мне о посещении Вулкана. Если расскажешь интересно, я переменю свое мнение. Что мистер Ковес услышал в паузах между словами его милости Истригса-старшего? По-моему, во всем этом деле с мирным договором есть какая-то загадка. Я не разбираюсь в политике, но обожаю загадки.

— Мистер Ковес… — Гай вдруг насупился. — Да я и сам могу разгадать все их интриги.

Дженни поняла, что взяла неверный тон. Ну, конечно же, Гай хотел показать, на что способен, если не сотрудникам, то хотя бы ей! Нужно его поддержать.

— О, — протянула она. — Ты такой проницательный! Сразу видно, что ты почитаешь Терлиозину, не то, что мой дядя. Он даже сбегал на почту за «Вечерним Эвероном», много раз перечитывал речь лорда Вестокена, да только не понял, в чем соль этой политической игры. Расскажи, а? Мне так хочется утереть нос дяде. Представляешь его физиономию, когда я выложу все секреты, над которыми он ломал голову?

Так, где там у нас загадочные улыбки? Дженни уставилась на собеседника, старательно выстраивая на лице выражение, которое казалось ей очень профессиональным, как у настоящего детектива. Сдержанное любопытство и внимание к собеседнику, и все это в легком движении уголков губ.

— Хорошо тебе, — Гай тоже расплылся в улыбке, — так просто утереть нос начальству. Эх, если бы мне что-то принести в редакцию, такое, чтобы даже мистер Ковес не смог! Ну ладно, я тебе помогу. Уж я-то знаю, каково это, когда тебя не ценят. Слушай, в чем здесь фокус.

Дженни старательно захлопала ресницами. Гая это вдохновило, он расправил плечи, набрал в легкие побольше воздуха и начал:

— Ты, конечно, понимаешь, что между партией Вестокена и Истригсами непримиримая вражда. Кое-кто считает, что Вестокен сам претендовал на роль главнокомандующего на Гранделине. Ресурсы к него есть, сторонников много.

— Вот как? — перебила Дженни. — Сторонники? У этого надутого надменного лорда?

Любого лорда Вулкана можно назвать надутым и надменным, не ошибешься. Ну, разве что Готвинги с их нечистой кровью исключение.

— Дело же не в том, что Вестокен кому-то по душе, — объяснил Гай. — Просто неприязнь к нему гораздо меньше, чем неприязнь к Истригсам, которые прибрали к рукам важные государственные должности. У них многочисленный клан, знаешь ли, им союзники не нужны, а почетных постов не так уж много. Дай им волю, они захватят все важные должности. Вестокен не боится бросить вызов этой семье, только поэтому его поддерживают все, кто сам боится выступить против клана Истригсов.

— О-о, вот в чем дело! Но продолжай, пожалуйста. Для меня жизнь на Вулкане — сплошная загадка, а ты так хорошо объясняешь. У меня просто глаза раскрылись.

И она уставилась на Гая, как можно шире распахнув веки, чтобы показать, как именно они раскрылись. Гай опустил голову, на его щеках проступили розовые пятна. Это выглядело очень мило.

— Ну, так вот… — пробормотал он, собираясь с мыслями.

Но в этот момент богиня мудрости Терлиозина, его высокая покровительница, наверное, отвлеклась, потому что с мыслями собраться Гаю было не суждено. Его бормотание прервал скрежет и визг чуть дальше по улице, в той стороне, куда они неспешно шагали. Поначалу Дженни не поняла, что там стряслось, заслоняли спины прохожих. На улице было не очень людно по эверонским меркам — то есть десятки мужчин и женщин двигались с разной скоростью в обе стороны, переговариваясь и иногда и переругиваясь — если кого-то ненароком толкнули.

Треск и металлическое лязганье прогремели, как горный обвал, разом заглушив все шумы улицы, прохожие перед Гаем и Дженни шарахнулись в стороны, а решетка, перекрывавшая сток канализации, слетела со своего места и, как живая, заскакала по булыжникам. Она гремела и высекала искры, но глядела Дженни вовсе не на эту железяку.

Из черного зева канализации потоком хлынули ратлеры, они выпрыгивали, взлетая на пару футов над мостовой, сталкивались в воздухе и отчаянно верещали, падали, катились по камням, но тут же вскакивали и мчались прочь от дыры в земле. Они огибали прохожих, норовили проскочить между коленями и не сворачивали, если навстречу попадалась дама. Женщины визжали и подпрыгивали, если серый лохматый ком врывался под их юбки и задевал ноги. Люди пятились, орали, кто-то пинал подземных жителей, но ратлеры с отчаянным писком неслись вдоль улицы. По сравнению с тем, от чего они удирали, самый крепкий удар ботинком под ребра или пронзительный женский визг не имели никакого значения.

Поток беглецов иссяк так же мгновенно, как и возник в канализационном отверстии. Последний ратлер рванулся на поверхность, но его полет оказался недолгим — могучая сила заставила его замереть в тот миг, когда две трети тела уже были над мостовой… несчастный издал душераздирающий визг, которому могли бы позавидовать все женщины, которым ратлеры вскочили под юбки… Ратлер напоследок всплеснул лапами, пытаясь ухватить пустоту над собой. И провалился обратно в темноту. Мгновением позже оттуда, из черного провала, взлетел каскад красных брызг. Отчаянный визг оборвался на высокой ноте, и тогда наступила тишина, в которой стало слышно доносящееся из-под булыжников мостовой глухое низкое рычание.

* * *

Никто больше не кричал. Люди, оказавшиеся поблизости от канализационного отверстия, попятились… а потом, когда из темноты медленно поднялось бесформенное лохматое нечто, рванулись врассыпную — точно так же, как мгновением раньше убегали ратлеры. Дженни была не храбрее прочих, она бы тоже рванула, да еще так, что все бы обзавидовались. Но непривычная одежда подвела, она сразу не смогла взять приличный разгон, а потому оказалась в толпе, кто-то толкнул, чей-то башмак подвернулся под ноги… Гай ухватил ее за локоть, помогая восстановить равновесие… А когда оно было восстановлено, Дженни увидела, что лохматое нечто уже выбралось из люка и пялится на нее злобными багровыми глазками.

И они с Гаем остались одни, толпа уже орала и топала в квартале отсюда. Убегать теперь было как-то не с руки. Потому что для этого пришлось бы повернуться к Крысиному Волку спиной, а уж это было еще страшнее, чем оставаться поблизости от него. Оставалось пятиться, не спуская глаз с чудища. По крайней мере, теперь его удалось разглядеть во всех подробностях. Хотя это вряд ли можно было счесть добрым делом. Лучше бы его не видеть вовсе. Волк был не слишком крупным, просто мохнатое черное существо не больше отборных ратлеров из королевской стражи. Ни оружия, ни доспехов, в отличие от гвардейцев, Волк не имел. И вряд ли в них нуждался. Дженни видела острые когти на перевитых толстыми жилами мохнатых лапах, а когда Волк ощерился — увидела и острые зубы.